Фома Аквинский - Сумма теологии. Том VI
Трактат о благодати. Вопрос 109. О необходимости благодати
Теперь нам надлежит исследовать внешнее начало человеческих действий, то есть Бога, поскольку через посредство благодати мы получаем от Него помощь в осуществлении правильных поступков. При этом мы рассмотрим, во-первых, Божью благодать; во-вторых, её причину; в-третьих, её следствия.
Первый из рассматриваемых нами пунктов троякий, поскольку мы исследуем, во-первых, необходимость благодати; во-вторых, саму благодать со стороны её сущности; в-третьих, её разделение.
Под первым заглавием наличествует десять пунктов: 1) может ли человек познавать что-либо без благодати; 2) может ли человек делать или желать что-либо доброе без Божьей благодати; 3) может ли человек без благодати любить Бога более всего остального; 4) может ли человек без благодати хранить заповеди Закона; 5) может ли он без благодати заслужить вечную жизнь; 6) может ли человек без благодати приуготовить себя к благодати; 7) может ли он без благодати восстать из греха; 8) может ли он без благодати избегнуть греха; 9) может ли обретший благодать человек делать добро и избегать греха без какой-либо божественной помощи в дальнейшем; 10) может ли он самостоятельно сохранить себя в добре.
Раздел 1. МОЖЕТ Л И ЧЕЛОВЕК ПОЗНАВАТЬ КАКУЮ-ЛИБО ИСТИНУ БЕЗ БЛАГОДАТИ?
С первым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что без благодати человек не может познать никакой истины. В самом деле, глосса на слова [Писания]: «Никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым» (1 Кор. 12:3), говорит: «Всякая истина, кем бы она ни была сказана, от Духа Святого». Но Святой Дух пребывает в нас посредством благодати. Следовательно, без благодати никто не можем познать истину
Возражение 2. Далее, Августин говорит, что «всякие точнейшие научные положения похожи на то, что видимо благодаря освещению солнцем,… а Бог – это Тот, Кто освещает. Разум же по отношению к уму суть то же, что способность смотреть по отношению к глазам, а душевные чувства – это как бы глаза ума»[226]. Но телесные чувства, как бы не были они чисты, не могут без солнечного света увидеть какой-либо зрительный объект. Следовательно, и человеческий ум, каким бы совершенным он не был, не может путем рассуждения познать какую-либо истину без божественного света, то есть без помощи благодати.
Возражение 3. Далее, как явствует из сказанного Августином, только мысля человеческий ум может понимать истину[227]. Но у апостола читаем: «Не потому, чтобы мы сами способны были помыслить что от себя, как бы от себя, но способность наша – от Бога» (2 Кор. 3:5). Следовательно, человек не может знать истину «от себя», [то есть] без помощи благодати.
Этому противоречат следующие слова Августина: «Я не одобряю того, что прежде сказал в молитве: «Таково пожелание Божие: только тот, кто без греха, познает истину». Ибо справедливо возразить, что и многие из тех, кои вовсе не без греха, знают немало истин»[228]. Но человек очищается от греха через посредство благодати, согласно сказанному [в Писании]: «Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня!» (Пс. 50:12). Следовательно, и без благодати человек может знать истину «от себя».
Отвечаю: знание истины есть использование или акт умственного света, поскольку, согласно апостолу «все, делающееся явным, свет есть» (Еф. 5:13). Затем, любое использование подразумевает движение, если понимать движение в широком смысле, в котором, согласно Философу, движениями являются мышление и стремление[229]. Далее, если речь идет о материальных вещах, то им для движения необходима не только являющаяся началом движения или действия форма, но также и приведение их в движение первым двигателем. Но первым двигателем в порядке материальных вещей является небесное тело. Следовательно, независимо оттого, насколько совершенно нагревает огонь, он не может обусловить изменение иначе, как только в соответствии с движением небесного тела. Но очевидно, что подобно тому, как все материальные движения могут быть возведены к движению небесного тела как к первому материальному двигателю, точно так же и все движения, как материальные, так и духовные, могут быть возведены к просто Первому Двигателю, Который суть Бог И потому независимо от того, насколько совершенной является та или иная материальная или духовная природа, она не может приступить к своему акту иначе, как только будучи подвигнутой к нему Богом, причем это движение происходит в соответствии с замыслом Его Провидения, а не в силу необходимости природы, как это имеет место в случае движения небесного тела. Затем, не только всякое движение исходит от Бога как от Первого Двигателя, но от Него как от Первого Действователя исходит и всякое формальное совершенство. И потому акт ума, равно как и любой акт сотворенной сущности, зависит от Бога двояко: во-первых, поскольку Им сообщается форма, посредством которой совершается акт; во-вторых, поскольку Он подвигает к этому акту.
