ФЕЛИКС КАНДЕЛЬ - ОЧЕРКИ ВРЕМЕН И СОБЫТИЙ ИЗ ИСТОРИИ РОССИЙСКИХ ЕВРЕЕВ Том 1
В 1716 году некая вдова Марина Сыровайцова, дочь попа, мещанка города Витебска, показала на следствии, что задумала перейти в иудаизм по собственной воле, без чьих-либо уговоров, так как от своего отца она слышала, что вера иудейская лучше веры христианской. Она не пожелала вернуться в христианство даже под жестокой пыткой и заявила, что готова погибнуть еврейкой "за живого Бога". Суд приговорил вдову Марину к терзанию тела клещами и к сожжению живой на костре. Тот же суд рассматривал дело девицы Марины Войцеховны, которая приняла иудаизм, обвенчалась с евреем и была арестована прямо на свадьбе. После трех пыток она не соглашалась перейти обратно в христианство, и только после четвертой, особенно жестокой, сказала: "Теперь я гнушаюсь еврейской веры, и как прежде верила в распятого Христа, так и сейчас готова за него страдать и умирать". Вместе с ней были взяты со свадьбы ее жених и еще несколько евреев, которые уверяли судей, что они и не подозревали, будто она христианка. Суд приговорил девицу Марину после ее раскаяния "только лишь" к обезглавливанию и сожжению ее тела, а каждый из евреев получил по сто ударов возле позорного столба.
Сохранилась еврейская рукопись восемнадцатого века, в которой рассказывается о графе Валентине Потоцком и пане Зарембе. Оба они учились в Париже и однажды во время загородной прогулки увидели старого еврея, который читал какую-то книгу. "Стали товарищи расспрашивать старца: что в этой книге, что это за письмена и что за язык книги, которую он читал? И ответил им старец: "Язык этот - язык священный, язык еврейский". Попросили они его рассказать им, что написано в книге, и он перевел им с толковым объяснением несколько слов. Понравилось им его объяснение, и спросили они его, все ли правда, что написано в этой книге? И старец отвечал: "Это все истинно верно"… Товарищи стали умолять того старца…, и старец согласился наконец поучить их и назначил им по часу три раза в неделю. В полгода выучили они все Пятикнижие, и вошли в их сердца слова Закона, и стали точно другие люди… И сказал один из них: "Дал я себе слово в душе - убежать отсюда в Амстердам и принять там веру евреев". И отвечал ему его товарищ: "Как ты, так и я…"
Пан Заремба вернулся в Польшу, женился там на дочери богатейшего гетмана Тышкевича и через несколько лет поехал со своей семьей в Амстердам. "Утром второго дня пошел он к раввину города и объявил ему, что желает перейти в веру еврейскую. И отвели ему особый дом и обрезали его и сына его, которому было пять лет. А жена его выглядывала, когда уже муж придет… и вечером пошла со слугою отыскивать мужа и сына. А он послал ей навстречу сказать, чтобы не искала, потому что перешел он в веру еврейскую. Как услышала она это, так и упала на землю без чувств. И поставили ее люди на ноги и спросили ее: что с тобою? А она кричала громким голосом: мой муж стал евреем!… И пошла она в дом, где находился ее муж, а он закричал ей громко, чтобы не подходила к нему: потому что я жид, человек низкий, а ты великая боярыня, дочь гетманская. Заплакала она и сказала: приму же и я еврейскую веру… И стала она еврейкой…" После этого пан Заремба с женой и сыном уехали в Иерусалим и стали там жить.
А его друг - граф Валентин Потоцкий - тоже принял иудаизм в Амстердаме, вернулся затем в Литву, жил возле Вильно, и называли его Авраам. За отпадение от христианской веры он был сожжен всенародно, и пепел его похоронили на еврейском кладбище. День его гибели отмечали в виленской синагоге на второй день праздника Шавуот, и в еврейской памяти он сохранился под именем Гер Цедек, что в переводе с иврита означает - "праведный прозелит". Рукопись заканчивается такими словами: "А второго дня праздника Шавуот вышел приговор, чтобы сжечь его; сильно просили его перед сожжением, чтобы возвратился он в их веру, а он над ними смеялся. Когда же мучили его, он громко и радостно превозносил Бога, говоря: будь благословен Ты, Боже, что освящаешь имя Свое всенародно!… Тогда приказали они палачу вырезать ему язык и вырвать его из затылка… И жил в те дни на Руси человек, который повествовал, что был Гер Цедек в городе Вильно и принял там мученичество всенародно…"
В те времена выходили в свет всевозможные сочинения, в которых обвиняли евреев в совершении ритуальных убийств, и суеверная толпа верила всему, что там было написано. "Как шляхетская вольность невозможна без права "вето", - писал один из обличителей, - так и еврейская маца невозможна без крови христианской". Церковь объявляла святыми мнимых мучеников, якобы убитых евреями, и на поклонение "святым мощам" приходили толпы верующих. Неудивительно поэтому, что в семнадцатом и восемнадцатом веках прошли ритуальные процессы во многих городах Польши. И как правило, по одному и тому же сценарию.
