Чайтанья Чандра Чаран дас (Хакимов А. Г.) - Как я пришел в Сознание Кришны...
В общем, три дня спустя мне сказали: «Звони своим братьям, пусть несут тебе еду». В нашей части не было столовой (столовая принадлежала соседнему полку). А заставить меня не могли: присяга ещё не принята, я, по сути, ещё гражданский человек, случись со мной что, им отвечать придётся. Но начальник штаба и комбат отнеслись с пониманием, старались помочь, я был благодарен и тоже старался их не подводить.
После двух недель в «карантине» (это называется «учебкой», и учат там два месяца) меня отправили на стройку в пригород Сертолово, и моя духовная сестра Кришна-Дживани возила мне туда прасад каждый день. Смешно оказалось в первый раз. Ротный предложил оставлять всё в офицерской, чтобы солдаты ночью не слопали, а вечером (он-то после суток отдыхать ушёл) пришла смена, нашли выпечку, подумали, что кому-то жена наготовила, и под водочку всё это «подмели», но я только рад был — ведь пища освящённая, они только благо от этого получили.
На стройке я думал: «Получив это духовное знание, я должен им делиться, чтобы другим тоже жилось легче. Но как мне быть, кому тут это нужно?». Мне хотелось общения с преданными, с этим обществом, где люди уважают друг друга, стараются друг другу служить и помогать. А тут я оказался в среде, где обращение к младшему: «Эй, полено, иди сюда» — норма.
Конечно, вопросами поначалу засыпали. Мне разрешили оставить бусы, кантхи-малы, на шее и шикху на затылке, договорились, что я её подстригу покороче, и из-под пилотки её видно не будет, и это вызывало постоянные расспросы.
На стройку нас возили на машине, привозя обратно на ночь и на обед. И вот один из «стариков», стал садиться рядом со мной раз за разом. Как-то он спросил:
— А Кришна поможет мне курить бросить?
Этот парень из Вологды воспитывался в детском доме и курил лет с пяти. Ему было двадцать три, он болел, и потому в армию его забрали позже, чем положено. В военкомате сказали примерно то же, что и мне: «Мы тебя призовём, а там разберутся. Положат в госпиталь на обследование, через месяц комиссуют, будешь свободным и с документами». К моменту нашего знакомства он отслужил уже год...
Что я мог ему ответить?
— Конечно, Кришна поможет, но ты и сам должен стараться. Это было утром. В обед он подошёл ко мне:
— Представляешь, за полдня один раз всего затянулся и вдруг вспомнил: «Харе Кришна!». Тут же сигарету бросил и больше не притрагивался.
Тут я подумал: «Да у него, похоже, не просто праздный интерес». Мы продолжали общаться, через пару дней он попросил привезти ему чётки и начал повторять несколько кругов мантры. Он был командиром отделения, а тут подошел к старшине и попросил его отстранить. На вопрос «почему?» ответил: «Так они ж не слушаются, приходится в морду бить, а Кришне, Господу нашему, это не нравится». Конечно, его сослуживцы над ним жестоко насмехались, особенно увидев, что челюсти сворачивать он больше не намерен. Пару дней при каждой встрече говорили:
— Эй, Седой, да тебя всё равно в рай не возьмут, закури или пошли самогона выпьем.
Но через пару дней, увидев, что «блажь» не прошла, озадачились:
— Серёга, ты что, правда, что ли, кришнаитом стал?
Мне стало повеселей. Я думал: «Ничего себе, я хотел, чтобы кто-то из преданных был здесь — и Кришна послал мне преданного». Утром, помимо чтения мантры, я начал проводить мангала-арати — утреннюю молитву. Серёга просил будить его, а через несколько дней, когда усталость поднакопилась, и я стал просыпать, он сам будил меня. Вечером он договаривался с дневальным: «Попробуй только не разбудить, полено, башню сломаю!», потом приходил ко мне: «Эй, вставай, пора утренние песни для Бога петь!» Он был простым и очень искренним парнем. Как-то раз он попытался ультимативно отказаться от мяса и не ходить в столовую. Но его старшина этого «не понял», солдат пришёл «нормальным», и его «прихотям» потакать не стали — заставил всю роту после отбоя бегать по плацу, и дембеля потом «выразили ему своё недовольство». Он пришёл на следующий день с синяками, и я посоветовал ему просто ходить в столовую и мяса не есть.
