Пауль Тиллих - Систематическое богословие. Т. 3
233
там действует Духовное Присутствие — или в оппозиции церквам, или вне открыто религиозной жизни.
Справедливость в общественной жизни ~ это, прежде всего, справедливость закона, закона как поддерживаемой властью правовой системы. Ее амбивалентности двусоставны: это амбивалентность установления закона и амбивалентность его исполнения. Первая отчасти тождественна амбивалентности лидерства. Правовая власть, осуществляемая правящей группой (и тем индивидом, который представляет группу), - это, прежде всего, власть законодательная. Справедливость системы законов неразрывно связана с той справедливостью, какой она является в понимании правящей группы, и эта справедливость выражает как принципы правого и неправого, так и те принципы, посредством которых правящая группа утверждает, поддерживает и защищает свою собственную власть. Дух закона неразрывно соединяет дух справедливости и дух власти в контроле, а это значит, что его справедливость подразумевает несправедливость. Под воздействием Духовного Присутствия закон может воспринимать теономное качество в той мере, в какой Дух действен. Он может неамбивалентно, хотя и фрагментарно представлять справедливость; символически говоря, он может стать «справедливостью Царства Божия». Это не означает того, что он может стать рациональной системой справедливости, возвышающейся над жизнью любой общественной группы, — такой, например, системой, которую пытались создать некоторые неокантианские философы права. Подобной системы не существует, поскольку многомерное единство жизни не допускает существования такой функции духа, в которой не были бы действенно представлены предшествующие измерения. Дух закона по необходимости является не только духом справедливости, но еще и духом общественной группы. Нет такой справедливости, которая не была бы чьей-то справедливостью, справедливостью не индивида, но общества. Духовное Присутствие не подавляет витальную основу закона, но устраняет присущие ему несправедливости тем, что борется против тех идеологий, которые их оправдывают. Иногда эта борьба велась церквами, голоса которых были голосами сообществ, созданных по образу Духовного Сообщества, а иногда она велась впрямую — посредством создания профетических движений в самой секулярной сфере. Теономное законодательство является творением Духовного Присутствия посредством профетического самокритицизма тех, кто за это ответствен. Положение об этом не является «идеалистическим» в негативном смысле слова до тех пор, пока мы поддерживаем «реалистическое» положение о том, что Дух опосредованно действует через все измерения жизни, хотя непосредственно он действует лишь через измерения человеческого духа.
Другой амбивалентностью правовой формы общественной жизни является амбивалентность исполнения закона. Здесь надо принять в соображение два момента. Первый имеет отношение к тому факту, что исполнение закона зависит от власти тех, кто судит и кто, производя суд, зависит, как и законодатели, от своего собственного целокупного бытия во всех его измерениях. Каждое из суждений выражает не только смысл закона, не только его дух, но еще и дух судьи, включая все те измерения, которые принадлежат ему как личности. Одной из самых важных функций ветхозаветных пророков было побуждать судей осуществлять спра-
234
ведливость вопреки их классовому интересу и вопреки их переменчивым настроениям. Достоинство, которым облечены должность и функции судьи, является напоминанием о теономном источнике и о теономном идеале исполнения закона.
Однако в общественной жизни существует и другая амбивалентность правовой формы — та амбивалентность, которая коренится в самой природе закона, в его абстрактности и неспособности точно соответствовать тому любому конкретному случаю, к которому он прилагается. История показывает, что ситуация эта не только не меняется к лучшему, но скорее ухудшается тогда, когда новые, более специфические законы прибавляются к законам более общим. Они в равной мере неадекватны конкретной ситуации. Мудрость судьи пролегает между абстрактным законом и конкретной ситуацией, и мудрость эта может быть результатом теоном-ной вдохновленности. В той мере, в какой дело обстоит именно так, требование отдельного случая воспринимается и исполняется. Закон в его абстрактном величии не пренебрегает индивидуальными различиями, но и не лишается своей всеобщей действительности из-за того, что он признает различия.
Последние замечания подготовили переход к тому, что непосредственно лежит в основе справедливости и человечности и опосредованно - в основе всех культурных функций, — то есть к морали. Теперь мы должны обратиться к воздействию Духовного Присутствия на мораль.
В. Духовное Присутствие и амбивалентности морали
1. Религия и мораль в свете Духовного Присутствия: теономная мораль
Сущностное единство морали, культуры и религии в условиях существования разрушается, и в процессах жизни остается лишь его амбивалентная версия. И все-таки неамбивалентное, хотя и фрагментарное, воссоединение возможно под воздействием божественного Духа. Духовное Присутствие создает теономную культуру и теономную мораль. Термин «теономный» в приложении к культуре и морали имеет смысл парадоксальных словосочетаний «транскультурная культура» и «трансморальная мораль». Религия, самотрансцендирование жизни в измерении духа, наделяет самотрансцендированием как самосозидание, так и самоинтеграцию жизни в измерении духа. Мы уже обсуждали отношение религии и культуры в свете Духовного Присутствия; теперь мы должны обсудить отношение религии и морали в том же аспекте.
Вопрос об отношении религии и морали может быть обсужден в терминах отношения философской и теологической этики. Этот дуализм аналогичен дуализму автономной и христианской философии и актуально является частью последней. Мы уже отвергли идею христианской философии, которая неизбежно нарушила бы честность исследования заранее, до его начала, определив его искомые результаты. Это относится ко всем составляющим философского исследования, включая и эти-
235
ку. Если это словосочетание означает то, что оно значит буквально, то «теологическая этика» — это сознательно предвзятая этика. Однако в отношении теономной этики это неистинно так же, как и в отношении тео-номной философии. Теономна та философия, которая свободна от внешних вмешательств и в которой, в актуальном процессе мышления, действенно влияние Духовного Присутствия. Теономна та этика, в которой этические принципы и процессы описываются в свете Духовного Присутствия. Теономная этика - это часть теономной философии. Теологическая этика в качестве .независимой теологической дисциплины должна быть отвергнута, хотя любому теологическому положению присущи этические импликации (как присущи ему и онтологические предпосылки). Если мы рассматриваем теологическую этику (или философию религии) академически, в отдельном курсе, то это делается исключительно ради удобства, но не становится делом принципа. В противном случае был бы установлен нетерпимый дуализм между философской и теологической этикой, что логически привело бы к шизофренической позиции «двойной истины»4'': в одном курсе лекций утверждалась бы автономия практического разума в кантовском или юмовском смысле этого слова42', а в другом - та гетерономия данных в откровении божественных заповедей, которую необходимо обнаружить в библейских и церковных документах. На основе различия между религией в самом широком и в самом узком смысле слова мы можем создать единый учебный курс этики, в котором анализировалась бы природа моральной функции и в свете этого анализа выносилось бы суждение о меняющемся содержании. В рамках этого анализа безусловный характер нравственного императива (а вместе с ним — и теономное качество этики) может утверждаться или отрицаться, но как утверждение, так и отрицание остаются в пределах философской дискуссии, и о них не выносят решение никакие внешние авторитеты — ни церковные, ни политические. Теолог вступает в эти дискуссии в качестве философа-этика, глаза которого открылись под воздействием той предельной заботы, которая им овладела, однако его аргументы имеют ту же экспериментальную основу и ту же рациональную неоспоримость, на которую притязает аргументация тех, кто отрицает безусловный характер нравственного императива. Учитель этики является философом независимо от того, теономна ли его этика или нет. Он является философом даже и в том случае, если он - теолог и его предельная забота зависит от предмета его теологической работы, например от христианской Вести. Однако в качестве этика он не привносит теологических утверждений в те аргументы, которые касаются природы нравственного императива.
