Роланд Бейнтон - На сем стою
Когда Лютера спросили, откуда в нем столько неистовства, он ответил: "Прутик можно перерезать хлебным ножом, но для дуба вам потребуется топор".
Бог использует похоть, чтобы побудить человека к браку, честолюбие - чтобы заставить его стремиться к высокому положению, алчность - для заработка, а страх - для веры.
Из всех частей тела человеческого папа оставил без внимания одну лишь заднюю.
Книгопечатание - это последнее и наилучшее из всего, что сделал Бог для распространения Евангелия по всему миру.
Меня можно назвать опорой для папы. Без меня ему будет куда хуже.
Птицам недостает веры. Они улетают всякий раз, когда я вхожу в сад, хотя я и не умышляю ничего дурного. Точно так же и нам недостает веры в Бога.
Носятся слухи, что конец света наступит в 1532 году. Надеюсь, что ждать осталось недолго. Последнее десятилетие тянется подобно веку.
Появилась карикатура, на которой меня изображают в виде чудовища с семью головами. Должно быть, я непобедим, поскольку меня невозможно одолеть, хотя у меня всего лишь одна голова.
Собаки - самые верные животные, и, не будь они столь многочисленны, их следовало бы ценить более высоко.
Умалишенный утверждал, будто он петух, и несколько дней расхаживал, кукарекая. Врач сказал, что он тоже петух, и несколько дней кукарекал вместе с ним. Потом он сказал: "Я больше не петух, и ты изменился тоже". Это помогло.
Германия - папская свинья. Вот почему мы должны давать ей столько окороков и колбас.
Сколько же лжи вокруг реликвий! Одну из них выдают за перо из крыла архангела Гавриила, а епископ Майнцский утверждает, будто у него есть уголек от неопалимой купины, из которой Господь говорил с Моисеем. А как случилось, что в Германии похоронены восемнадцать апостолов, когда у Христа было всего двенадцать учеников?
"Не представляю себе, что мы будем делать на небесах, - размышлял Лютер. - Ничего не происходит, ни работы, ни еды, ни питья, и делать нечего. Зато, я думаю, там есть на что посмотреть". "Да, - отвечал Меланхтон. - Господь, яви нам Отца, и этого будет достаточно". "Ну, конечно, - отвечал Лютер, - тогда нам не придется скучать".
Ноев ковчег имел 300 локтей в длину, 50 - в ширину и 30 - в высоту. Не будь так сказано в Писании, я бы не поверил. Окажись я в ковчеге, я бы умер. Он был в три раза больше моего дома, а внутри темно и полно животных.
Меня пытаются превратить в недвижимую звезду. Я - неправильная планета.
В турецкую войну один из начальников сказал своим воинам, что если они погибнут, то ужинать будут вместе со Христом в раю. Начальник этот бежал с поля боя. На вопрос, отчего он не пожелал ужинать с Христом, он ответствовал, что в этот день у него пост.
26 мая 1538 года шел сильный дождь. Лютер сказал: "Славьте Бога. То, что Он дарует нам, ценнее ста тысяч гульденов. С дождем к нам приходит урожай кукурузы, пшеницы, ячменя, винограда, капусты, лука, приходит обилие трав и молока. Все свое добро мы получаем бесплатно. А Бог посылает к нам Своего единородного Сына, и мы распинаем Его".
"Я крестьянский сын, - сказал Лютер, - и внук, и правнук. Батюшка хотел, чтобы я стал бургомистром. Он отправился в Мансфельд и работал рудокопом. Я выучился на бакалавра и магистра. Затем я стал монахом и снял свой коричневый берет. Батюшке это не понравилось, а я впоследствии позлил папу римского, женившись на бывшей монашке. Какие звезды предсказали эти события?"
Приведенные выше выдержки убедительно говорят сами за себя, но необходимо все же сказать несколько слов относительно вульгарности Лютера, поскольку зачастую его представляют необычайно грубым, цитируя в качестве подтверждения "Застольные речи". Его никак не назовешь человеком утонченным, как нельзя этого сказать обо всем его поколении. Дурно пахла сама жизнь. Невозможно было пройтись по улочкам Виттенберга, не ощутив запахов хлева, отбросов и бойни. И даже самые утонченные натуры не могли игнорировать реалии повседневной жизни. Однажды Лютер не смог присутствовать на богослужении в церкви и спросил Кати, как оно проходило. "В церкви было столько народу, что там воняло". "Да, - сказал Лютер, - у них навоз на башмаках". Эразм без всякого смущения пишет рассказ, в котором мясник и торговец рыбой спорят, чей товар более вонючий. Лютер прибегал к грубым выражениям реже, чем другие, образованные люди его времени. Если же он позволял себе такое удовольствие, то и это делал столь же мастерски, как и все остальное. В сравнении, однако, со всем, им сказанным, объем грубостей будет совсем невелик.
