НИКОЛАЙ КУЗНЕЦОВ - ЮРОДСТВО И СТОЛПНИЧЕСТВО
Такимъ образомъ, на основаніи изложеннаго посланія св. Исаака Сирина къ св. Симеону Дивногорцу можно уяснить себѣ аскетическое міровоззрѣніе св. столпника и опредѣлить содержаніе его аскетическо-созерцательной жизни. Цѣль, къ которой долженъ стремиться подвижникъ и устремлять все свое вниманіе есть спасеніе, для достиженія котораго имѣются различные способы. Однимъ изъ главнѣйшихъ способовъ является милостивость, легко совмѣстимая съ безмолвіемъ. Непрерывная усовершаемость въ дѣлахъ милосердія сообщаетъ подвижнику-безмолвнику навыкъ къ созерцанію, побуждая его сердце, глубоко проникнутое любовію къ Господу и ближнимъ, естественно находить для себя высокое наслажденіе въ непрестанно молитвенномъ общеніи съ Нимъ для того, чтобы, сколько можно, полнѣе выразить Господу наполняющія душу подвижника чувства удивленія и любви. Молитвенно-созерцательное настроеніе способствуетъ подвижнику быть въ безмолвіи, въ удаленіи отъ всего и отъ всѣхъ, безъ вниманія ко всему внѣшнему, и безмолвникъ обрѣтаетъ внутри себя царство Божіе, которое есть миръ и радость о Дусѣ Святѣ. Такое погруженіе внутрь или въ Бога есть умное безмолвіе. Существеннымъ условіемъ его постоянности служитъ чистота души, пріобрѣтаемая путемъ исполненія всѣхъ заповѣдей Божіихъ. Въ чувствѣ смиренія св. подвижникъ, считая себя ниже и хуже всѣхъ, вмѣнивъ все въ ничто, упражняясь въ самопознаніи, въ терпѣніи переноситъ всѣ искушенія и терпѣливо совершаетъ духовные подвиги для пріобрѣтенія постоянной покаянной настроенности. Всегда осуждая себя и ненавидя свою волю, а поражая себя страхомъ безнадежности, подвижникъ находитъ себя недостойнымъ пощады и всегда смиряетъ себя для того, чтобы не впасть въ прелесть. Этою борьбою подвижникъ пріобрѣтаетъ навыкъ къ созерцанію и съ ревностію ищетъ Господа, и тогда Богъ видимо вселяется въ подвижника, соединяется и сообщается съ нимъ. Благодать озаряетъ все существо его, и подвижникъ дѣлается вполнѣ жилищемъ Святаго Духа. Свѣтъ благодати, сіяющій тогда въ немъ такъ озаряетъ все его существо, что онъ, погрузясь, въ этой сладости, находится какъ бы внѣ себя. Душа его стремится тогда выйти изъ тѣла и отойти къ Господу и какъ бы не знать временной этой жизни. Когда же умъ обновится и душа очистится отъ страстей, тогда подвижникъ достигаетъ созерцанія тайнъ святыя Троицы. Познаніе это пріобрѣтается не ученіемъ, не различными изслѣдованіями, но оно само приходитъ съ пріятіемъ Св. Духа, который вводитъ духъ подвижника въ тотъ міръ, порядокъ или область созерцанія. Но воспринимая, при помощи Божіей, созерцаніе другого, невидимаго міра и, такимъ образомъ, исходя изъ настоящаго міра, а пребывая въ другомъ своимъ сознаніемъ и сердцемъ, подвижникъ обязанъ слѣдить за собой и долженъ опасаться того, какъ бы не подпасть бѣсовскому мечтанію. Постоянное самонаблюденіе и нестремленіе къ откровеніямъ не во время въ состояніи удержать подвижника на пути къ богоуподобленію – конечной цѣли подвижничеству.
