Кэл Ньюпорт - Хватит мечтать, займись делом! Почему важнее хорошо работать, чем искать хорошую работу

Editor’s choice — выбор главного редактора

Людей, которые что-то очень хорошо умеют делать, причем делать честно, со всем пониманием дела, очень мало, какую профессию ни возьми: хоть врач, хоть редактор, хоть программист. Вроде бы сейчас возможностей для самореализации больше, чем когда-либо в истории человечества, однако к совершенству стремятся немногие, единицы его достигают, а большинство просто «делает вид».Зато мечтателей сейчас хоть отбавляй. Не попробовав профессию, не ощутив всех ее сложностей и прелестей, люди пускаются в рассуждения о том, как бы они «раскрылись» и «свернули горы», только бы им кто-нибудь дал, а если такого не произошло, то, значит, жизнь не удалась.

Поговорите с людьми, которые действительно достигли больших высот. Уверяю вас, очень мало среди них будет тех, кто мечтал об этом с детства. Гораздо чаще люди просто начинали пробовать то, что им попадалось под руку, где они могли заработать, проявить себя уже сейчас. Случайные знакомства, интересное предложение — глядишь, и человек втянулся, ему понравилось, он стал профессионалом в своем деле. То есть он и не мечтал, но стал. И это гораздо лучше, чем просто мечтать, но не стать.

Сергей Турко, главный редактор издательства «Альпина Паблишер»

Введение

Мечта монаха

Гнаться за мечтой — опасное занятие.

Томас понял это там, где меньше всего ожидал. Он брел по тропинке, петлявшей по дубовой роще на южном склоне горы Тремпер. Эта тропинка, одна из многих, пролегала через владения расположенного в горах Катскилл (штат Нью-Йорк) буддийского Горного монастыря, раскинувшегося на площади более 90 га. Монастырь основали еще в начале 1980-х гг., и Томас уже год был послушником; ему предстояло прожить в монастыре еще столько же. Его привело сюда страстное увлечение буддизмом. Он хотел воплотить в жизнь мечту, которую лелеял долгие годы, — стать монахом. Томас наделся, что будет здесь счастлив. Но в тот день он стоял под дубами и из его глаз текли слезы. Мечта таяла как дым.

«Я всегда искал смысл жизни», — рассказывал Томас во время нашей первой встречи. Мы беседовали в кофейне в городке Кембридж (штат Массачусетс) спустя несколько лет после того, как в дубовой роще в горах Катскилл его мечта рассыпалась в прах. Он знал, почему это случилось, и хотел поговорить об этом, словно разговор мог прогнать демонов прошлого.

Получив степень бакалавра философии и богословия и магистра сравнительного религиоведения, Томас решил, что лишь дзен-буддизм поможет ему обрести то, что он искал: «Я изучал философию и увлекался буддизмом. Они так тесно переплетались, что я надеялся найти ответ на главный вопрос бытия, став практикующим буддистом». После окончания университета будущему монаху пришлось зарабатывать на жизнь, и он перепробовал множество занятий. Целый год преподавал английский в Южной Корее, в промышленном центре Куми на юге страны. Многие считают жизнь в Азии сказочно прекрасной, но Томасу экзотика быстро приелась. Он вспоминал, как по вечерам в пятницу после работы мужчины собирались возле уличных палаток и до ночи пили рисовую водку соджу. В холодное время года от палаток и людей валил пар. И что самое ужасное, по утрам в субботу тротуары были покрыты засохшей блевотиной.

В поисках смысла жизни Томас путешествовал по Китаю, посетил Тибет и какое-то время прожил в Южной Африке. Он побывал и в других местах и наконец осел в Лондоне, где занимался каким-то скучным делом (кажется, вводил данные в компьютер). Он все больше убеждался в том, что только буддизм сделает его счастливым. Мечта о счастье привела его к решению стать монахом: «Я сочинил красивую сказку о жизни в буддийском монастыре и монашеской практике. Уход в монастырь казался воплощением моей мечты». Какая реальная работа могла сравниться со сказочной? Он должен был осуществить свою мечту.

О монастыре в горах штата Нью-Йорк Томас впервые услышал еще в Лондоне. Его покорила строгость устава. «Насельники монастыря верили глубоко и истово», — говорил он. И Томас решил, что именно там его место.

Прошение рассматривалось почти год. Наконец ему разрешили приехать. Он прилетел в Нью-Йорк и в аэропорту JFK сел в автобус, чтобы добраться до гор Катскилл. Дорога заняла три часа. Автобус миновал пригороды Нью-Йорка и несколько очаровательных городков. Пейзаж за окном становился все более живописным. Томас вышел на перекрестке у подножия горы Тремпер и зашагал по дороге, ведущей к монастырю. Кованые ворота были открыты для новых послушников. Наш герой подумал, что и правда попал в сказку.

