Маршалл Ходжсон - История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней
Мусульманский Дели в период этих завоеваний изобиловал необычными людьми, которые немало поспособствовали активности мусульманского сообщества. Это были попросту ярчайшие фигуры среди мусульман, стекавшиеся из-за границы или набранные дома. Многие желали хоть раз в жизни попробовать все: гуманный предшественник Аляддина — пожалуй, довольно эксцентрично — собрал членов индуистской наследственной секты, которые частью своего религиозного культа считали убийства (и грабежи) путешественников, и вместо того чтобы казнить, погрузил их корабль и отправил вниз по Гангу по направлению к Бенгалии. Самой экстраординарной из этих выдающихся личностей был сам Мухаммад Туглак.
Битва Тимура с султаном Дели. Средневековая индийская миниатюра
Как военачальник, Мухаммад, судя по всему, всегда добивался успеха (кроме неудачи с планом завоевания Иранского нагорья и установления своего господства на землях старого ислама). Именно административная неумеренность в итоге вызвала враждебное отношение к нему со стороны многих офицеров, религиозных кругов и другой знати. Ее обусловил блестящий, но не способный на компромиссы склад ума. Подобно Аляддину, он уделял много внимания контролю цен на провизию для своей армии и столкнулся (в еще большей степени, чем Аляддин) с тем, что с притоком золота, награбленного на юге, цены росли. Он отреагировал изобретательной и комплексной программой строгих ограничений, от жесткого налогообложения в сельскохозяйственных районах Доаба близ Дели до попытки вслед за китайской модой, которой следовали некоторые монгольские правители, ввести медные деньги. К сожалению, высота его налогов оказалась катастрофической, крестьяне сбегали с земли, и он был вынужден возвращать их силой и ввести запоздалую программу помощи сельскому хозяйству (займы на семена, рытие новых колодцев, помощь при первом вспахивании нового участка и т. д.). Также не удалось ему обеспечить адекватные меры против фальшивок, и хождение медных денег пришлось прекратить ценой огромных потерь для казны.
Будучи сам человеком начитанным в области философии и науки, Мухаммад Туглак активно интересовался и вопросами религии. Выдвигаются предположения, что он был знаком с радикальными идеями своего современника, ханбалита Ибн-Таймийя из Дамаска, который отрицал суфийский мистицизм и призывал к реформам в сфере улемов в интересах гражданского общества. Интерес к традиции фальсафы, возможно, привел Мухаммада к тем же общим выводам, но с другого конца. Он действительно критиковал суфиев. Затем он с большим трудом получил шариатскую легитимизацию своих полномочий от теневого халифа Аббасида, которого мамлюки поддерживали в Каире. Но, требуя поддержки улемов исключительно на своих условиях, он нажил врагов и в их лице.
Самым известным суфием в Дели во времена Аляддина и Мухаммада был Низамаддин Авлия (ум. в 1324 г.), глава ордена чиштиия, распространенного по всей Индии. Мы уже сталкивались в разговоре о суфийских тарикатах с его неустанной заботой о духовной жизни представителей всех сословий, которые обращались к нему за советом — как индусов, так и мусульман. Несмотря на то что он не позволял собственным мюридам зарабатывать на жизнь службой при дворе — даже в качестве кади, от которых султаны требовали, чтобы выносимые ими фетвы в судебных спорах соответствовали интересам государства, — он стал духовным наставником многих придворных деятелей. Его ученик Насируддин Чираг-и-Дехли продолжил развивать его учения и руководить суфиями чиштийя; дав обет безбрачия, он проводил ночи в молитвах и плаче и всегда откликался по первому зову о помощи.