Затем, любая дарованная Богом сотворенному форма обладает возможностью к осуществлению определенного акта, который она может производить адекватно присущей ей способности, вне которой [что-либо произвести] она может только в случае дополнения её некоторой [другой] формой, что подобно тому, как вода может нагреваться, только будучи подогреваемой огнем. Итак, человеческое разумение обладает [своей] формой, а именно интеллигибельным светом, который сам по себе достаточен для познания некоторых интеллигибельных вещей, а именно тех, к познанию которых мы можем прийти через посредство чувств. Превышающие же возможности человеческого ума интеллигибельные вещи могут быть познаны только в том случае, когда ум приводится к совершенству более сильным светом, а именно светом веры или пророчества, который носит название «света благодати», поскольку он является добавленным к природе.
Поэтому должно утверждать, что для познания любой истины всякий человек нуждается в божественной помощи, поскольку ум должен быть подвигнут к своему акту Богом. Однако для познания истины он нуждается в новом, добавленном к его естественному свету свете не во всех случаях, а только в некоторых, когда [познаваемое им] превосходит возможности его естественного познания. Впрочем, порою Господь посредством Своей благодати чудесным образом просвещает некоторых и относительно того, что может быть познано силами естественного разума, что подобно тому, как порою Он отделывает чудесным образом то, что может быть сделано согласно природе.
Ответ на возражение 1. О любой исходящей от кого бы то ни было истине говорят, что она от Духа Святого, постольку, поскольку Он дарует естественный свет и подвигает нас к постижению и говорению истины, а не поскольку Он пребывает в нас через освещение благодатью или дарует нечто, выходящее за пределы природы. В самом деле, этого бывает вполне достаточно в отношении многих из постигаемых или сообщаемых истин, и в первую очередь в отношении тех, которые связаны с верой, о которой и ведет речь апостол.
Ответ на возражение 2. Материальное солнце проливает свой свет извне, в то время как умопостигаемое Солнце, Бог, сияет внутри нас. Поэтому дарованный душе естественный свет суть просвещение Бога, посредством которого мы просвещаемся к видению того, что относится к естественному знанию. Для этого [знания] нам не требуется никакое иное познание, которое необходимо только лишь в тех случаях, когда [познаваемое] превосходит возможности естественного познания.
Ответ на возражение 3. Нам всегда и для всякого понимания необходима помощь Бога, подвигающего наше понимание к акту, поскольку, как это явствует из сказанного Августином, актуальное понимание и есть мышление[230].
Раздел 2. МОЖЕТ ЛИ ЧЕЛОВЕК ЖЕЛАТЬ ИЛИ ДЕЛАТЬ ЧТО-ЛИБО ДОБРОЕ БЕЗ БЛАГОДАТИ?
Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что человек может желать и делать что-либо доброе и без благодати. В самом деле, то, хозяином чего человек является, находится в его власти. Но, как уже было сказано (1, 1 ; 13,6), человек является хозяином собственных действий и желаний. Следовательно, человек может желать и делать что-либо доброе самостоятельно и без помощи благодати.
Возражение 2. Далее, человек имеет большую власть над тем, что сообразно его природе, чем над тем, что ей противно. Но, как говорит Дамаскин, грех противен его природе[231], в то время как дела добродетели сообразны его природе, о чем уже было сказано (71, 1). Следовательно, коль скоро человек может самостоятельно грешить, он также может [самостоятельно] желать и делать добро.
