Игумен Митрофан (Гудков) - Помоги, Господи, не унывать

Ответ. Псалмопение и молитва уныние связуют, размышление же о смерти – враг его, а молитва и упование будущих благих умерщвляет его совсем. Уныние исцеляет терпение и еже все твориши со многим прилежанием и страхом Божиим (прп. Иоанн Лествичник). Устави себе во всяком деле и не отступи первее, донеле же скончаеши та и молися часто о благомощне и дух уныния отбежит от тебе (св. Нил Синайский).

Вопрос. Какой знак терпения, унынию противного?

Ответ. Если сие значит чрезвычайную леность или уныние, чтоб быть во всяком расслаблении и не иметь ни малейшаго терпения, то сие назватися может превосходнейшим великодушием, когда кто и в злоключении будучи находит в мыслях своих некоторую отраду… (прп. Иоанн Лествичник).

Но о сем довольно. Теперь время тщеславие описать.

Преподобный Иоанн Лествичник. О сущности и свойствах уныния и лености[6]

1. Уныние часто бывает одною из отраслей, одним из первых исчадий многословия, как мы уже и прежде сказали; потому мы сей порок и поставили впереди многих страстей, как на месте, ему приличествующему в лукавой цепи страстей.

2. Уныние есть расслабление души, изнеможение ума, пренебрежение иноческого подвига, ненависть к обету, ублажатель мирского, оболгатель Бога, будто Он немилосерд и нечеловеколюбив; в псалмопении оно слабо, в молитве немощно, в телесном же служении крепко как железо, в рукоделии безленостно, в послушании лицемерно.

3. Муж послушливый не знает уныния, чрез чувственные дела исправляя мысленные и духовные (делания).

4. Общежитие противно унынию, а мужу, пребывающему в безмолвии, оно всегдашний сожитель, прежде смерти оно от него не отступит и до кончины его на всякий день будет бороть его. Увидев келлию отшельника, уныние улыбается, и, приблизившись к нему, вселяется подле него.

5. Врач посещает больных поутру, а уныние находит на подвижников около полудня.

6. Уныние поощряет странноприимство; увещевает подавать милостыню от рукоделия; усердно побуждает посещать больных; напоминает о Том, Который сказал: Болен бех, и приидосте ко Мне (Мф. 25, 36); увещевает посещать скорбящих и малодушествующих; и, будучи само малодушно, внушает утешать малодушных.

7. Ставшим на молитву сей лукавый дух напоминает о множестве нужных дел и употребляет всякое ухищрение, чтобы только отвлечь молящегося от собеседования с Господом, под каким-либо благовидным предлогом.

8. Бес уныния производит трехчасовое дрожание,[7] боль в голове, жар, боль в животе; когда же настанет девятый час, дает слабее возникнуть; а когда уже и трапеза предложена, понуждает соскочить с одра; но потом, в час молитвы, снова отягощает тело; стоящих на молитве он погружает в сон, и в безвременных зеваниях похищает стихи из уст.

9. Каждая из прочих страстей упраздняется одною какою-нибудь противостоящей ей добродетелью; уныние же для инока есть всепоражающая смерть.

10. Мужественная душа воскрешает и умерший ум; уныние же и леность расточают все богатство. Но как из всех восьми предводителей злобы дух уныния есть тягчайший, то поступим и с ним по тому же порядку, как с другими; однако прибавим еще следующее.

11. Когда нет псалмопения, тогда и уныние не является, и глаза, которые закрывались от дремоты во время правила, открываются, как только оно кончилось.

12. Во время уныния обнаруживаются подвижники; и ничто столько венцов не доставляет иноку, как уныние.[8]

13. Наблюдай и увидишь, что оно борет тех, которые стоят на ногах, склоняя их к тому, чтобы сели; а сидящих увещевает опереться на стену; оно заставляет посмотреть в окно келлий, побуждает производить стук и топот ногами. Плачущий о себе не знает уныния.

14. Свяжем теперь и сего мучителя памятию о наших согрешениях; станем бить его рукоделием, повлечем его размышлением о будущих благах; и когда оно предстанет нам, предложим ему подобающие вопросы.

15. Итак, скажи нам, о ты, нерадивый и расслабленный, кто есть зло родивший тебя? И какие твои исчадия? Кто суть воюющие против тебя? И кто убийца твой?

Он отвечает: «В истинных послушниках я не имею, где главу подклонить, а имею для себя место в безмолвниках, и с ними живу.