Наиболее выдающимся из учеников Низамад-дина при дворе был великий поэт Амир[295] Хосров (1253–1324). (Он не был военным, но его отец являлся тюркским эмигрантом, и поэт, по-видимому, получил почетную должность в военной структуре.) Персидская поэзия Амира Хосрова почиталась даже на Иранском нагорье, где к большинству индийских поэтов, писавших на фарси, всегда относились скептически. Но он любил свою родину, Индию, и восхвалял ее достоинства вопреки иранским традициям. Считается, что именно Низамаддин Авлия предложил ему писать стихи на хинди — на местном языке Дели и его окрестностей. Известен он своей лирической поэзией, но при дворе он вынужден был слагать панегирики. В числе прочего им написана поэтическая история великого похода Аляддина в Декан — вероятно, в дополнение к написанной им же официальной истории в прозе. Его хвалебные стихи отличались корректностью во всех отношениях, выражая сдержанную радость по поводу смертей (язычников) монголов или индусов и восхваляя до тошноты резню и грабежи армии. Вместе с тем здесь, как и во всей его поэзии, ощущается независимый дух. Он особенно подчеркивает ценность эффективного правления в сравнении с простыми захватами новых земель и затрагивает, пусть и вскользь, административные меры Аляддина перед началом рассказа о походе. Считается, что некоторые из его преувеличений и часть сознательной наигранности использованы намеренно, а не просто являются результатом (хотя это тоже верно) принижения описываемых им событий[296].
Памятник Эртогрулу, отцу Османа, в турецкого городке Сегюте.
Начиная с 1334 г., в течение нескольких лет после величайших походов Мухаммада Туглака, восстания среди мусульман (и гораздо реже среди индусов) привели к распаду единой мусульманской власти в Индии, территория которой была слишком обширной, чтобы ее можно было контролировать из центра теми административными методами, которые были доступны мусульманским эмирам на тот момент. Избранный армией преемник Мухаммада Туглака, его двоюродный брат Фироз (1351–1388), формально продолжив политику родственника, (которому был искренне предан), сделал своей целью примирение всех, кого только можно было примирить. (Тем не менее это не помешало ему обезглавить человека, объявившего себя Махди.) Он позволил правителям отдаленных районов действовать на свое усмотрение, оставив под непосредственным контролем Дели лишь долины Инда и Ганга к западу от Бенгалии. Он тоже был личностью весьма эксцентричной, и в числе прочего ему приписывают изобретение нового часового механизма. Подобно другим мусульманским правителям в Индии, он увлекался ловлей и приручением диких слонов. После его смерти Делийский султанат стал почти таким же, как все остальные мусульманские государства в Индии, особенно после разграбления Дели (в 1398 г.) Тимуром, завоевателем из Самарканда.
Раннее Османское государство в Европе
Продвижение мусульман в Европу проходило медленнее, чем в Индию, но к XIII в. они заполучили мощный плацдарм в одной из греческих областей — Анатолии — как в виде тюркских кочевников и разбойников, грабивших пограничные территории, так и в виде высокоразвитого государства сельджуков в Конье. Нашествие монголов, вероятно, повлияло на увеличение количества изгнанных с насиженных мест кочевников, которые становились гази, но вряд ли сильно ускорило процесс. Как только первоначальная граница между исламскими и христианскими территориями была нарушена, социальные отношения между византийскими крестьянами, бюрократией и армией везде стали примерно одинаковыми. Вторая передышка случилась в начале XIV в., когда мусульмане, достигшие побережий, превратили Эгейское море в пиратский кордон вместо прежней, постепенно размытой сухопутной границы. Затем, после преодоления Эгейского моря, процесс пошел еще быстрее.
После монгольских завоеваний в Анатолии были предприняты попытки восстановить сельджукскую империю, но монголы все активнее подчиняли регион своей непосредственной власти — как все остальные регионы. Однако монгольские правители, находясь в центре полуострова, забыли об эмиратах гази на границе в сторону западных побережий, и те испытывали на себе лишь символическое господство монголов. В последние десятилетия XIII в. эти эмираты отвоевали у христиан один за другим несколько городов, принадлежавших к остаткам Византийской империи (восстановленной с 1269 г. под началом Константинополя). С распадом Монгольской империи в период правления Абу-Саида вся Анатолия была поделена на маленькие независимые эмираты, сильнейшим из которых был эмират караманлидов, унаследовавших Конью.
Надгробие гази Османа в его мавзолее Бурсе, Турция. Современное фото
Когда большая часть пограничных газийских государств достигла моря, а значит, положила конец грабежам (кроме морских), одно из самых маленьких — в Битинии, горной области на юго-востоке от Босфора — находилось лицом к лицу с центром восстановленной, но сильно сокращенной Византийской империи (теперь в нее входило со стороны Анатолии чуть больше, чем окрестности Константинополя). с)тим газийским государством правил род Османлидов — больше известных как Оттоманы, или Османы.