Он вошел в ворота и подошел к главному четырехэтажному зданию монастыря, сложенному из местного голубовато-серого камня и отделанного местным же дубом. Раньше это был христианский храм. «Гора словно приглашает монахов погрузиться в духовные упражнения» — так писали в монастырских проспектах. За двойными дубовыми дверями Томаса приветствовал монах, которому было поручено встречать вновь прибывших. Мой собеседник долго подбирал слова, чтобы как можно точнее описать чувства, которые испытал в тот момент. Наконец он сказал: «Это было как если бы я умирал с голоду и вдруг оказался за столом, ломящимся от яств».

Новая жизнь Томаса началась неплохо. Он жил в домике в лесу, в стороне от главного здания. Вскоре после прибытия он спросил одного пожилого монаха, прожившего в таком же домике более 15 лет, не наскучило ли ему каждый день ходить по тропинке к главному зданию. «Я только начинаю постигать этот путь», — задумчиво ответил монах.

День в монастыре начинался примерно в половине пятого утра, в зимнее время — чуть позже. Утренняя медитация продолжалась от 40 минут до полутора часов. Монахи устраивались на ковриках, в правильном порядке разложенных на полу в главном зале. Из готических окон открывался чудесный вид, но монахи не могли им любоваться — они сидели слишком низко. В дальнем конце зала располагались два надзирателя. Время от времени они прохаживались между медитирующими. «Если вы замечали, что засыпаете во время медитации, можно было попросить их будить вас специальной палочкой», — пояснил Томас.

После медитации монахи завтракали в том же зале, затем выполняли послушания. Томасу обычно поручали хозяйственные дела — например, вымыть туалет или выкопать канаву, но иногда доверяли верстать монастырский журнал. Затем монахи снова медитировали, беседовали с опытными братьями или слушали длинные запутанные лекции о дхарме. Перед ужином у них было свободное время. Тогда Томас обычно топил печку в своем домике — ведь ночи в горах холодные.

Проблемы начались с изучения коанов. В буддийской традиции коан — текст в форме вопроса или притчи, не имеющий логического смысла. Коаны предназначены для постижения сути учения через просветление. Объясняя, что такое коан, Томас привел пример из своего опыта, относящегося к началу монашеского пути.

— Покажи мне дерево, не гнущееся под сильным ветром, — предложил он.

— Понятия не имею, как это сделать, — удивленно сказал я.

— Во время беседы с наставником ты должен отвечать сразу, не раздумывая, иначе тебя попросят уйти и беседа будет окончена.

— Значит, меня бы выгнали.

— Я, — сказал Томас, — ответил вот как. Я встал и стоял, как дерево, слегка покачивая руками, как будто это были ветви, качающиеся на ветру. Понимаешь, дело в том, что это невозможно выразить словами.

Одно из первых серьезных испытаний для начинающего буддийского монаха — коан «му». Выдержавший это испытание считается прошедшим через первые из «восьми врат» и ставшим истинным последователем буддизма. Мне показалось, что Томасу не хочется обсуждать коан. Я и прежде замечал, что буддисты не любят говорить о нем с представителями других конфессий, ведь коан — вещь вне логики, и попытки объяснить его смысл человеку, не знакомому с буддизмом, — чистой воды профанация. Зная это, я не наседал на Томаса. За помощью я обратился к Google. И вот что я узнал.

Ученик спросил Великого мастера Чжаочжоу: «Обладает ли собака природой Будды?» Чжаочжоу ответил: «Му».

«Му» по-китайски означает что-то вроде «нет». Если я правильно понял, Чжаочжоу не ответил на вопрос, а как бы вернул его ученику. Томас пытался решить этот коан и думал над ним несколько месяцев. «Я все время размышлял о нем. Я с ним ложился и с ним вставал. Я полностью погрузился в него», — говорил мой собеседник.

Наконец он нашел ответ. «Однажды, идя по лесу, я словно прозрел, — вспоминал он. — Я смотрел на листья, и мое “я” исчезло. Все мы иногда испытываем нечто подобное, но обычно не придаем этому значения. А я был готов к этому ощущению, и когда оно пришло, во мне словно что-то щелкнуло. И тогда я понял, что в этом и состоит смысл коана». Томас смог на миг ощутить общность всего сущего, лежащую в основе буддистской картины мира. Это и было ответом на коан. Взволнованный своим открытием, во время следующей беседы с наставником Томас жестом — «простым, понятным жестом» — показал, что достиг просветления. Он прошел через первые врата: теперь он мог считаться настоящим учеником Будды.