Родительницы у меня многие: иногда бесчувствие души, иногда забвение небесных благ, а иногда и чрезмерность трудов.

Исчадия мои, со мною пребывающие: перемены местопребываний, пренебрежение повелений отца духовного, непамятование о последнем суде, а иногда и оставление монашеского обета. А противники мои, которые связывают меня ныне, суть псалмопение с рукоделием.

Враг мой есть помышление о смерти. Умерщвляет же меня молитва с твердою надеждою сподобиться вечных благ; а кто родил молитву, о том ее и спросите».

Восприятие скорбей христианином[9]

Долготерпение – матерь всех благ.

Встречаясь со скорбями, может ли христианин молить Бога об избавлении от них или просить других молиться за него?

На этот вопрос прпп. Варсонофий Великий и Иоанн отвечают так: Совершенные не отстраняют от себя гнев Божий, потому что всю надежду возлагают на Бога; но мы, как плотские и нуждающиеся еще в земных вещах, будем осуждать самих себя как согрешающих в том и отстраним от себя гнев Божий молитвою и псалмопением, моля Бога, да простит Он нас, и впредь будем стараться благодарить Бога. Ибо после, как это пройдет, грехи наши навлекут на нас еще худшее, и без покаяния и милостыни невозможно прекратить постигающие нас бедствия.

Как видно из ответа преподобных, в таких случаях можно поступать двояко. Для более слабых духом необходимо молиться и каяться в грехах (хотя бы и неосознанных), чтобы смягчить гнев Божий и отстранить от себя новые, может быть, еще более тяжелые скорби.

Но наиболее сильные духом христиане не считают возможным уклоняться от скорбен как от воли Божией – всегда благой, в чем бы она ни проявилась.

Прп. Антоний Великий пишет про это: Как неуместно не благодарить врачей за оздоровление тела и тогда, когда они дают нам врачевства горькие и неприятные, так неуместно и оставаться неблагодарными к Богу за то, что кажется нам нерадостным – не разумея, что все бывает по Его промышлению и на пользу нам.

А прп. Исаак Сирианин так говорит о праведнике: Если встретятся ему скорби, то он как бы уверен и точно знает, что скорби доставят ему венец; и терпит их со всякою радостью, принимает их с веселием и радованием. Ибо знает, что Сам Бог по причинам, полезным ему, предназначает их в Своем неявном промышлении о неведомом для нас.

Вот один из примеров этого.

Один инок приходил к келье великого старца и крал у него жизненные припасы. Старец видел это, но не обличал брата, а занимался более усердно рукоделием, говоря: «Думаю, этот брат нуждается». И старец нес тяжкую скорбь, терпя большой недостаток в хлебе.

Когда старец отходил ко Господу, братия окружили его. Он, увидев между ними брата, который постоянно крал у него хлеб, сказал ему: «Подойди ко мне, брат». Когда брат подошел, старец схватил его руки и начал целовать их, говоря: «Благодарю эти руки, при посредстве их я надеюсь войти в Царство Небесное». Инок раскаялся, принес покаяние и сделался строгим монахом.

Так покорность воле Божией в посылаемой скорби послужила на великую пользу и самому старцу, и согрешившему иноку.

Поэтому в тех случаях, когда христианина постигает какое-либо несчастье или скорбь, святые отцы всегда предлагают понести ее терпеливо, благодушно и не отвращаться от нее, и в смирении считать себя достойным еще больших несчастий, чем посланное.

К старцу Леониду Оптинскому пришел горшечник, один из его духовных детей, у которого украли колеса от повозки, на которой он отвозил на базар изготовляемые им горшки. Он сказал старцу, что знает вора и может отыскать колеса.

«Оставь, Семенушка, не гонись за своими колесами, – ответил старец, – это Бог тебя наказал; ты и понеси Божье наказанье, и тогда малою скорбью избавишься от больших. А если не захочешь потерпеть этого малого искушения, то больше будешь наказан».

Горшечник послушал старца. И, по его свидетельству, в поздние времена ему грозили большие несчастия, но Господь всегда избавлял его от них.

Нельзя при скорбях надеяться отвратить их без молитвы и покаяния посредством каких-либо святынь, ища от них спасения, подобно тому, как язычники применяют талисман.

Так в одном семействе повторялись семейные несчастья. Супруги приехали в Оптину пустынь и обратились за помощью к своему земляку – иеромонаху Гавриилу. Тот вздумал было помочь их горю херувимским ладаном, но предварительно пошел за благословением к старцу Леониду.