Юрий Грачёв - В Иродовой Бездне.Книга 1
Все согласились, что тогда, когда действует Дух Божий, то вне всякой зависимости от внешней формы организации, названий, вывесок — дело Божие продолжается. И Господь продолжает прилагать спасаемых к Церкви.
Вскоре после того, как были получены письма от Коли Бондаренко и Коли Иванова, что они этапом прибыли к месту своей ссылки в У ил, собрались поехать к ним жена первого с малым ребенком и мать второго. Они отправились вместе. Их провожали, молились за них. Потом получили известие, что они благополучно прибыли к своим дорогим ссыльным. Они описывали все трудности пути и страшное далекое захолустье Казахстана — Уил.
Валю Алексееву выписали из туберкулезного диспансера. Теперь ей нужно было избирать место ссылки. Коля Иванов, не скрывая от нее всю тяжесть климата Уила, приглашал ее приехать и вместе отбывать ссылку. Валя согласилась. Это был большой риск с ее стороны, но любовь к ссыльным, особенно к Коле Иванову, с которым она столько лет трудилась для Господа, превозмогла все, и она решилась ехать туда. Это были особые проводы. Валю Алексееву любили все: община верующих, бывшие члены студенческого христианского кружка, среди которых она уверовала, соседи и знакомые, сочувствующие ей.
Осунувшаяся от болезни и тюрьмы, с лихорадочным румянцем на щеках, с глазами, по-особенному блестящими от вдохновения, а может быть, от болезни, она прощалась со всеми. Последние пожелания, последние объятия, последние рукопожатия. Все надеялись, что пробегут эти годы ссылки и дорогая Валя опять будет в Самаре, опять будет жизнерадостная, трудолюбивая.
— Да будет воля Божия, — говорили многие. — Если не здесь, то там, Валя, встретимся.
Поезд отходил. Валя махала белым платочком из окна. И никто не знал — только Один Бог, что Валя отправлялась в свое последнее путешествие…
Прошло всего несколько дней. После вечернего собрания молодежь собралась на том месте, где сидел обычно первый хор, чтобы помолиться, попросить Господа об укреплении страдальцев в Соловках, в Сибири, в Казахстане. Молились, преклонив колени, просили сил свыше и для себя. Потом стоя пели.
Вдруг вбежал Щура Бондаренко. Лицо его было все в слезах. Он протянул руки кверху, как бы прося помощи у кого-то, и упал на колени.
— Коля, Коля Бондаренко умер, — кричал он.
Все словно остолбенели. Эта страшная новость была абсолютно непонятна, совершенно неожиданна. Как, этот молодой, полный энергии, талантливый, любящий брат — и вдруг мертв?! Ведь у него молодая жена, маленький ребенок; ведь у него все впереди… И вдруг его нет. Как? Что случилось?
На все расспросы Шура Бондаренко отвечал, что получена телеграмма от Веры с известием о смерти Коли.
Что было делать? Все склонились на колени и просили Бога, чтобы он укрепил, поддержал как старенькую мать умершего брата, так и молодую жену и его родственников, а также всех, которые скорбели об отшествии любимого друга и брата.
Дух Святой Утешитель, только Он мог успокоить скорбящие души, только Он мог дать веру, что эта смерть не бессмыслица, но дорога в очах Божиих и имеет свое значение.
Вскоре было получено письмо от Веры, в котором она описывала кончину своего дорогого спутника. «У него заболело горло, местные врачи определили у него просто ангину и лечили от ангины. Он лежал дома, дышать становилось все труднее и труднее. Он стал задыхаться, с трудом прошептал, чтобы она спела ему гимн об Отчизне и когда она пела: «Когда окончится труд мой земной, даст мне Спаситель на небе покой…», он отошел в радость Спасителя своего. После его смерти врачи выдали справку, что он умер от дифтерии.
Коля Бондаренко не любил говорить о смерти, он был полон стремления к жизни, к творчеству. Своему близкому брату Вите Орлову он говорил:
— Мы не должны думать о смерти, но о жизни и труде для Господа.
И для него смерть, конечно, не была смертью исчезновения, но перехода в другую жизнь, перехода в небо.
Стихи Коли Бондаренко много декламировались молодежью при его жизни и некоторые из них остались в памяти его друзей. Вот пример тому:
Кругом ненастье, бури, бури!
Гневливо море, темно в лазури и
монотонно бушуют страсти.
И злобно вторят из буйной песне
людские волны вражды холодной,
холодной мести… Разврата полны
И в рабстве моды кричат: «Нет Бога!» А сами…
Тонут, тонут, тонут!.. А жертв так много,
кругом лишь бури… Темно в лазури!
Смелее ж, братья! Погибшим руки скорей подайте,
Любви заботой лечите муки
и направляйте их в пристань мира И новой жизни,
Дабы они забыли кумира,
Рвались к Отчизне
Из темной гнили!!!
