Иоанн Кронштадтский - Начало и конец нашего земного мира

«Истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих, восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому». /Иоан. I, 51/.

Как бы в знаменование сего обетования, из алтаря, как Ангел с неба, исходит диакон и становится пред цар­скими вратами, ведущими ко гробу Христову. Сей гроб таинственно изображает Престол или Трапеза. Место, на котором становится диакон, в древности представляло особое возвышение, таинственно образующее камень, отваленный Ангелом от гроба Христова. С этого камня Ангел благовествовал о воскресении Христовом.

Евангелист Матфей повествует:

«Сделалось великое землетрясение; ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем; вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег. Устрашив­шись его, стерегущие пришли в трепет и стали как мертвые. Ангел же, обратив речь к женщинам, ска­зал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса...» и проч./Матф. ХХѴИІ, 2-5/.

Проповедником воскресения Христова был Ангел Господень Таинственно образующий его диакон, начинает благовестив молитвенного служения Богу обращая речь к предстоящему у гроба Христова священнику:

«Благослови, в лады ко!»

Как просвещенный светом воскресения Христова к познанию триединого Бога, иерей от лица предстоящих людей вместе со всею Небесной Церковью начинает сла­вить царство Отца и Сына и Святого Духа. Лик предстоя­щих людей заключает сие славословие выражением сво­его единомыслия: да будет так; по-еврейски: аминь.

192

Воскресение Христово соединило тесным союзом взаимной любви Церковь земную с небесной, человеков с Ангелами, а потому Ангелы Божий становятся участни­ками и ближайшими споспешниками человеков в молит­вах. Таинственно образующий Ангела, обучающего лю­дей о чем и как следует молиться, стоит диакон на возвы­шении, как Ангел на камне, отдаленном от двери гроба Христова и возглашает одно за другим молитвенные про­шения илиектениютак внятно, чтобы предстоящие люди без затруднения могли повторить в уме молитвы, проше­ния и благодарения, а по окончании диаконской ектений, по гласу иерея из алтаря, как с неба, совокупно с небес­ной Церковью прославляли блаженную Троицу.

Привычка неотступно следовать умом за пением и чтением и возгласами, как иерея, так и диакона, приоб­ретается постепенно, хотя и требует некоторого напря­жения и усилий над собой.

Немощь человеческая больше всего сказывается в рассеянности ума. К уврачеванию этой немощи благо­творно действует соблюдение заповеди Христа Спаси­теля о необходимости во время молитвенного подвига ничем посторонним не увлекаться, и в особенности не увлекаться желанием показаться перед людьми. Христос Спаситель заповедует молящемуся углубляться в само­го себя и молиться так. чтобы другие не видели и не слы­шали внутреннего молитвенного подвига. Это невидимое и незаметное делание ума выражено Христом, приспо­собительно к пониманию слушателей, в следующих та­инственных словах: «когда молишься, войди в комна­ту твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твое­му, который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздасттебе явно» /Матф. VI, 6/.

Возникает вопрос: почему все иерейские возгласы оканчиваются славословием Пресвятой Троицы? Это - в знамение единения β любви к своему Владыке и Богу меж­ду Церковью земной и небесной. Иерей в алтаре пред­ставляет как бы Церковь небесную; а как там на небесах

193

непрестанно и немолчно славится и воспевается вели кое Имя Пресвятой Троицы, то и Церковь земная, научае­мая от небесной, заканчивает все свои моления, проше­ния и благодарения небесным славословием.

По окончании великой ектений идет пение празднич­ных антифонов. Обычай петь в таком порядке священ­ные стихи, относящиеся к празднику, введен в Церкви священномученником и апостольским учеником св. Иг­натием Богоносцем. Он удостоен был принести этот обы­чай ѳ Церковь земную по образу Церкви небесной, ибо, подобно Боговидцу Моисею, видел духовными очами ус­троение Церкви небесной и попеременное пение ликов Ангельских.

Назначение антифонов не столько молитвенное, сколько учительное, ибо содержание этих стихов взято из пророчеств о Мессии. Чтобы молитвенное настроение, столь необходимое для членов Церкви земной, не преры­валось ни на минуту, по каждом антифоне бывает малая ектения, содержащая в себе только начало и конец вели­кой ектений. Чтобы возбудить в предстоящих людях мо­литвенный дух, Ангел, стоящий на страже молитвы, чрез тайно образующего его диакона, взывает со своего мес­та на камне, отваленном от двери Гроба Христова; «Паки и паки Господу помолимся» и пр.

