Маршалл Ходжсон - История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней
Даже на пике расцвета ильханат являлся удобным местом для многочисленных немонгольских эмиров, продолжавших практику военных гарнизонов на большей части его территории при условии подчинения ильхану — то есть если платили дань и позволяли монголам вмешиваться при возникновении разногласий между ними. Так, династия Куртов, обосновавшись в Герате, контролировала большую часть Хорасана, а династия Музаффаридов из Шираза управляла несколькими провинциями Западного Ирана. Враждовавшие друг с другом члены этих семей иногда обосновывались в разных городах и воевали друг с другом. Джалаиры — племя, связанное с монгольской традицией, — после смерти Абу-Саида дольше других пыталось сохранить на троне ильхана того или иного монгола. Но позже, в XIV в., его вожди стали напрямую править Ираком и периодически Джазирой и Азербайджаном. Они пытались сместить Музаффаридов, равными которым себя считали. Были и другие, менее значимые династии. Они не признавали легитимность друг друга и видели свое высшее призвание в постоянных войнах с целью удержать господство на имевшихся территориях или подчинить новые.
В основном власть находилась в руках военных эмиров. Но в некоторых местах ту или иную сторону принимали айяны, и как минимум, в одном случае власть в городе захватили менее влиятельные элементы. В Себзеваре (Западный Хорасан), когда ослабла центральная власть монголов, местные шииты суфийского толка (называемые Сербедарами) образовали нечто вроде республики (1337 г.), не подчинявшейся тюркскому гарнизону и поставившей целью устранение любого гнета. Сербедары — термин, означающий «висельники», — были проклятием для суннитских ученых, которые вели летопись того времени, и мы, главным образом, знаем об актах насилия, совершенных ими, поскольку они часто меняли своих руководителей с помощью вооруженных переворотов. (Эти вожди республики, в основном не связанные друг с другом родством, по иронии названы династией теми авторами, кто не способен мыслить иначе, нежели в династических терминах.) Однако они пользовались широкой поддержкой в своих районах и, похоже, с годами только крепли. Они захватили несколько городов и около 1370 г. сумели убедить Нишапур присоединиться к ним (правда, вскоре Курты из Герата отбили его). В остальном Куртам не удалось с ними справиться, и Тимур, завоеватель из Самарканда, с удовольствием взялся за их истребление (ок. 1381 г.), подвергнув той же участи многих эмиров.
Мамлюки Египта
Единственной силой в центральном мусульманском регионе, которой удалось устоять перед натиском монголов, было правительство Египта. Как раз во время походов Хулагу династия Айюбидов (ее основателем был Саладин), создавшая суннитское государство в Египте и Сирии на месте фатимидского, была смещена собственными воинами-рабами (мамлюками), которые выбрали правителем своего же собрата (1250 г.). (Первым независимым властелином из череды новых правителей была женщина, мать последнего наследника Айюбидов.)
Мечеть Бейбарса в Каире, Египет. Современное фото
Лишенные, на первый взгляд, хозяина мамлюки приобрели авторитет, когда им удалось победить не знавших поражения монголов при Айн-Джалуте к югу от Дамаска в 1260 г., изгнав их из Сирии. Султан Бейбарс (1260–1277), взошедший на трон вскоре после этого, убив прежнего правителя, энергично взялся за организацию государства по военному принципу. Эффективность его оборонительных мер (включавших службу срочной доставки сообщений) в разных гарнизонах вызывала восхищение. Он быстро захватил остатки владений Айюбидов в Сирии, создав такое централизованное государство, какого так и не удалось выстроить Саладину и его преемникам, приверженным семейным узам. В ходе шестилетней кампании он овладел большинством крепостей крестоносцев вдоль побережья и подчинил исмаилитов Сирии, которые сохранили свою независимость, когда остальных исмаилитов покорил Хулагу. Со своей сирийско-египетской базы он посылал войска вверх по Нилу в Нубию, вдоль побережья Красного моря, на запад от Киренаики, в Сицилию против оставшегося там Армянского государства, и даже проявлял агрессию по отношению к монголам и их анатолийским вассалам-сельджукам на севере. Он и большинство других мамлюков были тюрками, многие из них — из Кипчакского района к северу от Черного и Каспийского морей, то есть от территории Золотой Орды; и Бейбарс закупал большие партии новых рабов из того же района для своей личной армии. На эти силы он полагался в первую очередь; но для упрочения своей власти он оставил в Каире члена рода Аббасидов, сбежавшего из Багдада при его разрушении, сделав его халифом, чьим слугой называл себя. (Титул праздных наследников этого марионеточного халифа периодически признавали и несколько других мусульманских государств — как правило, те, что не состояли в тесных отношениях с мамлюками.)