Покой же после,
Вдали лазури, покой от слез!
x х х
Жизни цветы! Голубые, алые…
Распускайтесь, огнем горите!
В мир темноты, в солнечные дали
Светом радостным жгите, жгите!
Взором любви, улыбкою счастья
То, что темно, осветите снова!
Ширятся пусть голубого простора
Волны жизни, дыханье весны!
Высохнет грусть!
Пусть по-новому вторят все,
Кто жили в губительной тьме.
Вновь обнови мир зла и ненастья!
Юность жизни, твори лишь новое!..
Глава 18. На волнах
«И ныне чего ожидать мне, Господи? Надежда моя на Тебя».
Пс. 38:8
Стояла непогода. Тучи шли за тучами. И верующим, открыто исповедующим Евангелие, становилось все труднее и труднее. Из техникума исключили Шуру Бондаренко. Из разных городов получали известия, что верующей молодежи закрыт путь для учебы, что трудно ей устроиться на хорошую работу. На страницах газет, в лекциях и беседах безбожники призывали верующих отрекаться от Бога, перестать молиться.
Ни у кого из молодежи в Самаре, кто шел за Христом, не было и мысли свернуть на широкую дорогу, отречься от Бога, но состояние было тяжелое: скорбь есть скорбь. Казалось, что все дороги в будущее закрыты. И невольно многие, даже совсем молодые, видели перед собой только один открытый путь — перейти в небо, к Господу и успокоиться у Него. Такие настроения глубоко возмущали Леву. В своих тетрадях он записал следующее: «То, что затронуло мою душу, это мы, современная баптистская молодежь Самары. Внешне, кажется, все спокойно, благополучно, несмотря на «бури», но когда поднимешь покрывало внешнего спокойствия, становится тяжело. Дело не в наших ошибках, недостатках, но в нашем отношении к битве за истину. Бойцов правды мало по сравнению с массами, погруженными в грех и неверие. Старых бойцов Христа становится меньше. Будущность борцов Христа здесь на земле определяется состоянием молодежи. Она призвана в грядущих десятилетиях нести свет Христов в мир. Но если мы спросим о ее стремлениях, то увидим, что молодежь не хочет здесь будущего. Вы услышите слова: «Умереть, скорее бы смерть». Разве это не ужасно? Живут желанием перейти в вечность. Ведь теперь наша весна в полном разгаре, все зеленеет, распустились цветы, наступило тепло, лунные ночи… И вдруг голос: «Хочется умереть». Вот брат молодой, развитый, поет, читает, проповедует, но на вопрос: «Каковы его перспективы?» отвечает: «Могила». И это не шутка… А вот другой пример. Сестра, известная всем, продолжающая трудиться среди молодежи, говорит, что хотела бы умереть, да жаль друзей, родных, которые будут скорбеть о ней.
И так говорят многие. Особенно звучно, искренне поют: «Хочу домой, хочу сейчас, хочу домой к Иисусу…»
Эти настроения глубоко тревожили Леву и некоторых его близких друзей. Они понимали, что все для них закрыто, что мир полон ненависти к искренне верующим. Знали также, что скоро собрания закроются, что Библии будут отбираться и нигде не услышишь ни Слова Божия, ни слова о Спасителе, но уходить, просить, чтобы Господь взял туда, на небо, разве можно? Ведь кругом такой мрак, столько гибнущих, и мы, может быть, последние искорки света, последние христиане в нашей стране, и мы должны быть здесь, — так думал Лева, и очень хотел, хотя бы немного быть светом Христовым.
В школе у Левы учеба шла хорошо, у него были самые лучшие отношения со всеми преподавателями и товарищами по классу. Не только Голованчик, но и многие другие одноклассники были его близкими товарищами. Педагоги ценили его за интерес к естественным наукам. Ничто, казалось, не предвещало никаких неприятностей. Оставалось всего несколько месяцев до окончания девятилетки, т. е. до получения среднего образования.
На переменах и по дороге из школы домой, выпускники часто говорили между собой о том, кто куда пойдет учиться, кто кем хотел бы стать. Многие уже сделали свой выбор. Но Лева еще точно не определился, быть ли ему геологом, химиком или кем-то еще.
Однажды преподавательница биологии предложила Леве сделать доклад для старших групп школы на тему: «Происхождение жизни с научной и религиозной точки зрения». Конечно, учительница знала, что Лева верующий. Возможно, она думала, что Лева, занявшись этой темой, отойдет от своих «религиозных предрассудков» и тогда ему откроется будущее в науке. Сначала Лева отказывался взять этот доклад, но потом согласился. Сама тема его очень интересовала. Он и раньше читал об этом немало книг, брошюр и был не прочь изучить этот вопрос поглубже.
