Феодор Студит - Преподобный Феодор Студит. Книга 3. Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова
Но увы, по моим грехам, увы поражению падших – я разумею братию Лукиана и <p. 106> полумертвых, ставших если не делом, то словом отщепенцами. Если они с плачем покаются, не отвергай их, человече Божий, хотя они и сделали себя недостойными Бога и (316) благочестивых. Сколько им должно плакать, сколько страдать, чтобы достигнуть спасения! Бог утвердит тебя, крепкий как адамант. Он Сам покроет и спасет тебя в Царстве Своем. Молись обо мне, смиренном.
192. К патриции Анне, ведущей монашескую жизнь <118>[817]
Печально письмо твоей святости и, как иглами, усеяно упреками ко мне, смиренному. Этому не следует дивиться, потому что замечание вообще приводит к таким последствиям. Но если твоя честная душа смирится и согласится со сказавшим: достовернее суть язвы друга, нежели вольная лобзания врага (Притч. 27:6), то она скорее похвалит меня, ибо я не только друг ее о Господе, но и молюсь [за нее] и жалею ее, как свою душу. Итак, да не буду оттолкнут от твоей любви по Богу, и пусть больше не приходится мне слушать [твои] сетования. Я не настолько невежда, чтобы приближаться [тогда лишь], когда мне благоволят, и отходить, если мною недовольны, – это чисто человеческие свойства. [Напротив], тогда-то именно я и усиливаю свое внимание, когда меня избегают.
К тому же, думаю, я и не сказал чего-нибудь оскорбительного, а [сделал] только замечание, заботясь о твоей славе и имени. Не следует искать таких, которые в лицо благословляют, а за спиной говорят противное. Прошу тебя, госпожа моя, – если только позволишь [просить], – принимай от меня по временам и более резкое слово. По этому я узнаю, что ты меня считаешь за нечто. Даже и сын матери, муж супруге, друг другу не всегда говорят [только одно] приятное.
Бывает время, когда нужно тронуть, это именно во время пожара в Церкви. Может быть, ты вскоре услышишь о моем исходе из жизни. Да будет с тобою благодать, благословение и спасение.
193. К [вдове] спафария <119>[818]
(317) <p. 107> Твой дом – дом благочестия, дом гостеприимства, дом прибежища для избегающих искушений. Поэтому Господь благословил и прославил тебя. По апостольскому выражению, твои добрые дела свидетельствуют – если она воспитала детей, принимала странников, умывала ноги святым, помогала бедствующим и была усердна ко всякому доброму делу (1 Тим. 5:10), – определяя и указывая на истинную вдовицу. Господь сделал тебя такою госпожою, чтобы ты была известна многим. И далее [да] явит [Он тебя такою], охраняя и покрывая тебя во славу вдовствующей Церкви и здешнего лика. А в будущем веке да введет тебя со святыми девами в чертог бессмертия.
194. К чаду Афанасию <120>[819]
И на этот раз я с радостью получил твое письмо, чадо мое возлюбленное. А когда прочел его, то еще более обрадовался, удостоверившись, что ты [и теперь] таков, каким я знал тебя с самого начала, или, если выразиться дружественнее, каким я породил тебя в Святом Духе. Это именно и удивительно, что любящий, несмотря на долгое отсутствие, не изменяется в стремлении к любимому и что ученик жаждет увидеть лицо учителя и, привязанный так к учителю, хранит неугасаемую любовь. Но [с другой стороны, такая любовь должна вести] к неподдельной готовности, хотя бы без желания и против воли, разлучиться со мною, недостойным, ради высших соображений, подсказанных теперешними и прошедшими обстоятельствами и, во всяком случае, вполне целесообразных.
Благоволи, чадо, трудиться и подвизаться вместе с братом нашим, архиереем. За это тебе подобает великая похвала и награда. Не довольствуясь этим, готовь свои силы к предстоящей борьбе за Христа. Сам видишь, каковы обстоятельства. Теперь время мученичества, как [ты это мог заключить на основании] слышанного тобою, (318) как вообще о прошедшем, так и о том, что было с твоими братьями. И поэтому, брат мой любезный и желанный, не будь нерадив, потому что гонители будто бы далеко, но совершай божественное приготовление, говоря: готово сердце мое, Боже (Пс. 107:2), на <p. 108> всё, к чему приведешь меня! Брат Фаддей, скончавшийся в кровавом подвиге, [стал] мучеником Христовым. Если кто-нибудь еще из нашего братства или из чужой среды пребывает в подвигах, изгнаниях, темницах, побоях, все же, конечно, он не сравнится в наградах с Фаддеем. Поэтому прославим Бога за то, что мы [удостоились] из своей среды (εκ τού χορού ημών) проводить такого на небеса. О преткнувшихся нужно стенать, а о себе молиться и быть осторожными, дабы, проповедуя другим, [как] говорит Павел, самому не остаться недостойным (1 Кор. 9:27).
