Монах Меркурий - В горах Кавказа

Что из себя представляет келейное молитвословие монаха-пустынножителя? Ведь это не просто обычное прочитывание определенного числа канонов, кафизм, акафистов. Прежде всего требуется внимательная, нерассеянная молитва. Надо максимально сосредоточиться и вводить ум в слова молитвы. В этом — вся суть!

Св. Иоанн Лествичник пишет: «Да будет же для тебя умным деланием углубление в произносимые слова... Если всегда будешь приучать ум к тому, чтобы он никуда не удалялся, то близ тебя будет и во время предложения трапезы. А если невозбранно блуждает он, то никогда не пребудет с тобою».

Научить молиться человека внешнего легко. Этот труд не представляет из себя ничего сложного. Здесь все зависит только лишь от правильности произношения слов при чтении. Но великий труд — научить молитве внутреннего человека. Проходят долгие годы, почти целая жизнь, к концу которой в большинстве своем люди, внимательно живущие, убеждаются в том, что они не пришли в меру должного устроения, то есть еще не достигли такого духовного состояния, при котором ум способен самопроизвольно отстраняться от самых различных демонских помыслов, образов и чувств — будь то обычное праздномыслие или яркие, внезапно возникающие воспоминания, размышления о будущем, памятозлобие, осуждение, красочные фантазии, тщеславные мечты или что-либо иное, мешающее внимательной молитве, чтению и богомыслию.

Велики и неудобоизъяснимы многоразличные козни бесовские в мысленной брани. Демоны подбирают к каждому подвижнику, к каждому характеру свой особый набор способов искушения, стремясь ввести в заблуждение всех и каждого. Поэтому, братия, никогда не забывайте об осторожности, внимательно рассматривая и рассуждая обо всем, что с вами случается, — закончил свою речь схимник.

ГЛАВА 8

Братья ушли от отца Исаакия в приподнятом настроении, обрадованные тем, что они уже не одиноки и могут, когда понадобится, обращаться к старцу за душеспасительным советом.

Теперь пора было заняться благоустройством своей пустыньки. Сначала повалили несколько высоких деревьев, бросающих тень на огород, а затем много дней подряд убирали огромные камни, лежавшие на поляне. Их спускали при помощи рычагов и ваг под уклон. С великим трудом корчевали большие пни, мешавшие обработке земли. Эта тяжелая работа предельно изматывала силы. Со временем, с помощью ломов и кирок, братья проложили по кручам тропы-серпантины, чтобы легче было спускаться к реке и подниматься наверх с грузом. На другом склоне хребта сделали еще один спуск к соседней горе.

Однажды ранней весной один из братьев, перебираясь через горные перевалы, приметил в стволе громадного дерева небольшое дупло и летающих вокруг него пчел. Там, как оказалось, жила пчелиная семья. Братья выстругали тонкие дощечки и сделали из них переносной улей с лямками, чтобы можно было носить его за плечами. Изготовили также и обычный пчелиный улей. У монахинь, живущих на берегу озера, взяли кое-какой пчеловодческий инвентарь: дымарь, сетки и еще некоторые необходимые мелочи, в том числе и клеточку-маточник. Дождавшись теплых солнечных дней, двое из братьев захватили с собой пилу, топор, переносной улей и отправились к дереву, где находились пчелы. Мучительно долго они трудились, пока, наконец, смогли повалить огромное дерево. Двуручной пилы не хватило на его ширину, поэтому приходилось делать запилы со всех сторон. Упало дерево неудачно — отверстием вниз. Братья не успели заткнуть леток, и пчелы ожесточенно напали на них. Отбежав далеко в сторону, они дали пчелам успокоиться. Теперь нужно было выпилить ту часть ствола, где находилось дупло. Немного не рассчитали, и пила врезалась в соты с медом. Пришлось несколько отступить и пилить заново. Однако ошибка повторилась еще и еще раз. Наконец, точно определив нахождение гнезда, удалось его выпилить целиком. Затем, повернув колоду, с помощью пасечного инвентаря переселили пчелиную семью из дупла в переносной улей.

Большую часть рабочих пчел, разумеется, погубили. Остался только нелетный молодняк. В процессе работы неожиданно обнаружили матку и с большой предосторожностью водворили ее в клеточку. С горем пополам все же удалось уместить пчел в переносной улей и принести на свою поляну. Можно представить, чего стоила эта операция тому, кто производил пересадку, не имея на руках кожаных перчаток. Несчастный вытащил из своих рук семьдесят четыре пчелиных жала, руки у него распухли, побагровели, затвердели и перестали двигаться. Начался озноб. Он еле дошел до кельи, три дня не поднимался с постели и едва не умер.

Пчелиную семью переселили в стандартный улей. Соты с медом удалось почти все вставить и закрепить в изготовленные рамки. Пчелы успокоились. В конце весны они стали сильнее. Появилась необходимость разделить их, чтобы предотвратить естественное роение.