Клеветники из всего многоцветия девяноста томов его сочинений избрали лишь несколько страниц, наполненных вульгарностью. Но есть целые тома, в которых самое грубое - цитата из Павла, который "отказался от всего" и почитает это за навоз [в Синодальном переводе русской Библии здесь (Флп. 3:8) использовано слово "мусор". - Примечание переводчика], чтобы приобрести Христа.
Здесь же уместно сказать несколько слов и о пьянстве Лютера. Он мог много выпить и гордился этой своей способностью. Под рукой у Лютера всегда была мерная кружка с тремя кольцами. Первое, по его словам, олицетворяло Десять заповедей, второе - апостольский символ, а третье - молитву "Отче наш". Лютеру доставляло огромное удовольствие то, что он способен был осушить кружку вина вплоть до молитвы "Отче наш", в то время как Агрикола не мог преодолеть Десять заповедей. Однако нигде не упоминается, что его хотя бы раз видели пьяным.
Взгляды на брак
Но вернемся к браку. Женившись, чтобы засвидетельствовать свою веру, Лютер воистину обрел семейное счастье. Больше чем кто-либо другой он определил характер отношений в немецкой семье на последующие четыре века. И здесь уместно остановиться на его взглядах на брак. В этом, как и во многих других вопросах, он следовал путем Павла и Августина. Его взгляды на семью были сугубо патриархальными. По Лютеру, муж главенствует над женой, поскольку он был сотворен первым. Ей же следует не только любить мужа, но также чтить его и повиноваться. Супруг должен править ею с нежностью, но тем не менее править. У жены есть свои обязанности. В воспитании детей ее возможности несравненно больше, чем у мужа. Но жене следует заниматься тем, что ей положено. Хотя Лютер и не говорил, что жена должна ограничиваться детьми, церковью и кухней, он утверждал, что Бог сотворил женщину с широким задом для того, чтобы она сидела на нем, оставаясь дома. Дети обязаны повиноваться родителям, особенно отцу, который наделен в семье такой же властью, как правитель в государстве. Неуважение к родителям есть нарушение Десяти заповедей. Однажды Лютер, несмотря на заступничество Кати и других членов семьи, в течение трех дней отказывался простить своего сына, хотя тот умолял об этом. Провинность сына состояла в том, что он проявил непослушание отцу и оскорбил, таким образом, Всевышнего. Лютер был бы куда более добрым отцом, если бы мог хоть иногда забывать о Боге. Не следует, однако, упускать из виду, что, по его мнению, пряник всегда должен лежать рядом с кнутом.
Институт брака Лютер рассматривал исключительно через призму семейных отношений. Для проявлений неограниченного индивидуализма места не оставлялось. Выбор партнера по браку должна делать семья. И хотя родители не должны понуждать детей к браку с теми, кто им неприятен, детям, в свою очередь, не следует отвергать благоразумный выбор старших, исходя из своих сердечных влечений. Подобная структура отношений заимствована непосредственно из средних веков, когда католическая церковь и сугубо земледельческое устройство общества способствовали превращению брака в институт, цель которого заключается, в продолжении рода и сохранении имущества. Романтическая революция во Франции - изменение взглядов на любовь и ухаживание - первоначально не затронула семейных отношений. Любовь и брак соединились лишь в эпоху Ренессанса.
Все эти течения были абсолютно чужды Лютеру. Его идеалом оставалась Ревекка, принявшая того мужа, которого назначила ей семья. Что же до Иакова, то в глазах Лютера он подлежал осуждению, поскольку, приняв Лию, которая родила ему детей, Иаков тем не менее служил Лавану еще семь лет, побуждаемый любовью к ее сестре, Рахили. Такая судьба Иакова, однако, радовала Лютера, поскольку доказывала, что он был спасен по вере, а не по делам. Но если в этом Лютер сохранял средневековые представления, то в другом он отошел от них. Примечательно, что он отрицал обязательность сохранения девственности до замужества. Такая его позиция открывала путь для романтической любви и более полноценного семейного счастья. Но непосредственные ее последствия были прямо противоположными. В своей ранней полемике Лютер низводил брак до самого примитивного физиологического уровня. Противодействуя церковному вмешательству в институт брака, он утверждал, что интимная близость столь же необходима человеку и неизбежна, как еда или питье. Не имеющие дара целомудрия должны получать удовольствие. Отказывать им в этом праве все равно, что предпочесть семейным узам блуд. К истолкованию этих слов следует, однако, подходить с осторожностью. Лютер вовсе не подразумевал невозможность сохранения физиологической непорочности. Он лишь желал сказать, что не имеющих сексуального удовлетворения будет терзать желание, и по этой причине брак является состоянием более чистым, чем монашество. Написанные Лютером до 1525 года противоречивые трактаты, однако, способны создать впечатление, будто единственное назначение брака состоит в том, чтобы служить лекарством от греха.