Две недели я провёл на стройке, после этого меня взяли в штаб на должность нормировщика, всё-таки это был стройбат, и красный диплом был не у каждого. Это означало, что у меня появился свободный выход в город, так что я сам мог ездить в наше кафе за едой и пару раз в неделю появляться на духовных программах. Поскольку эта должность подразумевала разъезды, меня сняли с довольствия и деньги за питание стали просто перечислять на счёт храма. Может показаться невероятным, но это было! Так прошло полгода. Приближался новый призыв. Меня вызвал комбат и сказал: «Я договорился в Управлении, хочу набрать целую роту кришнаитов. Для меня самые большие проблемы — это пьянки, драки, самоволки. С вами таких проблем не будет. А с питанием вопрос решим. Я помогу оформить все документы, а ты поспрашивай своих, кто там в армию идти собирается». Несколько человек из Питера ухватились за эту возможность, и к нам в часть призвались ещё трое. Комбат оформил все бумаги, и их направили прямо к нам. Тех, кто хотел призваться из других городов, не пропустили местные военкоматы, мы подготовили документы, но людей к нам не пустили. Только ещё через полгода пришёл один парнишка из Мурманска, его отец занимал какой-то пост в МВД и смог «пропихнуть» сына в нашу часть. Так нас стало больше. Ребята, правда, в основном, работали на стройке, но деньги в храм перечисляли за всех, а я приезжал в кафе с большим чемоданом (мы называли его «дирижабль») и набирал прасад на пятерых.
Отслужив год, я взял отпуск, подгадав его к приезду моего духовного учителя, и получил посвящение. Так я получил инициацию в армии, получив духовное имя Вайрагья дас, что означает «слуга Отречённого». Ещё через полгода я демобилизовался в звании старшего сержанта и с отличной характеристикой. Было это в 94-м году, после чего я смог полнее заняться непосредственной духовной практикой. Несколько лет я работал в благотворительном фонде «Харе Кришна — Пища жизни» в Петербурге, собирая пожертвования и организуя бесплатные обеды для малоимущих стариков и многодетных семей. Времени и свободы, казалось бы, стало больше, но те полтора армейских года вспоминаются особенно, то время для меня было периодом испытаний и чувства особой защищённости и заботы со стороны Господа.
Расарани деви даси (жена Вайрагьи прабху) Псков
С самого детства моя мама вела достаточно чистую жизнь. Она читала Библию и водила меня в церковь.
Мы с братом и отцом считали ее слегка ненормальной. Но, так или иначе, несмотря на скандалы с моим отцом, она продолжала водить меня в церковь утром и вечером.
Однажды, как бы невзначай, она упомянула, что мы на самом деле вечные души. На меня это произвело сильное впечатление, и где-то в течение недели я прыгала от счастья при мысли, что я не умру.
Вскоре мама узнала о движении «Сознание Кришны» от преданного, с которым вместе работала. Потом я нашла книгу «Наука самоосознания», и синий четырехрукий юноша на обложке мне показался необычайно хорош. Меня посетило странное спокойствие и умиротворение, как будто я его давно знаю.
Узнав, что мама была на программе у кришнаитов, я даже посмеялась над ней. Но в следующий раз от зависти и ревности сама напросилась пойти. И, к маминому удивлению, я стала ходить на все программы.
Однажды ко мне подошла женщина и протянула на ладони маленького металлического мальчика. Целый день я трясла маму, чтобы она купила мне такого же. Наверное, чтобы я от нее отстала, она сказала, что он должен сам ко мне прийти. С того дня я начала каждый день читать круг джапы, перестала есть мясо, начала следить за своей речью и заглядывала буквально под каждый куст, чтобы узнать, не пришел ли ко мне этот мальчик, которого зовут Гопал.
Наконец, Он у меня появился. Я соорудила алтарь, несмотря на скандалы и протесты отца. Он и до сих пор считает, что мама «лишила меня детства». Но, вспоминая прошлые дни и судя по сегодняшним, я считаю, что сознание Кришны — лучшее, что есть в этом мире.
Варшабхавани деви даси Санкт-Петербург
Моего рождения не желали. Мама два раза пыталась избавиться от меня, но в медучреждении ей отказали в этом. Тогда она попыталась это сделать на дому нелегально, но перед ее приходом медсестру забрали в милицию.
Мне повезло. Когда мне исполнилось два месяца, меня отправили в глухую деревню к бабушке. Детство мое было очень счастливым и очень чистым. Меня вырастили на молоке коровы и в атмосфере любви и заботы. Все детство я бегала босиком, пасла коров, могла забежать в любой дом поесть и попить, так как ни в одном на дверях не было замков. Если хозяев не было дома, то об этом нам «показывала» палка, прислоненная к дверям. В каждом доме были иконы на почетном месте.