Во время антифонов иерей стоит в алтаре у гроба Христа Спасителя и, подобно Ему, молившемуся об уче­никах Своих β то самое время, когда готовился уже при­нести Самого Себя в жертву Богу, молится о предстоя­щих людях: да дарует им Господь милость Свою и позна­ние истины, а в будущем веке живот вечный.

При конце второго антифона поется догматик о Хри­сте Спасителе, научающем право веровать в величайшую тайну спасения нашего чрез воплощение Бога Слова от Святой Богородицы и Приснодевы Марии.

Составление этого догматика приписывают благо­честивому ревнителю православия царю греческому Юс­тиниану, происходившему, как известно, из славян.

194

В царствование одного из его предшественников Феодосия it, в Цареграде возникла душепагубная ересь против учения о воплощении Христа Спасителя, будто бы Он в земном рождении Своем не был истинным Богом, а соделался причастным Божеству впоследствии чрез усыновление, со времени крещения. Эта разрушитель­ная выдумка тонко была направлена к отрицанию таин­ства воплощения Бога Слова, следовательно, и таинства искупления рода человеческого страданиями и смертью Господа Иисуса Христа, так как очевидно, что страдания и смерть обыкновенного человека не могут иметь ника­кою спасительного значения для всего рода человечес­кого. Этой еретической выдумкой, можно сказать, разру­шались впрах все основы христианства, а потому ересь эта была осуждена, отвергнута и проклята Вселенскими Соборами, бывшими еще раньше Юстиниана. Этот рев­нитель православия, знаменитый еще как строитель Со­фийского собора в Цареграде, жил уже во времена V Все­ленского Собора, который, между прочим, занимался осуждением сочинений, ошибочно, или без злого умысла принимавших за истину подобные разрушительные вы­думки. Царь, ревнуя о православии, составил против этих заблуждений чудную догматическую песнь, принятую Святой Церковью:

«Единородный Сыне и Слове Божий, бессмер­тен Сый, изволивый спасения нашего ради вопло­тится от святыя Богородицы и Приснодевы Марии, непреложно вочеловечивыйся; распныйся же, Христе Боже, смертию смерть поправый, един Сый Святыя Троицы, спрославяемый Отцу и Святому Духу, спаси нас».

Почему в это именно время, когда поются антифо­ны, а не в другое время, установлено петь сию догмати­ческую песнь? Потому что антифоны приводят на память ветхозаветные писания о Мессии, в которых Он изобра­жается Сыном Божиим, рожденным от вечности из Суще­ства Отчего. Таковы выражения в псалмах: 2. стих 7; Ю9,

195

стих 3; в пророчестве Иеремии 23,5-6 и др. Догматичес­кая же песнь Юстиниана указывает совершение сих про­рочеств.

IV.

Литургия есть благодарственное и хвалебное вос­поминание благодеяний Божиих, оказываемых роду че­ловеческому; в ознаименование сего читаются или по­ются два псалма: 102 и 145, ибо они наиболее соответ­ствуют тому внутреннему настроению души, какое долж­ны усвоить себе христиане, участвующие в этом священ­ном тайнодействии.

Псалмы эти не приводятся здесь, так как предпола­гается, что православные христиане с раннего детства усваивают не только памятью, но и чувством псалом 102, начинающийся словами: «Благослови, душе моя, и вся внутренняя моя - имя святое Его» и псалом 145: «Хва­ли, душе моя, Господа. Буду восхвалять Господа, до­коле есмь».

Чтение блаженств предваряется исповеданием благоразумного разбойника:

«Во Царствии Твоем помяни нас, Господи, егда приидеши во Царствие Твое».

Почему святая Церковь признала необходимым уче­ние о величайших христианских добродетелях предва­рять воспоминанием об исповедании Христа Спасителя Богом?

Надобно полагать, что это признано необходимым потому, что и высочайшие добродетели не могут привес­ти к желаемой цели, если не имеют основания, на кото­ром зиждется домостроительство спасения нашего. Ос­нование это есть исповедание веры в Божестве Христа Спасителя.

Мы должны знать, что совершенное исцеление на­ших нравственных недугов, совершенное утоление нрав­ственной жажды последует не ранее общего воскрѳсе-

196

ния, но частное или неполное предлежит испытать еще здесь. Другими словами: нравственное выздоровление наше непременно должно начаться здесь. Только при этом условии оно может совершиться при общем воскресе­нии из мертвых.