Дмитрий Щедровицкий - Беседы о Книге Иова. Почему страдает праведник?
От красоты твоей возгордилось сердце твое, от тщеславия твоего ты погубил мудрость твою… (Иез. 28, 13–17)
Вот это и есть состояние, переданное словом תהלה <тагала>,— тот «недостаток», который Бог усматривает в ангелах.
Что же впоследствии происходит, согласно учению Елифаза, с падшими ангелами, о которых говорится и в Ветхом, и в Новом Завете, и в апокрифах? Например, в Послании апостола Иуды о них сказано так:
и ангелов, не сохранивших своего достоинства, но оставивших свое жилище, соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня. (Иуд. 1, 6)
Елифаз утверждает, что те ангелы, которые отпали от Бога, увлекшись земной жизнью, т. е. «сыны Божьи», описанные в Книге Бытия (6, 2–5), получили земные тела и стали жить в вещественном мире в «храминах из брения» (в др. — евр. оригинале Иов. 4, 19 — בתי־חמר <батей-хомер>, буквально «дома из глины»). Так описываются физические тела людей (Быт. 2, 7), словно бы «слепленные» из глины, смешанной с водой, «фундамент» (יסוד <йесод> — «основание») которых — прах, т. е. они подчинены законам материального существования, неизбежно влекущим их тела к распаду. И Елифаз говорит, что согрешившие ангелы лишаются своего небесного сана, посылаются на землю и рождаются людьми — очевидно, для того, чтобы они получили возможность восстановить утерянное, вновь обретая в течение земной жизни утраченный горний свет. Именно с данной точки зрения рассматривается проблема земных страданий Елифазом. Повествует он об этом следующим образом:
Так, не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда;
Но человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх. (Иов. 5, 6–7)
Перед нами еще одна составляющая его глубокого философско-теологического учения. Но, может быть, сказанное Елифазом следует воспринимать просто как поэтический образ? Однако древние поэтические образы, к какой бы культуре они ни принадлежали — древнеегипетской, древнеиндийской или иной, а уж тем более образы библейские, — содержат глубокие философские обобщения, за каждым из них скрываются цельные мировоззренческие системы. «…Не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда…» — эти слова опровергают утверждения Иова о «проклятом дне», «проклятой ночи», в которые он зачат и родился. Не «прах» и «земля», т. е. не материя и физические условия бытия рождают страдание.
Некоторые философы, в том числе древнегреческие, считали, что поскольку тело бренно, то бессмертный дух, соединяясь с ним, подвергается страданию «по вине» тела. Страдание рассматривалось этими философами как случайность, результат сочетания разных обстоятельств, при которых духу становится «тесно» в теле, поскольку оно болеет и разрушается. Но Елифаз подчеркивает, что «…не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда…», т. е. страдания человека имеют первопричину не случайную и не физическую, а чисто духовную — они происходят по воле Божьей. Зачем же Бог подвергает дух человеческий страданиям в земной жизни, в теле? А вот зачем: «…человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх».
Синодальный перевод не передает здесь всей глубины оригинала, да и трудно ее полностью передать. Вот перевод буквальный: «…Адам для страдания будет рожден, чтобы сыны Решефа возвысили полет». Казалось бы, странные слова. Адам, т. е. человек, созданный из אדמה <адама> — красной глины (вспомним «обитающих в храминах из брения»), для страдания будет рожден, чтобы некие «сыны Решефа» смогли выше взлететь… А кто же такой Решеф? Это имя встречается на глиняных табличках Древней Месопотамии. Так именуется одушевленная сущность стихии огня, бессмертный дух, начало огненное и разумное одновременно. В Книге Иова именем «Решеф» наречен «огненный источник» человеческого духа. Тем самым, «сынами Решефа» названы имеющие огненную природу бессмертные человеческие духи. Заметим, что в Библии неоднократно сообщается о соприродности духа стихии огня, например:
Ты творишь ангелами Твоими духов, служителями Твоими — огонь пылающий. (Пс. 103, 4)
Так вот, дух человека помещается в тело — «храмину из брения» — за то, что он в горнем мире не выполнял своего предназначения, «не соблюдал своей стражи», имея ангельскую природу. И теперь, обитая в теле, он подвергается искушениям, испытаниям и страданиям именно для того, чтобы «сыны Решефа», т. е. «огненные» разумные сущности, человеческие духи, смогли после земной жизни «возвысить полет» — вновь стать ангелами, вернуться туда, откуда они ниспали. В переводе мы читаем: «…как искры, чтобы устремляться вверх». В какой-то степени смысл здесь передан, потому что искры — это «сыны пламени», как бы «порождения» костра, и летят они вверх. Раскрывая образ, использованный Елифазом, сформулируем подробнее его мысль: тело — как бы топливо для огня, плотская сущность, которая страдает в костре, а искры, исходящие из огня и устремляющиеся ввысь — духовные элементы человеческой природы. Вот так страдает человек — одновременно и «бывший», и «потенциальный» ангел, чтобы потом взлететь, вернуться к своему источнику.