Заключеніе
Заключимъ наши блѣдные очерки общею картиною аскетической жизни св. юродивыхъ и св. столпниковъ. Мы говорили въ введеніи, что „юродство" и „столпничество" по своей оригинальности весьма сходны между собою. Сходство между этими двумя подвигами еще болѣе увеличится, если мы примемъ во вниманіе, что какъ св. юродивые были дѣвственниками и большею частію иноками, такъ и св. столпники держались тѣхъ же обѣтовъ. Обѣты вольной нищеты, избраніе тягостнаго и прискорбнаго житія въ цѣляхъ пріобрѣтенія свободы духа и искорененія грѣха, обѣты молчанія [82], удаленіе изъ міра св. юродивыхъ путемъ пребыванія въ мірѣ, а св. столпниковъ – путемъ заключенія на столпахъ, а главное – умерщвленіе плоти, – вотъ все то, что объединяетъ эти два оригинальныхъ подвига. Далѣе, какъ тѣ, такъ и другіе пріучали себя къ смиренію, пособіемъ къ чему имъ служило созерцаніе и самоиспытаніе – строгое требованіе отъ себя отчета въ своихъ дѣлахъ и поступкахъ, обозрѣніе своей нравственной жизни. Разница въ нихъ только въ томъ, что св. столпники стояли на столпахъ, и міръ шелъ къ нимъ, отъ котораго они бѣжали, а св. юродивые сами шли въ міръ, чтобы служить страждущему человѣчеству. Затѣмъ, въ борьбѣ съ плотскою страстію св. столпники употребляли способъ рѣшительнаго избѣганія женщинъ, а св. юродивые, наоборотъ, имѣли постоянное обращеніе съ женщинами, пріучаясь къ индеферентному безстрастному отношенію. Наконецъ, замѣтимъ, что сходство этихъ двухъ подвиговъ заключается еще въ непрерывности ихъ. Иные святые измѣняли свои подвиги и налагали на себя и на извѣстное время (на годъ, на нѣсколько мѣсяцевъ) различные обѣты: то молчанія, то затворничества, то сорокадневнаго стоянія на камняхъ и т. п., но обѣты эти не были постоянными, а св. юродивые и св. столпники [MCXXVI] свои обѣты: „юродства" и „столпничества" со всѣми ихъ видами довели до конца, не ослабѣвая и не унывая. Въ достиженіи нравственнаго усовершенствованія св. юродивые и св. столпники дѣйствовали такъ, чтобы всегда простираться въ предняя [MCXXVII] и дѣятельно усовершаться въ добродѣланіи. Это непрестанное усовершеніе въ „юродствѣ" происходило своеобразнымъ способомъ. Св. юродивые, какъ жившіе въ міру и вращавшіеся среди различныхъ лицъ, не позволяли себѣ того, чтобы изъ ихъ рукъ, такъ сказать, ускользало то, что могло послужить поводомъ къ стяжанію добродѣтели.
Мы видѣли, что они сами напрашивались на оскорбленія и дѣлали такъ, чтобы ихъ били, ругали. На подобныя ихъ дѣйствія надобно смотрѣть съ той точки зрѣнія, что они старались сколько хватало ихъ силъ – не избѣгать всякихъ „противностей" [MCXXVIII] на пути къ добродѣтели, которыя могли служить имъ къ благоуспѣшному шествію по пути добродѣланія. Поэтому, чтобы пріобрѣсти навыкъ къ смиренію и терпѣнію св. юродивые и не старались избѣгать тѣхъ лицъ, дѣлъ и обстоятельствъ, которыя наиболѣе выводили ихъ изъ терпѣнія, но встрѣчали ихъ охотно, съ добрымъ намѣреніемъ – предать себя непріятному ихъ дѣйствію по отношенію къ себѣ, приготовясь, однако, перенести то съ непоколебимымъ спокойствіемъ духа. Мы не слышимъ ни звука ропота, ни выраженій нетерпѣливости, ни порывовъ гнѣва или мстительности, когда св. юродивыхъ били и увѣчили, а напротивъ, слышимъ изъ устъ ихъ молитву за оскорбившихъ.
Подобные случаи, по ученію св. отцевъ [MCXXIX], поддерживаютъ въ подвижникѣ непрерывность добродѣланія, укрѣпляютъ его нравственную силу и тѣмъ способствуютъ ему держать себя такъ, какъ должно въ нравственномъ отношеніи.
Св. же столпники нѣсколько иначе упражнялись въ терпѣніи и смиреніи и достигали непрерывности въ нравственномъ усовершенствованіи себя, чѣмъ св. юродивые. Сначала они, какъ видѣли, пріучались къ самонаблюденію путемъ затвора, потомъ къ терпѣнію – путемъ той борьбы, какую воздвигали противъ ихъ добрыхъ дѣлъ плоть и діаволъ, затѣмъ, принимали на себя высшіе подвиги аскетическаго распинанія плоти и потомъ уже восходили на столпы.
