Джихад. Экспансия и закат исламизма - Кепель Жиль
Каковы бы ни были причины насилия, ответственность за которое каждая из сторон пытается переложить на другую, разжигание взаимной вражды вызвало нарастание в регионе невиданной доселе напряженности. Оно обострило антагонизм, дало повод к многочисленным взаимным претензиям по поводу ущемления политических, экономических и социальных прав. Катализатором этого процесса послужило военное противостояние в Палестине. В мусульманском мире поддержка палестинцев в их борьбе против Израиля, символом которой стала снятая на пленку сцена гибели от израильских пуль палестинского мальчика Мухаммада ад-Дуры, подпитывалась впоследствии актами самопожертвования фанатиков-одиночек. Несмотря на осуждение таких актов со стороны Ясира Арафата, население относилось к ним сочувственно, хотя при взрывах гибли и мирные жители. Теракты против гражданского населения влекли за собой «превентивные акции» израильской армии, которая использовала против палестинцев современную технику и вела против них тщательно спланированное идеологическое наступление в электронных СМИ, адекватно противостоять которому была неспособна ни одна из мусульманских стран мира. Состояние беспомощности и сознание фатальной несоразмерности сил вылились в ярость против США. Америку обвинили в том, что с приходом в Белый дом в январе 2001 года Джорджа Буша она гарантировала абсолютное военное превосходство Израилю своей политикой «benign neglect» («доброжелательного невнимания») к действиям премьер-министра Шарона. Мировой сверхдержаве было предъявлено обвинение в предвзятости ее политики, что, естественно, не способствовало разрешению конфликта. Поэтому мусульмане всего мира радовались, наблюдая передаваемые по всем мировым телеканалам сцены того, что происходило в США 11 сентября 2001 года. Акция камикадзе довела до крайних пределов «эффективности» теракты самоубийц-одиночек: жертвами их действий и раньше становились мирные граждане, здесь же от рук «шахидов» сразу погибло более шести тысяч человек. Одновременно теракты на американской территории продемонстрировали высокий уровень технической подготовки операции, сравнимой по результативности с действиями израильских военных в Палестине или американской армии во время войны в Заливе.
Сентябрьские теракты, которые с моральной точки зрения являются преступлениями против человечества, стали демонстрацией яростного протеста мусульманского мира против проводимой США политики на Ближнем Востоке. Не исключено, что заказчики специально выбрали для начала этой операции момент, когда недовольство американской политикой обострилось до крайней степени, а политическая целесообразность оттеснила на задний план моральный аспект злодеяния, совершенного против мирного населения, вызвав симпатии к тем, кто нанес невиданный удар дяде Сэму.
Впрочем, из этого не следует, что мусульманский мир с одобрением относится к долгосрочным политическим целям террористов, а все без исключения мусульмане встали на их сторону после начала американской акции возмездия в Афганистане. Прежде всего, тот факт, что организаторы кровавых преступлений не выдвинули каких-либо политических требований, хотя и ставит в трудное положение американцев, не облегчает задачи и тем, кто подготовил и осуществил эти теракты. Позиция организаторов бойни до сих пор не вполне ясна. Сила террористов, заключающаяся во внезапности и неожиданности удара, в способности «не оставлять следов», оборачивается слабостью, когда речь заходит об извлечении политических дивидендов. В данном случае, возлагая ответственность за сентябрьские события на Бен Ладена и его организацию, американцы строят свои обвинения на ряде косвенных улик. Однако и сам саудовский миллиардер, отрицая свою причастность к произошедшему, тем самым лишает себя возможности встать во главе массового движения, способного прийти к власти в мусульманском мире. Усама остается символом, иконой. Его связи ограничиваются узким кругом приближенных к его секретной организации лиц, отрезанных от общества и лишенных по этой причине возможности вербовать новых сторонников. У Бен Ладена есть лишь один канал связи с широкими народными массами — это средства массовой информации (СМИ), делающие его акции достоянием общественности. Однако СМИ способны вызвать лишь непосредственную эмоциональную реакцию солидарности и временный энтузиазм.[2] Реакция на сообщения о свершившемся быстро «гаснет». У Бен Ладена нет ни опоры в массах, ни партии, способной воплотить народные эмоции в конкретные акции гражданского неповиновения, как это удалось в 1917 году ленинской партии, а в 1978-м — иранскому духовенству.