Здесь, в лесистой местности, деревья достигают огромной толщины. На их стволах обычно нет ни единого сучка до высоты 10–12 метров, а потому забраться на них практически невозможно. Если новый рой случайно вылетит из улья и привьется на недоступной высоте, то он, можно сказать, пропадет для пасеки. Поэтому повсюду здесь практикуется лишь искусственное роение.

В начале лета из леса на поляну неожиданно прилетел рой диких пчел и привился на стоявший там улей. Между пчелами-хозяйками и вновь прилетевшим роем завязалась ожесточенная драка. Вовремя заметив это, братья тотчас сняли привившийся рой и поместили его в переносной улей, а потом сделали для него обычный домик. Лесные гостьи хорошо прижились на новом месте. За лето пчелы смогли вполне благоустроиться и обеспечить себя запасом меда на предстоящую зиму.

ГЛАВА 9

Однажды летом амткельские отшельники послали одного из братьев проведать старца Онисифора, одиноко жившего в греческом селении Георгиевка. Там знакомый грек подарил посланцу улей пчел. Решили снарядить брата-пчеловода в Георгиевку с переносным ульем, чтобы принести в пустынь подаренную пчелосемью. Предложение это напоминало старинную пословицу: «За морем телушка — полушка, да рубль перевоз». Путь до Георгиевки преграждают шесть перевалов на расстоянии примерно тридцати километров. В это время года их можно было бы преодолеть за полтора летних дня, если идти, конечно, без поклажи. Но путешествие с пчелами за спиной всем напоминало эту пословицу про телушку.

И все же брат-пасечник отправился в этот трудный путь, понимая, что когда все денежные сбережения полностью истощатся, пчелы могут стать едва ли не единственным источником дохода, потому что братский огород мог прокормить только двух или, в крайнем случае, трех человек. Необходимо было подумать о дополнительных средствах к существованию уже сейчас.

Ясным солнечным днем, взяв переносной улей, он ушел в далекий путь через горные перевалы, пробираясь по узкой тропе между зарослями азалии, рододендрона и лавровишни, которые своими ветками беспрестанно цеплялись за его угловатую ношу.

Ходить в одиночку по этим зарослям небезопасно. Свежий помет на тропе свидетельствовал, что поблизости бродят медведи. Не меньшую опасность представляют собой ядовитые змеи, выползающие погреться на тропу. По милости Божией, уже поздно вечером брат благополучно добрался до келий приозерных монахинь, а утром продолжил свое путешествие по извилистой тропе, петляющей между огромными выступами горных пород. В полдень он вышел на ровную местность, сплошь заросшую высоким папоротником, пересек ее и поднялся на невысокий Георгиевский перевал, а затем начал спускаться вниз по косогору к Георгиевке. Уже вечерело, когда брат добрался до селения и отыскал человека, подарившего братьям пчел. В саду между фруктовыми деревьями у него располагалась пасека, пестреющая разноцветными ульями. Грек принес дымарь, две сетки, и они вместе, сняв с улья крышку, начали переставлять рамки с запечатанным расплодом и запасом меда в переносной улей. Затем перегнали в переносной улей всех пчел и, закрыв его, унесли в прохладное помещение, где он и находился ночью.

Рано утром, задолго до восхода солнца, взяв свою ношу, наш пустынник отправился в обратный путь. Пока шел из селения тропиночкой, ведущей к подножию горы, ноша не казалась слишком тяжелой. Всего-то двадцать пять килограммов! Живя в пустыне, он зачастую носил рюкзаки с мукой весом килограммов в тридцать пять. Перейдя по деревянному мосту через шумную реку, путник устремился вверх по крутому косогору, к вершине перевала. Здесь он сразу ощутил неудобство своей ноши. Улей был длиной полметра и в ширину более сорока сантиметров. Чтобы сохранить равновесие, пришлось идти, сильно наклонившись вперед, временами даже касаясь земли руками. В таком положении разогревшийся от жары мед стал вытекать из некоторых незапечатанных ячеек. Но пока не наступила жара, это было еще не страшно. В полдень же, когда зной стал невыносим, пчелы зашумели. Нужно было бы сверху полить их водой, но ее нигде не было. Маленький родничок находился еще далеко, возле вершины перевала. Чрезмерная жара сильно истощила силы путника. Ноша оттягивала плечи. Пот струился по всему телу, пришлось несколько раз выкручивать мокрую насквозь рубашку. Ноги тряслись от переутомления. Теперь он двигался черепашьим шагом, с частыми остановками. Казалось, подъему не будет конца. Но вот закончился серпантин. Началась прямая тропа с пологим восхождением, а просвета между деревьями, означающего конец подъема, все еще не было видно...