Иоанн Златоуст - Толкование на Евангелие от Иоанна

5. Слыша это, научимся же всегда трезвиться и бодрствовать. Иуда был причтен к тому святому лику, сподобился столь великого дара, совершал чудеса (потому что и он вместе с прочими был послан воскрешать мертвых и очищать прокаженных), и, несмотря на это, как скоро был порабощен тяжким недугом – страстию сребролюбия, предал и своего Владыку. И ничто не принесло ему пользы: ни благодеяния, ни дарования, ни пребывание со Христом, ни служение, ни омовение ног, ни общение в трапезе, ни хранение ковчежца; но это все обратилось даже в повод к его наказанию. Будем же бояться, чтобы и нам чрез сребролюбие не сделаться подражателями Иуде. Ты не предаешь Христа; но, когда презираешь нищего, истаевающего от голода или гибнущего от холода, навлекаешь на себя то же осуждение. Также, когда мы недостойно приобщаемся Тайн, мы погибаем наравне с христоубийцами. Когда похищаем, когда угнетаем бедных, то навлекаем на себя величайшее наказание, и весьма справедливо. В самом деле, доколе будет так владеть нами любовь к настоящим вещам – излишним и бесполезным? А богатство и принадлежит к вещам излишним, от которых нет никакой пользы. Доколе нам не взирать на небеса, не трезвиться, не знать сытости в наслаждении этими земными и преходящими благами? Ужели мы не знаем из опыта их ничтожества? Представим себе бывших до нас богачей. Не сон ли все их блага? Не тень ли и цвет, не поток ли протекающий? Не повесть ли и басня? Вот такой-то был богат: где же теперь его богатство? Сгибло и истлело. А грехи, совершенные из-за него, и наказание за грехи – остаются. Но если бы даже и наказания не было и Царства не предстояло, – и тогда следовало бы уважать (в бедном) одноплеменность и однородность с нами, и постыдиться того, что он подобострастен нам. Между тем мы кормим псов (многие же кормят и диких ослов, и медведей, и других разного рода зверей), а презираем человека, истаевающего от голода; таким образом, для нас чужое – дороже родного и свое – хуже того, что не наше и не родственно нам. Но не приятно ли, скажешь, строить великолепные дома, иметь множество рабов и, покоясь на ложе, смотреть на золотой свод? Да это излишне и бесполезно. Есть другие здания, гораздо великолепнее и лучше этих. Ими нужно увеселять свои взоры, – и никто тому не воспрепятствует. Хочешь ли видеть прекраснейший свод? Когда настанет вечер, смотри на небо, усеянное звездами. Но это, скажешь, не мой свод? Напротив, этот даже более твой, чем тот. Он для тебя и создан, и принадлежит тебе наравне с твоими братьями. А тот не твой, но твоих наследников, после твоей смерти. Притом этот (свод небесный) может принести величайшую пользу, потому что своею красотою возводит к Создателю; а тот причинит тебе величайший вред, сделавшись в день суда твоим грозным обвинителем, потому что он был облечен золотом, когда Христос не имел и необходимой одежды. Не будем же впадать в столь великое безумие; не станем гоняться за тем, что мимолетно, и убегать того, что пребывает постоянно; не будем предателями своего спасения, но станем держаться надежды на блага будущие: старики – как верно знающие, что им не долго остается жить, юноши – как вполне убежденные, что (и для них) немного остается времени, потому что день Господень придет, как тать ночью. Итак, зная это, жены пусть умоляют мужей, мужья пусть убеждают жен, будем учить юношей и дев, и все будем наставлять друг друга – презирать настоящие блага и искать будущих, чтобы и сподобиться их, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Беседа XLVIII

Изъяснение 7, 1–2. Ревнивость иудеев и неверие родственников Иисуса Христа. – Иаков, брат Господень, первый епископ Иерусалимский. – Нужно подражать кротости и благости Иисуса Христа. – Нужно терпеливо сносить насмешки, неправды и оскорбления. – Гнев и его последствия. – Средства против него.

