Игумен Митрофан (Гудков) - Помоги, Господи, не унывать
Как только человек использует данную ему благоприятную возможность уверовать в Бога и в будущую вечную жизнь, то есть когда он постигнет глубочайший смысл жизни и, покаявшись, перестроит ее, так сразу же придут божественное утешение с благодатью Божией, и благодать изменит его, изгоняя и все его наследственные недостатки. Многие покаявшиеся грешники смиренно подъяли любочестный подвиг, прияли благодать, стали святыми, и сейчас мы с благоговением поклоняемся им и просим их молитв. А прежде они имели немало страстей, в том числе и наследственных. К примеру, преподобный Моисей Мурин. Будучи кровожаднейшим разбойником с наследственной злобой, он едва лишь уверовал в Бога, сразу покаялся, стал подвизаться, все страсти его покинули, а благодать Божия посетила. Он даже удостоился приятия пророческого дара, а чуткостью превзошел и самого Арсения Великого,[15] который происходил из великосветского римского семейства, имел наследственные добродетели и обладал большой мирской ученостью.
– То есть, Геронда, в чем конкретно заключается смысл этой жизни?
– В чем? В том, чтобы подготовить себя для нашего Отечества, для Неба, для Рая. Суть в том, чтобы человек уловил этот глубочайший смысл жизни, иже есть спасение души. Веруя в Бога и будущую жизнь, человек понимает, что эта временная жизнь суетна, и готовит свой «загранпаспорт» для жизни иной. Мы забываем о том, что всем нам предстоит уйти. Корней вечных здесь мы не пустим. Этот век не для того, чтобы прожить его припеваючи, а для того, чтобы сдать экзамены и перейти в иную жизнь.
Поэтому перед нами должна стоять следующая цель: приготовиться так, чтобы, когда Бог призовет нас, уйти со спокойной совестью, воспарить ко Христу и быть с Ним всегда. Когда Христос благословил пять хлебов и насытил столько тысяч людей, народ тут же сказал: «Царь бы из Него вышел что надо!» Съели пять хлебов и две рыбы и воодушевились. Однако Христос сказал им не заботиться о сей пище, потому что здесь мы не останемся. В этой жизни каждый из нас подвергается испытаниям: соответствует ли он тому, чего от него требует Бог.
– Геронда, что человек должен всегда иметь в своем уме для того, чтобы творить волю Божию?
– Он должен иметь свой ум в Боге, думать о том, ради чего он вступил в эту жизнь. Мы пришли сюда не для того, чтобы заниматься всем на свете и устраиваться по теплым местечкам. Мы пришли, чтобы подготовиться к жизни иной. Итак, наш ум должен непрестанно находиться там, в будущей жизни, и в том, что способно помочь нам ее достичь. С любочестием относясь ко всему, любочестно и смиренно подвизаясь, человек понимает смысл жизни духовной. Духовная жизнь есть безудержная отвага, духовный пир. Познайте глубочайший смысл монашества, стяжите духовное благородство, святоотеческую чуткость. А глубочайший смысл жизни (не монашеской, а вообще) обязаны уяснить все люди. Если бы они это сделали, то совсем бы исчезли мелочные придирки, грызня, проявления самости и тем более уныние при неудачах. Раз есть божественное воздаяние, то будем думать о том, как заработать маленько «денежек» для будущей жизни, а не о том, как в жизни этой держаться солидно и принимать человеческую славу от других.
Когда человек движется в плоскости действительной жизни, он всему радуется. Тому, что живет. Тому, что предстоит умереть. Не потому радуется, что он устал от жизни, нет, он радуется тому, что умрет и пойдет ко Христу.
– Геронда, он радуется оттого, что не противится тому, что попускает ему Бог?
– Он радуется, видя, что эта жизнь преходяща, а жизнь иная – вечна. Он не устал от жизни, но, думая: «Что нас ожидает, разве мы не уйдем?» – он готовится идти туда, понимая, что в этом его предназначение, смысл жизни.
Вот, к примеру, взять женщин, работающих в системе социальной помощи. У них есть доброта: бегают, бедняжки, убиваются ради других. По образованию они психологи, но бывают случаи, когда тот способ, которым они хотят помочь другим, находящимся в глубокой печали, не действует. Идет она, к примеру, утешать человека, которому отрезали ногу, а он ей говорит: «Ты вот пришла на двух ногах и говоришь мне: "Добрый день", а у меня-то нога только одна». Что она сможет ему ответить? Как она поможет ему психологией? Если этот человек не уловит глубочайшее назначение своей жизни, то ему ничто не сможет помочь. Он должен понять, что за это попущенное Богом увечье он, если не будет роптать, получит в иной жизни накопленную в земной жизни небесную мзду. Поняв это, он должен радоваться. Да хоть бы и на четырех ногах ходили остальные, он должен говорить: «БлагодарюТебя, Боже мой, зато, что я обхожусь и одной».
