Юрий Грачёв - В Иродовой Бездне.Книга 1
Но как ни уговаривал заведующий Леву, тот стоял на своем, чтобы ему дали расчет. Все имевшиеся личные вещи он постарался раздать. Себе оставил вещевой мешок, полевую сумку. Купил фляжку и приспособил ее носить на ремне через плечо.
После вечернего собрания он встал и сказал:
— До свидания, дорогие братья и сестры! Отъезжаю, чтобы исполнить волю Божию.
Пресвитер встал и прочел место из Деяния Апостолов 31 глава, 14 стих: «Когда же не могли уговорить его, то успокоившись, сказали: да будет воля Господня». — Мы знаем, дорогой брат, что тебя ожидают скорби и узы…
Некоторые заплакали. На это Лева ответил словами апостола Павла: «Что вы делаете? Что плачете и сокрушаете сердце мое? Я не только хочу быть узником, но готов и умереть в Иерусалиме во имя Господа Иисуса». Попросил спеть гимн: «К неземной стране…» Дружно запели, и проникновенное пение как бы освещало Леве грядущий путь.
К неземной стране путь указан мне,
И меня влечет, что-то все вперед.
Не растут цветы на пути моем,
Лишь шипов кусты вижу я кругом.
Соловьи зарей не ласкают слух,
Лишь шакалов вой слышу я вокруг.
Не сулит покой мне прохлады тень,
Но палящий зной жжет и ночь, и день.
Не в тиши идет путь кремнистый мой, –
Ураган ревет, проносясь над мной.
Не среди лугов, под шумом ручья,
По камням холмов пробираюсь я.
И встречаю я всюду крови след:
Кто-то шел скорбя, средь борьбы и бед.
В черной мгле сокрыт путь суровый мой,
Но вдали блестит огонек живой.
Огонек горит, и хоть вихрь шумит,
Но вдали влечет что-то все вперед…
В заключение спели ему еще: «Бог с тобой доколе свидимся…» Обнялись, поцеловались и расстались, обещая поддерживать его молитвами.
Ночь перед отъездом Лева спал так же, как всегда — спокойно. Он не думал о грядущем. В нем жила полная уверенность, что Отец поведет, проведет и прославится через него.
Глава 6. Клопиная ночь (Самарканд)
«Страдающий плотию перестанет грешить»
1 Петр. 4:1
Поздно ночью Лева прибыл в большой среднеазиатский город Самарканд, бывший в то время столицей Узбекистана. Здесь он надеялся увидеть своего двоюродного брата Юрия. Но придя по адресу, узнал, что тот уехал. Отыскав самаркандского пресвитера, решил переночевать у него. Пресвитер слышал о Леве от Юрия и принял его приветливо. Они пили чай и тихо разговаривали. Лева кратко рассказал ему, для чего и почему он тронулся в путь. Старик погладил свою бороду и едва слышно произнес: «Это удивительно! В наше время все пресвитеры, проповедники, кто только успел, бегут в Среднюю Азию, чтобы только избавиться от страданий, а ты идешь им навстречу!»
— Господь зовет, — ответил Лева — и идя за Ним, избежишь скорбей.
— Это конечно, — сказал пресвитер. — Ведь все мы немощные… — и, наклонившись к уху Левы, он прошептал:
— Признаюсь тебе, брат, тяжело мне, а иногда выхода нет. Вызвали меня туда и говорят: «Как только приедет кто-то из верующих жить в Самарканд, так донеси нам, иначе арестуем тебя». Вот и приходится мне ходить к ним, на братьев доносить. А как же иначе? У меня семья, дети. Страдает душа, мучается, да нет выхода — подписку дал…
Леве было до глубины души жаль старика, он видел, что и жить-то ему осталось немного, но прославить Бога твердости у него не хватало.
— Ты переночуй у меня, — предложил пресвитер, — а завтра поедешь. Лева согласился. Хозяин уложил его на деревянном сундуке в передней, а сам ушел спать к себе. Эту ночь Лева никогда не забудет. Говорят, у каких-то индейцев есть такой обычай: прежде, чем юноша становится воином, ему надевают на руки рукавицы, наполненные москитами, и он должен спокойно выдержать миллионы укусов и этим показать свое терпение и выносливость. Нечто подобное случилось с Левой. Как только потушили керосиновую лампу и он после молитвы улегся на тюфячок на жестком сундуке в надежде хорошо отдохнуть после знойного дня, сотни клопов набросились на него. Он мужественно защищался, давил их на лице, шее, руках и ногах, отчего получалась нестерпимая вонь. Но как ни пытался Лева обороняться, новые и новые полчища тощих, больших и малых клопов с каким-то особым остервенением нападали на него. Все тело горело, как в огне. Он давно не ощущал клопиных укусов, и этот неприятный сюрприз просто ошеломил его. Встать, зажечь свет и выйти — он не решился. Всю ночь он метался, но ни одного стона или звука ропота не сорвалось с его уст. Хотелось спать, но это было невозможно.
