Волхв Велеслав - КНИГА ВЕЛЕСОВЫХ РАДЕНИЙ
Блины на Масленицу — повсеместное угощение, главным образом, у русских. Круглая форма блинов напоминает Солнце, которое о сию пору года начинает «входить в силу». Блины пекут всю неделю. Первый блин посвящают Велесу (в эпоху двоеверия — святому Власию) или умершим. Его кладут «родителям» на слуховое окно, на крышу или могилу, на Божницу в Красный угол, дают нищим в память о Предках или съедают за упокой усопших. В Масленичное «прощёное воскресенье» или в шесток ходят с блинами на кладбище «прощаться с родителями». В обряде похорон Масленицы блин дают в руки чучелу Масленицы (Морены). В эпоху двоеверия блины пекли также на Вознесение. Их называли «Христу онучи», «Христовы (или «Божьи») онучи». Их пекли на счастье, брали с собой в поле. Наряду с другими видами хлеба блины пекут и на Коляду. Первый блин в Сочельник дают овцам — от мора, скоту отдают остатки блинов и Колядной кутьи. Накануне Коляды хозяин с кутьёй и блинами выходит звать Мороз на ужин. Блины также специально пекут для колядовщиков. Блины бывают составной частью угощения в начале жатвы и на Спожинки.
Разнообразно использование блинов на свадьбе. Угощение блинами на обручении и в канун свадьбы наиболее характерно для северо-восточной России. Блины накануне свадьбы могут иногда приобретать функции, родственные тем, которые они имеют в похоронно-поминальной обрядности: угощение блинами сопровождается в некоторых местах символическими «похоронами» невесты или упоминанием покойника. Невеста в это время должна как бы «умереть» как девушка, чтобы потом «воскреснуть» в новом качестве. После брачной ночи молодых кормят блинами, совершают шуточный обряд «блин продолбить», призванный обеспечить чадородие невесты, устраивают «блинный стол», мать невесты присылает блины к выходу молодых из бани. Повсеместно у русских тёща угощает зятя блинами в конце свадьбы. Во время угощения невеста старается вырвать у жениха первый блин, чтобы получить власть над мужем. По способу поедания женихом блина судили о девственности невесты: если она оказалась «нечестной», жених ломал блин, прокусывал у него середину, откладывал взятый блин и больше не ел, дарил тёще дырявый блин или клал на блин не целый рубль, а мелочь, если молодая «не цела». В некоторых местах и сама невеста в конце свадьбы печёт блины и угощает ими мужа и гостей, иногда устраивают шуточную продажу невестиных блинов.
С блинами девушки гадают о замужестве, чаще всего на Зимние Святки (обычно для этого используют первый или солёный блин, от которого откусывают все гадальщицы): с блином под мышкой, за пазухой или на голове выбегают или выезжают на кочерге на улицу и дают его первому встречному мужчине, узнавая его имя; оставляют его на перекрёстке «жениху на вечеринку»; наступив на него ногой, слушают на мусорной куче: откуда залает собака, оттуда ожидается жених и т.п. Иногда на Осеннее Сварожье[382] девушки пекут блины и поют песни, содержащие пожелание найти хорошего жениха.
Символика блинов в фольклоре, как и в обрядах, связывает их со смертью и с небом как Иным миром. Так, в сказке старик лезет на небо и видит там избушку из блинов. Тот же мотив отражён в поговорке про избу: «Блинами промшить, лепёшками покрыть». В сказке Солнце на небе печёт на себе блины (ср. украинскую поговорку: «Вона своiм носом чуе, як на небi блины печуть»). В подблюдных песнях блины предвещают смерть (Мара-Смерть несёт блины на блюде). В заговоре от икоты её отсылают туда, где пекут блины: «там блины пякуть, табе дадуть», подобно тому как оставляют их покойнику на поминках. В загадке блин в масле на сковороде сравнивается с рыбой, с которой их роднит использование в качестве поминального угощения: «Берега железны, вода дорога, рыба без костей».
С печением блинов связан ряд бытовых предписаний и запретов. Так, посторонним запрещается смотреть, как пекут блины, иначе они не зададутся. У белорусов пекущего блины приветствуют: «Скачком блiны!» А в ответ на это говорят: «Тарчком з iзбы!» Выпекая первый блин, зовут покойных родных есть блины. Иногда первый блин перед обедом дают молодому домашнему животному, а последний оставляют на сковороде и после обеда скармливают матери этого животного. Одолженную под блины сковороду возвращают не пустую, а с последним блином, причём держат её не голыми руками, а сковородником. В Полесье в эпоху двоеверия запрещалось печь блины в Великий пост (а иногда и на Пасху, на Новый год, в Петровский пост) во избежание засухи.