Итак, брат, более горячо твори обо мне молитву, чтобы твердостью души я победил внутренних и внешних врагов. Что же касается тебя, то Господь свидетель, что я семь раз на день поминаю тебя в своей смиренной молитве, чтобы ты достиг спасения и благоугодил Господу. Мир, мудрость и сила [да будут] с тобою, любезный мой. Мои братья приветствуют тебя.
195. К Иосифу, брату и архиепископу <121>
Получение письма от твоей святости каждый раз служит утешением для моей смиренной души, и особенно теперь, когда я, смиренный, поражен происшедшим в среде братьев. Фаддей бичеванием умерщвлен за Христа и принят в сонм мучеников. Его примеру следует Дорофей с Виссарионом и Иаковом, хотя пока они пребывают во плоти. Побежден несчастный Лукиан, сраженный на средине битвы и предавший истину, а за ним и еще четверо, одни после первых ударов, другие – испугавшись одной лишь угрозы. (319) О, превратность! По поводу первых [событий] радость неизреченная, по поводу вторых – печаль невыносимая! Что [сказать] о прочем? Разрушены жертвенники и разрушаются все священные дома, все собрания (θίασος) впали в ересь, везде пожар, затворены все двери благочестия. Ночь глубока, бедствий – превыше головы (υπέρ κεφαλής τα κακά).
Вот видишь, брат, до каких дней мы дожили, – малым или даже ничем не отличающихся от времен язычества (ελλ'ηνισμοΰ).Ηύ всё же благодарение <p. 109> Благому Богу нашему, избравшему нас в мученики за Свое Евангелие. А мы-то кто, негодные (последнее касается меня), и почему сделаны мучениками за святую Его икону? Но да сподобимся по молитвам прежде отшедших пройти до конца путь исповедничества. С радостью узнаю, что ты здрав и телом так же, как и духом. Здоров и я [телом]. О, если бы и тем и другим! Но по моим давним грехам, как ты знаешь, во мне нет ничего достойного одобрения, хотя ты, [как человек] добрый, и обращаешься ко мне с выражениями чести. Молюсь, смиренный, о том, чтобы ты до конца сиял среди архиереев Христовых, сияя, кроме прежнего блеска, яркими добродетелями.
Находящиеся со мною смиренно приветствуют братьев моих, состоящих под твоей священной рукою. Особенно усиленно приветствую Афанасия, [твоего] сотрудника и сподвижника.
196. К чаду Евхаристу <122>
Чадо любезное, так как ты хотел иметь от меня письмо, то вот твое желание исполняется. Какую же пользу ты можешь извлечь из этого жалкого и ничтожного письма? Впрочем, это – дело твоей веры и искренней любви, по которым познается истинный послушник и выявляется стремление к лучшему. Итак, всегда развивайся и в том и в другом отношении и восходи к славе добродетели, как [это прилично] поистине приятному и одноименному радости[820]. О, если бы я видел тебя сопричисленным к преподобным и сияющим вместе с праведниками!
Молись обо мне, чадо сладчайшее.
197. К игумену Иоанну <123>[821]
(320) Опять пишу твоей святости и не премину писать всякий раз, как найду письмоносца. Этим я [во-первых] исполняю долг любви, лежащий на мне по отношению ко многим, не ослабевающий от прежних случайностей, но усиливающийся от позднейших подвигов. Во-вторых, принимаю с похвалою и ублажанием твое нынешнее мужество, а особенно исповедание Христа, – что ты ничего земного не предпочел Божественной любви, ради <p. 110> которой в бедствиях изгнанничества совершаешь [свой] мученический подвиг. В своем настойчивом стремлении ты не ослабел, несмотря на коварство заблудившихся лжебратий. Раньше ты был опутан дружественными к ним отношениями; но, отрекшись от всех их, как от поленьев [обреченных на мучение в огне], ты отдался только стремлению к высшему.
Вот поэтому-то именно и ублажаю тебя, отче, и очень люблю и усиленно прошу молиться в числе твоих сердечных друзей и обо мне, ничтожном, чтобы всячески и всегда я благоугождал Господу, ибо доселе я не знаю, сделал ли что-либо доброе в очах Его. А что церковные дела в тяжелом положении, слух об этом, конечно, и до тебя доходит, равно и о том, какие наказания наложены на членов нашего братства, из которых один[822] как мученик отошел ко Господу. Имей в виду, что [игумены] Флувутский и Мидикийский[823] восстали от падения. Первый содержится в заключении, а второй ушел из монастыря, оплакивая свое падение. Да даст Господь то же и прочим! Впрочем, Иосиф получил влияние (παρρησίαν) у правителя и, как и прежде, стал виновником гонений[824].