1. Нет ничего хуже зависти и злобы. Чрез них смерть вошла в мир. Когда диавол увидел человека в чести, то не вынес его благоденствия и сделал все, чтобы погубить его. Да и везде от этого корня можно видеть такой плод. Так и Авель убит; так и Давид едва не погиб; так и многие другие праведники. Также сделались христоубийцами и иудеи, на что и указал евангелист словами: и хождаше Иисус по сих в Галилеи, потому что не имел власти во Иудеи ходити, яко искаху Его убити. Что ты говоришь, блаженный Иоанн? Не имел власти Тот, Кто мог делать все, что хотел? Кто сказал: Кого ищете, и тем отбросил их назад, Кто мог присутствовать и не быть видимым, – Тот не имел власти? Как же Он после явился между ними и среди храма, во время праздника, при народном собрании, и в присутствии убийц беседовал с ними о том, что наиболее их раздражало? Этому и они удивлялись, говоря: не Сей ли есть, Егоже ищут убити? И се, не обинуясь глаголет, и ничесоже Ему не глаголют (ст. 25–26). Что же это за загадочные слова? Нет, евангелист сказал это не с тем, чтобы мы сочли его слова загадочными, но чтобы показать, что Христос обнаруживал и свойства Божества, и свойства человечества. Таким образом, когда он говорит, что Христос не имел власти, то выражается о Нем, как о человеке, так как Он многое делал и по-человечески; а когда говорит, что Он стоял среди их и они не удержали Его, то очевидно указывает на силу Его Божества. Он и убегал, как человек, и являлся, как Бог, будучи истинно тем и другим. Что злоумышленники не могли удержать Его, когда Он был среди их, это показывало Его неодолимость и непобедимость; а что Он уклонялся, этим подтверждал Он Свое воплощение и удостоверял в нем, чтобы ничего не могли сказать ни Павел Самосатский, ни Маркион[46], ни зараженные их недугом. Итак, этим Он заграждает уста всем. По сих бе праздник Иудейский, потчение сени. Выражение: по сих означает не другое что, как то, что (евангелист) для краткости опустил много времени, протекшего между двумя событиями. И это видно из того, что, когда Христос сидел на горе, тогда был праздник Пасхи (см.: 6, 3, 4), а теперь (евангелист) упоминает о празднике Кущей. Таким образом, из событий в течение пяти месяцев он ни о чем другом нам не рассказал и ничего иного не передал, кроме чуда над хлебами и беседы к народу, евшему хлебы. Между тем Христос постоянно совершал чудеса и беседовал не только днем и вечером, но часто и ночью. Так, например, ученикам, по сказанию всех евангелистов, Он предстал ночью. Отчего же они опустили те события? Оттого, что невозможно было всего пересказать. К тому же они старались особенно говорить о том, из-за чего могло возникнуть со стороны иудеев какое-либо порицание или противоречие. Событий, подобных тем (которые опущены), было много, и потому евангелисты, написав много раз, что Христос и больных исцелял, и мертвых воскрешал, и возбуждал удивление, иногда об этом и не говорят Но когда им предстояло говорить о чем-либо необычайном или рассказывать что-нибудь такое, что могло бы по видимому служить для Него порицанием, об этом они повествуют Так вот и теперь евангелист замечает, что братья Его не веровали в Него, хотя в этом обстоятельстве заключается немало поносного для Него. Подлинно достойно удивления правдолюбие евангелистов, как они не стыдятся говорить о том, что по видимому служит к поношению Учителя, и даже стараются больше повествовать об этом, чем о чем-либо другом. Потому-то теперь и Иоанн, пройдя молчанием многое – и знамения, и чудеса, и беседы Христовы, тотчас приступил к следующему. Реша, говорит, к Нему братия Его: прейди отсюду в Иудею, да и ученицы Твои видят дела, яже твориши (см.: ст. 3). Никтоже бое тайне творит что, и ищет сам яве быти. Яви Себемирови. Ни братия бо Его вероваху в Него (см.: ст. 4–5). Какое же, скажешь, здесь неверие, когда они просят Его творить чудеса? Даже и очень большое. Неверие выражается и в их словах, и в их смелости, и в их неуместном дерзновении. Они думали, что им, как родственникам, можно свободно говорить с Ним. Их просьба по видимому дружеская, но в словах много обидного: ими они упрекают Его и в малодушии, и в славолюбии. Сказав: никтоже в тайне творит что, они тем обвиняют Его в малодушии и вместе выражают подозрение к Его делам, а присовокупив: ищет яве быти, упрекают в славолюбии.