31. «Греть покойников»
«Греть покойников» — семейный поминальный обычай возжигания огня (костра), чтобы «передать умершим тепло». Принадлежит к традиционным для славян формам общения с Предками (в их числе — кормление умерших, приготовление для них бани и т.п.). Был известен южным и восточным славянам, кое-где встречался в Польше.
В древнерусском «Слове св. Григория» (по Чудовскому списку XVI в.), осуждавшем «сатанинские дела», среди прочего было сказано: «...и сметье[383] оу ворот жгут в великой четверг, молвящ тако оу того огня дша[384] приходяще огреваются». От подобных же действий предостерегал прихожан польский проповедник конца XV в. Михал из Яновца.
В составе погребального обряда обычай известен на западе украинско-белорусской зоны, а также в Сербии. Белорусы на второй или третий день похорон сжигали стружки, оставшиеся от гроба, полагая, что «покойника душа придёт греться». Сербы с той же целью в течение нескольких дней после похорон жгли во дворах костры.
На севере славянского мира (кашубы в польском Поморье, Белоруссия, Русский Север) принято было в один из Святочных вечеров или на осенние поминальные дни жарко растапливать печь для того, чтобы Предки могли здесь обогреться. В южнорусских областях «родителей» также «грели» на Коляду, под Новый год или на Водокрес, разводя во дворах костры из соломы и навоза.
В восточных и центральных областях Украины широкое распространение получил обычай сжигать во дворах и в садах солому, которая лежала в Рождество на полу, а также мусор, собранный в течение Зимних Святок. Кое-где люди верили, что тем самым они согревают Предков, пришедших к костру.
На остальных славянских землях обычай входил в цикл весенних обрядов. У гуцулов он присоединил к себе черты детских обрядов обхода дворов. Здесь в эпоху двоеверия в один из дней на Страстной неделе хозяева жгли во дворах костры, вокруг которых бегали дети и кричали: «Грийте дида, грийте дида, дайте хлеба, грил бы вас Бог всяким добром!»
В некоторых областях Сербии и Болгарии в эпоху двоеверия обряд совершался чаще всего в Страстной четверг, на Благовещение и другие даты, считавшиеся в той или иной местности днями ежегодного выхода Предков на землю. В эти дни костры разводили на кладбищах, во дворах и на других принадлежащих семье участках земли. Здесь же оставляли пищу, лили вино и воду и даже расстилали для Предков коврики на земле. Сербы следили за тем, чтобы от костров не было дыма, который мог бы помешать умершим, а болгары прямо обращались к усопшим, приглашая их к огню: «Стоян, Пётр, здесь ли вы? Приходите и обогрейтесь!»
32. Ель — древо Предков
Ель — дерево, посвящённое Велесу и часто используемое в похоронных и поминальных обрядах. Также ель — древо Предков, или Дедово древо. Согласно народным верованиям, на ветви ели садятся «отдохнуть» души Предков, прилетающие в мир живых, чтобы навестить своих потомков. Как вечнозелёное дерево, ель — символ бессмертия, Вечной Жизни, не подвластной тлену.
У западных и восточных славян ветви ели, гирлянды из неё и еловые венки — одно из самых распространённых украшений могилы. Еловыми ветками застилают пол в доме во время похорон. Возвращаясь с кладбища после похорон, еловыми ветками метут за собой дорогу — «чтобы покойник вслед не увязался». Срубленную ель, часто украшенную цветами или лентами, устанавливают или реже — сажают на могиле парня или девушки, умерших до брака.
У старообрядческого согласия бегунов принято было прямо в лесу подкапывать корни большой ели, немного выворачивать её из земли и в образовавшуюся яму класть тело умершего без гроба, а затем сажать ель на прежнее место, «яко будто век тут ничего не бывало». С этим согласуется олонецкое свидетельство о похоронах висельников между двумя елями, а также мотив похорон под елью в сербских эпических песнях.
Как Велесово древо, ель также имеет отношение к духам-навиям и нечистой силе. Согласно владимирской быличке, домовой живёт в большой сосновой или еловой ветке, подвешенной где-нибудь во дворе. Дети лесовых духов лежат в люльках, висящих на елях и соснах, а дети русалок — под елью. По елям черти водят души «заложных» покойников, а также проклятых и утащенных ими в лес детей, под ель леший укладывает спать заблудившихся детей.