Но, воспринимая жизнь недуховно, эта бедняжки-психологи идут утешать людей и не знают, что им сказать. Идет такая «социальная утешительница», к примеру, облегчить страдание тридцатипятилетней больной раком женщины, у которой трое детей. Что она ей скажет? Если эта мать не уловит глубочайший смысл жизни, то она будет безмерно отчаиваться, думая о том, что станет с ее детьми. И сама психолог, пришедшая ее утешать, впадет в то же самое отчаяние, если она не поймет, не узрит духовно смысл посланных испытаний. Ведь, не расположив сначала более духовно себя, она не сможет правильно помочь и ближнему так, чтобы к нему пришло божественное утешение.
Так эти бедняжки-психологи не только устают телесно, но и сами расслаблены унынием, видя, что не могут оказать людям серьезной помощи. То есть устают вдвойне.
– Геронда, ваша мать была очень чутким человеком, любила вас. Как же она с самых пеленок воспитывала вас в строгости?
– С младых ногтей человек может помочь себе в том, чтобы постичь глубочайший смысл жизни и радоваться по-настоящему. Когда я был маленьким и бегал с ребятами наперегонки, то оставлял их позади.
Они не давали мне бегать, прогоняли меня, дразнили «эмигрантиком», «беженцем». Я приходил к маме в слезах. «Что ты плачешь?» – спрашивала меня она. «Мне ребята не дают с ними бегать», – отвечал я. «Тебе хочется побегать? Вот двор, бегай. Почему ты хочешь бегать на улице? Чтобы на тебя смотрели, хвалили и говорили «молодец»? В этом есть гордость». В другой раз мне хотелось играть в мяч, а ребята опять меня прогоняли. Я снова плакал и шел к маме. «Что случилось, почему ты опять плачешь?» – спрашивали меня она. «Ребята не дают мне играть в мяч!» – говорил я. «Двор у нас большой, мячик у тебя есть, играй здесь. А ты хочешь, чтобы соседи на тебя смотрели и любовались? В этом есть гордость». И тогда я подумал: мама права. И потихоньку мне расхотелось и бегать, и играть в мячик, только затем, чтобы меня видели и восхищались, потому что я понял, что в этом есть гордость. «И правда, – думал я, – какая же все это чепуха! Мама права». И после, видя, как другие дети носятся, бьют по мячу и хвалятся этим, я не очень переживал. Я смеялся и говорил: «Ну молодцы, вон что вытворяют!» – а сам был тогда маленьким: в третий класс начальной школы ходил. Потом благодаря мамы я жил естественной жизнью.
И сейчас, если меня спросят: «Что выберешь: подняться в августе месяце босиком по колючкам на вершину Афона или же поехать на какое-нибудь торжество, где тебя облачат в мантию и осыпят почестями?» – то я скажу, что предпочитаю босиком подняться на Афон. Не от смирения, а оттого, что мне это больше по душе.
Люди, имеющие гордость, в детстве не получили помощи в семье. Мирское мышление человека мучает. Если кто-то запустит себя в этом отношении, если родители не помогут своим детям, когда те еще маленькие, то после это станет уже состоянием. Одно дело – это маленько похвалить ребенка, чтобы он не падал духом, другое – раздувать его эгоизм. Скажем, ребенок сбился, читая стишок для гостей и теперь унывает. Его мама, видя это, говорит ему: «Ну всё, всё. Хорошо прочитал». Однако если он прочитал стихотворение хорошо и мать начинает нахваливать его перед другими: «Ну какой же ты молодец! Ты прочитал лучше всех детей! Мой ребенок лучше всех!» – то это плохо.
Так родители часто культивируют в детях гордость. Или, к примеру, ребенок наозорничал в школе и его за это отчихвостил учитель. Он приходит домой и жалуется отцу: «Учитель несправедливо меня отругал». Если отец и мать встают на сторону ребенка и к тому же в его присутствии говорят про учителя: «Я вот ему покажу! Да как он смел, да моего ребенка!..» – то ребенок потом считает свое озорство правильным, а в итоге мучается в дальнейшем из-за пустяшных неудач. Основа всему в том, чтобы дитя кое-что поняло еще в родительском доме. Если человек с юных лет усваивает глубочайший смысл жизни, то потом все идет как нужно, и неприятности не ввергнут его в уныние.
В противном случае он получает удовольствие от тленного, от человеческих похвал, которые в действительности не приносят ему покоя, и остается тленным человеком, впадающим в бездну уныния, когда жизнь его разочаровывает.