Вот почему террористические акции 11 сентября 2001 года представляли собой прежде всего беспрецедентную по масштабам провокацию, цель которой — вызвать репрессии против мирного населения Афганистана и тем самым заработать политический капитал на солидарности мусульман всего мира. Гнев и возмущение мусульман умело эксплуатируются духовенством, проповедующим оборонительный джихад, аргументируя это тем, что «земля ислама» подверглась нападению «неверных». Есть еще одно обстоятельство, позволяющее предположить, что, подобно искусному шахматисту, который предвосхищает ходы противника, заказчики и организаторы сентябрьских событий были заранее уверены, что американцы предпримут ответные меры против талибов. За три дня до террористических акций в Нью-Йорке и Вашингтоне в родном Пандшере, на севере Афганистана, был убит Ахмадшах Масуд — руководитель оппозиции кабульскому режиму. В покушении приняли участие два выходца из Магриба, имевшие бельгийское подданство. У них на руках были журналистские удостоверения, выданные радикальным исламистским изданием в Лондоне.[3] Оба смертника погибли вместе с Масудом при взрыве пронесенной к нему на встречу заминированной телекамеры. Масуд являлся самой заметной фигурой, вокруг которой США могли бы сплотить антиталибскую оппозицию в отместку за теракты на американской территории. Убийство Масуда стало прелюдией к атаке на США, первым актом тщательно продуманного сценария.
За сентябрьским апокалипсисом последовал второй акт — период репрессий, ставший для обеих сторон испытанием на прочность. Роли переменились: террорист превратился в пассивную жертву, стал объектом всеобщей травли, тогда как американцы из жертвы превратились в агрессора. Если агрессору удастся нанести точный удар, изолировать противника и свести к минимуму потери среди мирного населения, превращенного террористами в своего рода щит, третьего акта трагедии не будет. Напротив, если репрессии будут развиваться по непредвиденному сценарию, множа число жертв среди гражданского населения (у военных на сей счет существует чудовищный эвфемизм — «неизбежные потери»), западня захлопнется и наступит третий акт трагедии — солидарность с мирным населением. В этом случае террористы станут катализатором социального движения под знаменем джихада против «неверных», захвативших земли ислама и истребляющих мусульман. На начальном этапе второго акта каждый из противников стремится заручиться как можно большей поддержкой, чтобы изолировать врага до начала прямого вооруженного противостояния. Так, например, США удалось добиться разрыва дипломатических отношений между Объединенными Арабскими Эмиратами и кабульским режимом. Это явилось большой победой американской дипломатии, поскольку экономические и финансовые отношения талибского режима с внешним миром поддерживались, в основном, через ОАЭ. Американцы получили разрешение на размещение своих войск в Узбекистане, бывшей советской республике, что, в свою очередь, развязало Кремлю руки в его контртеррористической операции в Чечне. США также заручились поддержкой президента Пакистана генерала Мушаррафа, хотя до этого именно Пакистан оказывал талибам наиболее существенную помощь. «Исламские студенты», захватившие власть в Афганистане, были выпускниками пакистанских медресе, в которых по сей день проповедуются идеи деобандского движения. Оно способно привлечь на свою сторону сотни тысяч последователей и учеников, слепо подчиняющихся воле своих духовных наставников, и готовых по первому же призыву безоговорочно встать под знамена джихада, объявленного муллой Мохаммедом Омаром. Однако остается открытым вопрос: способны ли пакистанские последователи деобандской религиозной школы, потрясающие на демонстрациях портретами Бен Ладена и сжигающие звездно-полосатые флаги, вкупе с боевиками, ведущими партизанскую войну против индийской армии и убивающими пакистанских шиитов, заставить массы пополнить ряды религиозных радикалов. В изнуренной внутренними конфликтами стране со 160-миллионным населением воинствующий религиозный фанатизм угрожает расколом общества. Пакистану, история которого насчитывает всего лишь полвека, для выживания была необходима американская помощь. Это явилось главной причиной, побудившей генерала Мушаррафа перейти на сторону США. Однако насущные потребности пакистанской действительности настоятельно требуют «стратегической глубины», каковой в условиях регионального окружения страны является «дружественный» Афганистан. В Пакистане с подозрением смотрят на Индию, шиитский Иран, Россию и бывшие советские среднеазиатские республики. Именно этим в решающей степени объяснялась активная поддержка талибов — представителей проживающего по обе стороны границы пуштунского этноса — со стороны спецслужб пакистанской армии, в рядах которой служит много пуштунов.