— Что это? Зачем я здесь? Зачем брат поместил меня сюда?
К утру полезли мысли, а не напрасно ли он оставил свою квартиру и пустился в путь, который начался так ужасно. И вдруг он понял, в чем дело. Это сатана искушает! Ведь Христос, выходя на служение, перенес муки голода, искушения сатанинские, а потом уже пошел дальше.
Лева стал молиться, и как будто укусы стали не так ощутимы. Начинало светать. С сильной головной болью встал он утром.
— Ну, как брат, хорошо отдохнул? — поинтересовался утром пресвитер.
— Хорошо, хорошо, — сказал Лева. — Только знаете, у вас клопы покусывают…
— Да, есть немного, — сказал хозяин. — Но ничего, мы их уже не замечаем.
Позавтракали, и пресвитер проводил Леву на вокзал и посадил в поезд.
— До свидания, дорогой брат! — сказал он Леве, — Встретимся, если не здесь, то там, в доме Отца.
Здесь, на земле, они больше не встречались. Встретятся ли в вечности — Лева не знал. Ведь участь боязливых ужасна…
Глава 7. Лев бесстрашен (Станция Урсатьевская)
«Праведник смел, — как лев».
Пр.28:1
Он слез на станции Урсатьевская и стал отыскивать верующих. Быстро нашел их.
— Слава Богу, — сказала, улыбаясь, старушка. — Наконец-то нам Господь гостя прислал, а то про нас проповедники забыли.
— Я не проповедник, — сказал Лева. — Я к вам мимоходом, отсюда иду пешком в Ура-Тюбе.
— Зачем же туда, сынок? На работу устраиваться?
— Нет, не на работу. Там есть ссыльные, хочу их посетить.
— Что они, родственники или знакомые вам?
— Да, такие же родственники и Знакомые, как и вам — по крови Христа, — ответил Лева.
Скоро пришли еще другие верующие и стали жаловаться, что у них закрыли молитвенные собрания.
— Молиться надо! — сказал Лева и, открыв книгу «Есфирь», начал читать о том, какой героизм проявила Есфирь, пойдя хлопотать к царю о своем народе.
— Нам тоже говорят, — сказал пожилой брат, — что надо идти в ОГПУ хлопотать, да никто у нас не решается, все боимся.
— Давайте молиться! — сказал Лева.
После горячей молитвы у Левы появилась мысль: а почему бы не пойти ему в местное ОГПУ и не похлопотать? Ведь не ради себя, а ради доброго дела будет он подвергать себя риску.
— Братья и сестры! Молитесь обо мне горячо. Завтра утром я иду в ОГПУ.
И наутро он без страха и сомнения стоял перед начальником ОГПУ и просил разрешения собираться верующим для молитвы.
— Да мы им не запрещаем, — ответил он. — Пусть только антисоветскими делами не занимаются.
И, посмотрев на юношу, спросил:
— А ты тоже из них? Верующий?
— Да, верующий.
— Странно! Ну, иди. Молитесь, как там полагается вам.
Лева пришел к своим и передал им свой разговор с начальником местного отделения ОГПУ.
После этого верующие стали собираться для молитвы.
Глава 8. Принимают за больного (Ура-Тюбе)
«Сила Моя совершается в немощи».
2 Кор. 12:9
Он хотел выйти пораньше утром, когда туркестанское солнце еще не накалило землю. Но пока он прощался с родными, пока слушал пожелания в свой адрес, солнце поднялось высоко и с каждой минутой становилось все жарче и жарче. Предстояло пройти сорок километров пешком в пустыне, пока не начнутся горы Узбекистана и Таджикистана, где было курортное местечно Ура-Тюбе.
Лева имел самый походный вид. С одной стороны сбоку висела фляжка, вещевой мешок — за плечами и через плечо скатанное демисезонное пальто. Первые километры он прошел быстро, бодро и легко! Потом, по мере того как солнце поднималось все выше и выше, а сил становилось меньше, путь становился все труднее. Он не раз прикладывался к фляжке. Вода уменьшалась, нужно было дорожить каждой каплей. Как ни напрягал он силу воли экономить воду, жажда нарастала, и скоро фляжка опустела. Дорога шла ровная, укатанная, временами по ней проходили машины, но не было места присесть, отдохнуть: солнце все раскалило, и не было ни кустика, ни малейшей тени.
— Господи, помоги мне! — просил Лева, начиная терять силы. Вскоре он заметил, что дорога спускается в лощину, где около двух небольших деревьев была расположена хижина — видимо, чайхана. Напрягая силы, он дошел до нее и досыта напился чаю, закусил сухарями и, ободренный, двинулся дальше.