И св. юродивые, замѣтимъ, тоже не сразу вступали на подвигъ „юродства", а приготовлялись къ нему. Такъ, св. Симеонъ (21 іюля) приготовилъ себя къ „юродству" пустыннымъ безмолвіемъ и пошелъ въ міръ тогда, когда уже не чувствовалъ нападковъ со стороны низшей чувственной своей природы. Когда же св. юродивые и св. столпники вступали на путь высшаго аскетизма, то они стремились увеличивать внѣшніе подвиги самоумерщвленія, присоединяя къ нимъ и внутреннюю борьбу съ помыслами, чтобы путемъ внѣшне-внутренней борьбы съ грѣхомъ достигнуть созерцанія и самосозерцанія; свойство же духовныхъ подвиговъ, по ученію св. Макарія Египетскаго [MCXXX], таково, что оно способно вызывать алчбу и жажду другихъ, еще труднѣйшихъ: чѣмъ больше подвижникъ упражняется въ подвигахъ самолишенія, тѣмъ сильнѣе чувствуетъ въ себѣ жажду большихъ и высшихъ подвиговъ. Эту жажду подвиговъ можно удовлетворять только новыми, еще труднѣйшими подвигами. По мѣрѣ удовлетворенія ихъ, жажда подвиговъ еще болѣе возрастаетъ, и требованія ея становятся еще сильнѣе и сильнѣе. Возрастающая сила жажды требуетъ и непрерывно возрастающихъ подвиговъ духовной жизни. Отсюда понятно, почему св. юродивые и св. столпники увеличивали постепенно подвиги самоумерщвленія. Они прекрасно знали, что сколько бы ни усовершались и какого-бы они ни достигали совершенства, все-таки они чувствовали, какъ мы говорили раньше, безконечное разстояніе отъ своего высочайшаго образца Бога и потому потребность умерщвлять себя становилась для нихъ очевидною, такъ какъ, гдѣ и когда могли бы они, съ полнымъ сознаніемъ своей справедливости, прекратить свои подвиги.
Въ виду этого св. столпники и св. юродивые постоянно упражнялись (άςκεω, ехегсео – упражняюсь) въ служеніи Богу, въ дѣлѣ нравственнаго усовершенствованія самихъ себя путемъ различныхъ духовныхъ подвиговъ въ цѣляхъ развитія нравственной свободы своей личности. Ho изнуреніе себя трудными духовными подвигами многимъ представляется сумасброднымъ. Такой взглядъ происходитъ онъ неправильнаго пониманія аскетизма, подъ именемъ котораго разумѣютъ упражненія подвижника или монаха, называемаго аскетомъ, въ дѣлахъ, ведущихъ къ самоумерщвленію плоти. Такое понятіе объ аскетизмѣ и объ аскетѣ слишкомъ односторонне. Подъ именемъ аскета надобно разумѣть всякаго христіанина, употребляющаго тѣ или другія средства въ борьбѣ съ грѣховными влеченіями своей плоти, a подъ именемъ аскетизма – совокупность всѣхъ тѣхъ характеристическихъ средствъ, помощію которыхъ христіанинъ поставляетъ себя на путь добродѣтели. Аскетизмъ и добродѣтель – въ нѣкоторомъ родѣ понятія, совпадающія одно съ другимъ по своему содержанію. У св. отцевъ подъ аскетизмомъ понимается сознательное и цѣлесообразное примѣненіе тѣхъ средствъ, которыя вели къ добродѣтели. Аскетизмъ, значитъ, есть такое упражненіе, которое вело къ достиженію нравственнаго совершенства, къ осуществленію идеала добродѣтели въ дѣйствительной нравственной жизни, a аскетическіе подвиги суть проявленія сильнаго религіознаго чувства, одушевлявшаго подвижниковъ, доказательства замѣчательной, неподражаемой энергіи ихъ религіознаго духа. Эти обстоятельства опускаются изъ виду противниками аскетизма и аскетическихъ подвиговъ, и потому въ своихъ сужденіяхъ ο нихъ писавшіе объ аскетизмѣ впадаютъ въ ошибки.