Именно поэтому немного ранее, в начале 5-й главы, содержатся такие слова Елифаза, обращенные к Иову:
Взывай, если есть отвечающий тебе. И к кому из святых обратишься ты? (Иов. 5, 1)
Здесь утверждается, что святые Иову не помогут, к кому бы из них он ни обратился. Конечно, тут не имеется в виду позднейшая христианская концепция молитв-обращений к святым: тогда таковая еще не существовала. Под «святыми» опять же понимаются ангелы — именно о них Елифаз говорил: «Вот, Он и святым Своим не доверяет…» (15, 15). А призывать ангелов на помощь или просить их заступничества Иов не может — потому что, по мысли Елифаза, они с трудом блюдут собственную чистоту, боятся пасть, опасаются оказаться в состоянии תהלה <тагала> — «недостатка», присвоив себе ту хвалу, которую должны воздавать Творцу. Боятся они, что этот «недостаток» Бог «усмотрит», и они сами будут низвергнуты в «храмины из брения», сами воплотятся в мире людей… Поэтому, как бы говорит Елифаз, им не до тебя, Иов, и они не обратят никакого внимания на твою мольбу.
В дальнейшем, рассматривая речи второго друга Иова, Елиуя, мы увидим, что у него совсем иное мнение об участии ангелов в человеческой жизни: если, мол, есть у человека хотя бы единственный ангел-ходатай, который заступится за него, то такой человек будет спасен. А Елифаз отрицает любое ангельское вмешательство в «тяжбу» человека с Богом. Он говорит:
Взывай, если есть отвечающий тебе. И к кому из святых обратишься ты?
Так глупца убивает гневливость, и несмысленного губит раздражительность. (Иов. 5, 1–2)
Вот, мол, Иов, отчего ты так страдаешь, — как бы говорит Елифаз, — ты, несмотря на свою мудрость, оказался глупым и гневливым; ты не имеешь истинного представления о сути жизни, о том, для чего дух, находясь в теле, претерпевает мучения. Ты не принимаешь мою концепцию страданий, не согласен с ней, а только она-то и может объяснить всё, что происходит в жизни, — и, в том числе, с тобой самим. Поскольку же ангелы, ниспавшие в «храмины из брения», испытываются в нашем мире посредством страданий, то ясно, что те из них, которые встали на путь исправления, т. е. в своей земной, человеческой, жизни воздают Богу хвалу, — те преуспевают и благоденствуют. А вот те, которые, став людьми, еще далее отступают от Бога, впадают в еще большее беззаконие, — те страдают. Значит, твои страдания — совершенно явный знак того, что ты неугоден Богу; они свидетельствуют, что ты еще более удалился от Него. О какой же своей праведности и чистоте ты можешь после этого говорить?
Сходные теологические концепции создавались и в более поздние эпохи; далее мы скажем о них подробнее, но сперва прочитаем слова Елифаза, призванные подтвердить его точку зрения:
Блажен человек, которого вразумляет Бог, и потому наказания Вседержителева не отвергай…
<…>
В шести бедах спасет тебя, и в седьмой не коснется тебя зло.
<…>
И узнаешь, что шатер твой в безопасности, и будешь смотреть за домом твоим, и не согрешишь.
И увидишь, что семя твое многочисленно, и отрасли твои, как трава на земле.
Войдешь во гроб в зрелости, как укладываются снопы пшеницы в свое время.
Вот, что мы дознали; так оно и есть: выслушай это и заметь для себя. (Иов. 5, 17–27)
Итак, утверждает Елифаз, если бы ты, Иов, шел истинно праведным путем, то что бы служило тому подтверждением? То, что шатер (т. е. дом твой) был бы в безопасности, семя твое (т. е. потомство) было бы многочисленно. А теперь — ты низвержен с престола, лишился своего дома (дворца), дети твои погибли, и ты совсем не так «входишь во гроб», как это свойственно праведникам, которые отходят из нашего мира, «как укладываются снопы пшеницы в свое время», т. е. мирно, спокойно и в состоянии духовной зрелости. Например, сказано об Аврааме, что умер он «в старости доброй, престарелый и насыщенный жизнью» (Быт. 25, 8). А ты, Иов, страдаешь и бедствуешь в последние свои годы — значит, ты страшно виноват!