2. Но ты обрати внимание на силу Христову. Из числа говоривших это один был впоследствии первым Иерусалимским епископом, именно блаженный Иаков, о котором и Павел говорит: иного же от Апостол невидех, токмо Иакова, брата Господня (Гал. 1, 19). Говорят также, что и Иуда сделался достойным удивления. Хотя они и присутствовали в Кане, когда вода была претворена в вино, однако ж от того не приобрели еще никакой пользы. Отчего же у них такое неверие? От худого расположения души и зависти: сродникам знаменитым как-то обыкновенно завидуют сродники не столько знаменитые. Кого же они здесь называют учениками? Народ, следовавший за Христом, а не двенадцать (Апостолов). Что же Христос? Смотри, как кратко Он отвечал. Не сказал: вы кто таковы, что даете Мне такие советы и учите Меня? А что? Время Мое не у прииде (ст. 6). Мне кажется, здесь Он намекает и на нечто другое. Быть может, они из зависти замышляли даже предать Его иудеям, а потому, обнаруживая это, Он и говорит: время Мое не у прииде, то есть время Креста и смерти. Зачем же прежде времени вы торопитесь убить Меня? Время же ваше всегда готово есть (ст. 6). Как бы так говорил: хотя бы вы постоянно обращались с иудеями, они не умертвят вас, потому что вы ревнуете о том же, о чем и они; а Меня они готовы немедленно убить. Таким образом, для вас всегда есть и время – не подвергаясь опасности, обращаться с ними; а для Меня время будет тогда, когда настанет время Креста, когда Мне нужно будет умереть. А что Он действительно это разумеет, видно из следующих затем слов: не может мир ненавидети вас (ст. 7). Как он может ненавидеть тех, кто одного с ним желает и одного домогается? Мене же ненавидит, яко Аз обличаю его, яко дела его зла суть, то есть Меня ненавидит за то, что Я укоряю и обличаю. Научимся отсюда удерживаться от гнева и не сердиться, когда нам что-либо советуют и люди незначительные. Если Христос с кротостию перенес совет людей неверовавших, которые советовали то, чего не следовало советовать, и советовали не от доброго расположения, то какое мы получим прощение, мы – земля и пепел, если будем негодовать на советников, когда они хотя немного ниже нас, считая их советы недостойными нас? Вот смотри, с какою кротостию Христос отстраняет от Себя их обвинение. На их слова: яви Себе мирови, Он говорит: не может мир ненавидети вас, Мене же мир ненавидит, и этим уничтожает их обвинение. Не только, говорит, Я не ищу славы у людей, но и непрестанно обличаю их, хотя и знаю, что это рождает ненависть ко Мне и готовит Мне смерть. Когда же, скажешь, Он обличал? Но когда же и переставал обличать? Не говорил ли Он: не мните, яко Аз на вы реку ко Отцу: есть, иже на вы глаголет, Моисей (5, 45); еще: разумел вы, яко любве Божия не имате в себе (ст. 42); и еще: како можете веровати, славу от человек приемлюще, и славы, яже от Единаго Бога, не ищете (ст. 44)? Видишь ли, как всем этим Он показал, что ненависть к Нему происходила от Его открытых обличений, а не от нарушения субботы? А для чего Он посылает их на праздник, говоря: вы взыдите в праздник, Аз не у взыду (ст. 8)? Чтобы показать, что Он не нуждается в них и не хочет, чтобы они льстили Ему, и что Он дозволяет им соблюдать иудейские обряды. Но как же, скажешь, Он пошел на праздник, когда прежде сказал: не взыду? Он не просто сказал: не взыду, но прибавил: теперь, то есть вместе с вами: яко время Мое не у исполнися (ст. 8). Но ведь Он имел быть распят в следующую Пасху, – почему же бы и Ему не идти? Если же не пошел потому, что еще не настало Его время, то следовало бы и совсем не ходить. Но Он пошел не для того, чтобы пострадать, а чтобы преподать им учение. Зачем же тайно? Мог Он, конечно, пойти и явно, и быть среди иудеев, и удержать их неистовое нападение, что нередко и делал, но Он не хотел так действовать всегда. Если бы Он пришел явно и опять поразил их слепотою, то этим яснее выказал бы Свое Божество и еще более открыл бы его, чего пока не следовало делать. Но так как они (Его братья) думали, что Он остался по малодушию, то (Своим появлением на праздник) Он, напротив, показывает и безбоязненность, и мудрую предусмотрительность, а равно и то, что Он, наперед зная время, в которое пострадает, с наступлением этого времени вполне охотно пойдет во Иерусалим. Мне, впрочем, кажется, что в словах: вы взыдите Он высказывает и такую мысль: не думайте, что Я принуждаю вас против воли оставаться со Мной; а в следующих затем: время Мое не у исполнися показывает, что Ему надлежало еще совершать и чудеса, и говорить беседы, чтобы и больше уверовало народа, и тверже стали ученики, видя дерзновение Учителя и все, что Он потерпел.