В 1696 году в лесу возле Познани нашли убитого воспитанника иезуитской школы. Родные убитого и местная шляхта тут же обвинили евреев, и вся община во главе с рабби Нафтали Коэном сидела целыми днями в синагоге и молитвами и постом готовилась к мученической смерти. Уже нашлись подготовленные лжесвидетели, назревал судебный процесс, но неожиданно на рынке поймали польскую крестьянку, которая принесла для продажи окровавленную одежду убитого ученика. Убийцей оказался ее сын. В последний момент его пытались уговорить, чтобы всю вину он свалил на евреев, которые, будто бы, подкупили его, - но правда обнаружилась, и "тогда, - записал еврейский летописец, - почернели лица наших врагов, ибо замысел их не осуществился". Но уже в 1736 году в той же самой Познани начался новый ритуальный процесс, который тянулся четыре года. Обвиняемых пытали, но они не признали себя виновными, и двое из них скончались от пыток. В конце концов с общины сняли обвинение, и тем не менее король Август 11 издал на всякий случай декрет, запрещавший всякие сношения евреев с христианами. В этом декрете был даже такой пункт: если еврей станет ласково обращаться с христианским ребенком на улице или заговаривать с ним, а тот потом исчезнет, на этого еврея падет подозрение в убийстве ребенка. К счастью, в те времена мало обращали внимания на королевские декреты.
В 1698 году, перед еврейской Пасхой, в галицийском городе Сандомире одна христианка подбросила к церкви труп незаконно прижитого ребенка. Первоначальный осмотр тела показал, что ребенок умер естественной смертью, что и подтвердила под присягой его мать. Но тут в дело вмешалось духовенство, женщину пытали и вырвали у нее подсказанное палачами признание, что она будто бы передала мертвое тело еврейскому старшине Береку, а затем получила его обратно искалеченным. Однако на очной ставке с Береком женщина сказала: "еврей неповинен; я сама от боли не знаю, что говорю". Ее снова пытали, и снова она повторила то, что подсказывали ей палачи. Берека подвергали страшным пыткам, жгли тело раскаленным железом, но он отрицал свою вину и кричал с дыбы: "Клянусь Богом живым, я ни в чем не виновен". Такую поразительную стойкость во время пыток объясняли тем, что у Берека была особая мазь с "сильными чарами", охранявшими его от боли. А патер Жуховский, инициатор этого обвинения, писал: "Достойные уважения люди говорили, что необходимо было пытать не только тело, растянутое на дыбе, но жечь свечами и тень, падавшую от тела, потому что может случиться, что дьявол переносит тело пытаемого на то место, где тень, -а в дыбу подкладывает что-либо другое". И хотя подсудимый ни в чем не сознался, ему отрубили голову, рассекли тело на четыре части и развесили на перекрестках дорог.
Но на этом дело не закончилось, потому что мещанство города Сандомира очень хотело получить королевский декрет об изгнании из города всех евреев, - и в 1710 году всю общину обвинили в убийстве мальчика-сироты. Так как прямых улик не оказалось, то прибегли к испытанному способу - к показаниям крещеного еврея, который подтвердил, что ритуальные убийства предписываются тайными еврейскими законами. Некий выкрест Ян Серафинович, душевно больной человек, дал письменные показания, которые напоминают бред безумца. Он сообщил, что евреи нуждаются в христианской крови, чтобы "творить свои чары": новобрачным, якобы, при венчании дается яйцо с примесью христианской крови; этой же кровью мажут глаза умирающим; на Пасху кровь примешивают к тесту, из которого печется маца. Серафинович заявил, что когда он был главным раввином Литвы (не больше - не меньше), то сам замучил двух христианских детей и подробно описал способ получения крови, вплоть до того, что ребенка катают в бочке, набитой гвоздями, и распинают на кресте. Раввины вызвали клеветника на диспут, но он не явился, а может быть те, кто стоял за его спиной, не решились выставить на диспут сумасшедшего. На основании показаний Серафиновича суд приговорил к смерти трех руководителей общины города Сандомира. Патер Жуховский, инициатор и этого процесса, убедил короля Августа II изгнать евреев из города, и в королевском декрете было указано, что "нечестивые и неверные иудеи тайными и возмутительными способами проливают кровь христианских младенцев, которая вопиет к Божьему правосудию".