Бейбарс не основал династию, но установил олигархический режим, и другие султаны придерживались этой модели. Каждый великий эмир в среде этих воинов строил собственную систему власти в рамках подчиненного ему войска из привезенных воинов-рабов. Свободнорожденные сыновья мамлюков систематически освобождались от службы в основных военных подразделениях, хотя могли служить во вспомогательных, так что с каждым поколением ввозились новые рабы с севера, обучаясь преданности своему эмиру и товарищам по подразделению. За исключением периода с 1299 по 1382 г., когда трон передавался по наследству, государством управляла череда освобожденных рабов. В принципе, каждого правителя должен был сменять его сын, пока различные формирования мамлюков, спорящих друг с другом за власть (как правило, при помощи оружия), не определяли, чей главнокомандующий должен стать следующим султаном (и низложить облеченного титулом отрока). Даже в период наследственной преемственности, в течение последней части которого султаны были в основном мальчиками-марионетками в руках тех или иных эмиров, к тому же подчиненными верховным султанам из бывших рабов, великие эмиры-мамлюки образовали исключительную олигархию. Ни один султан не решался слишком открыто ослушиваться их, даже когда он руководствовался интересами государства в целом — интересами, о которых, как правило, пекся только султан.
В пределах, которые позволяли им другие правители, некоторые султаны довольно энергично руководили страной. Они старательно стимулировали торговлю: среди жителей Запада (или «франков») венецианские купцы почитались больше генуэзских или пизанских, которые нажились за счет положения крестоносцев в сирийских портах. Торговля с севером и югом (с Черным морем и Индийским океаном) охранялась политическими средствами. При султане Калавуне (1280–1290) и первые годы после его смерти были захвачены последние порты крестоносцев — но из страха перед морским превосходством Запада сирийские купцы стекались лишь в несколько укрепленных портов, избегая все остальные. Было уничтожено христианское Армянское государство в Киликии. Мусульманское стремление к династическому порядку реализовалось в период успешного, но неяркого правления ан-Насира Мухаммада (1299–1340), сына Калавуна. Ему пришлось отречься от престола в 1309 г., чтобы освободиться от долговременного контроля со стороны двух эмиров, а затем он вернулся к власти в результате неожиданного переворота в 1310 г., чтобы вновь установить единоличное правление. Однако после 1382 г., когда пришли к власти мамлюки черкесского, а не тюркского происхождения (их называли мамлюками бурджи, чтобы отличать от предшественников, бахри), больше наследственные тенденции не поддерживались.
Во времена мамлюков Египет и Каир в частности стали центром всей зоны исламской культуры, где продолжали пользоваться арабским и мало обращались к персидской культуре, и египетские литераторы играли более важную роль в исламском мире, чем прежде. Несмотря на заметное снижение уровня сельскохозяйственного процветания в поздний период правления мамлюков, это было время расцвета Каира. Сила и эстетические пристрастия мамлюков увековечены в каирских мечетях, большинство которых датируется именно этим временем. Вместо более дешевых материалов, прежде применявшихся чаще, они предпочитали строить из камня, и их архитекторы сформировали яркую традицию правильно организованных массивных форм — в какой-то период даже излюбленным арабескам почти не позволялось портить монументальность линий. Они восхищались рыцарскими традициями — в геральдических символах личной доблести, в ловкости наездников, в принципах благородства, проявляемых во время непрерывных междоусобных войн. Как часто бывало с рыцарями, жертвами таких действий становились гражданские правители: в Каире их презирали и преждевременно сгоняли с престола.
