Мария Бекетова - Александр Блок и его мать
И, наконец, в сентябрьском номере "Вестника" 1896 года (редактору почти 16 лет) на обложке помещено объявление жирным шрифтом с украшениями, среди бесчисленных восклицательных знаков: "Диана ощенилась 18 августа".
Многочисленных объявлений о других собаках я не стану уже здесь приводить. Думаю, что приведенные выше в достаточной мере характеризуют тогдашний облик редактора "Вестника". Остальные объявления менее характерны, отдел загадок, ребусов, шарад и обиходной рецептуры не представляет особого интереса, а потому я перейду к оценке литературного развития Саши, насколько можно судить о нем по "Вестнику". Замечу, во-первых, что проза, в особенности самого реального содержания, удавалась Саше хуже стихов. Он делал заметные успехи в прозаических переводах. Вначале и выбор вещей, и форма их указывают на незрелость вкуса и неопытность переводчика. Большинство переводных вещей неплохо, но все, переведенные в 14 и даже в 15 лет, подходят к возрасту не выше 12 и даже 10 лет. Такова драма в 2-х действиях с прологом "Король пингвинов", появившаяся в первый год издания "Вестника", а также другие многочисленные рассказы, сказки и пр. Все это годится для детей или младшего, или среднего возраста. Самые переводы по мере опытности автора становятся все смелее, свободнее и правильнее. В мае месяце 1895 года появляется в числе переводов первая серьезная и литературная вещь, а именно "Орфей и Эвридика" Овидия, переведенная с подлинника и для такого возраста очень недурно. В следующем номере того же года есть "Сказание о Кожемяке", переведенное со славянского. В феврале 1896 года помещен отрывок из романа Бальзака "Э_ж_е_н_и_ _Г_р_а_н_д_э", "Смерть скупца". В июле 1896 года появились стихи В. Гюго "Бабушка". Перевод правильный, вполне удовлетворительный. В последнем номере "Вестника" (январь 1897 г.) помещен Сашин перевод первой песни "Энеиды" (с подлинника), с заголовком "из Марона" и эпиграфом из Пушкина "Люблю с моим Мароном…" [9] и т. д. Перевод сделан значительно лучше "Орфея и Эвридики". Привожу для сравнения отрывки из обоих переводов.
Из "ОРФЕЯ и ЭВРИДИКИ"
…Уходит
Бог Гименей через эфир необъятный; певец Родопейский
Тщетно зовет его; правда, пришел он, но ни пожеланий
Он не принес, ни лица выраженье веселого, ни предсказанья
Вечного счастья; и факел, который держал он, ужасный
Дым испускал и не мог от движения вспыхивать даже.
ИЗ "ЭНЕИДЫ"
Древнюю силу троянцев пою, воспеваю героя:
Долго скитался Эней по глубоким волнам океана,
Мучимый голодом, брошен на берег пустынного моря,
Берег Лавиния, славного града Италии древней…
Перехожу от переводов к оригинальным сочинениям Саши. Сначала о прозе. Его роман "По Америке или в погоне за чудовищем", помещенный в 1894 году "Вестника", есть неуклюжее подражение Жюлю Верну с примесью Майн-Рида. Никакого романа нет, нагромождение ужасов, событий и смертей вперемешку с плохими описаниями тропической природы – таково содержание романа; форма тоже очень слаба. Помещенный в 1895 году уголовный рассказ "Месть за месть" написан уже значительно лучше: умереннее и естественнее, но все-таки явно указывает на то, как несвойствен автору этот жанр, целиком заимствованный из книг. Помещенный в январском приложении 1894 года отрывок "Из летних воспоминаний" гораздо выше. Это объясняется тем, что он написан по личным впечатлениям и лишен всякого содержания, кроме лирического. Привожу отрывки: "Вечер. Темнеет. Мы только что пообедали. Жаркий июльский день. Стол, стоящий на балконе, еще покрыт скатертью. Широкая, развесистая липа тихо шумит, покачиваясь от легкого ветерка. Все выходят на дорогу. Вот первая звездочка мелькнула на небе. Все тихо, тихо…"
Дальше идет описание местности, которое я опускаю, переходя к следующему отрывку. "Все предвещает грозу. И вот начинаешь прислушиваться: слышен крик ястреба, стук телеги на большой дороге. Станция за пятнадцать верст: слышен стук паровоза…"
Затем следует описание грозы и возвращения домой и переход к другому настроению: "Прошло два года. Зима. Вьюга на улице. Ветер воет… И воспоминается тот вечер, и тянет снова в деревню… Скоро ли теплое, благодатное лето, с треском кузнечиков на жнитве, с полным ликом луны, смотрящим из-за березы в саду, с душистыми липами… А на улице снег падает хлопьями, летает и кружится в вихре…"
В этом отрывке не все одинаково удачно. Хуже всего описание грозы, которое я выпустила. Конец довольно банальный. Но простота, краткость и некоторые чёрточки в описаниях уже приближают его к литературе.
Очень мила Сашина сказочка "Летом", помещенная в январском приложении 1895 года. В ней много собственной выдумки, написана она совсем просто, и приключения жуков, составляющие ее содержание, и до сих пор могут быть интересны детям младшего и даже среднего возраста. По форме, да и по замыслу эта вещь значительно выше приведенного мною отрывка, сочиненного годом раньше. Это уже настоящая детская сказка, написанная с большим знанием природы и не без юмора. Чтобы покончить с Сашиной прозой, упомяну о двух его статьях, появившихся в 1896 году: "О начале русской письменности" (март) и "Рецензия выставки картин императорской Академии Художеств" (апрель). Первая статья написана очень популярно, толково и коротко. Отзывы о картинах указывают на несомненный интерес к живописи. Суждения в общем верны, но не оригинальны, однако по ним уже видно, что художественное развитие Саши было в 16 лет значительно выше уровня среднего зрителя более зрелого возраста.
Перехожу к стихам. В 1894 году появилось 5 стихотворений Саши. Они двоякого рода. Два из них: "Боевое судно" (сентябрь) и "Судьба" (декабрь) эпические с героическим оттенком. Этот жанр совсем не удался Саше. Стихи вышли непрочувствованные, неуклюжие и совсем не самостоятельные. "Судьба" написана трудным размером "Замка Смальгольм", который местами не выдержан. Влияние "Замка Смальгольм" заметно на многих оборотах и образах стихотворения. Все это было бы не беда, если бы самый замысел баллады был интересней задуман. Но это не вышло. Саша взял слишком трудную тему, для которой у него не хватило ни зрелости, ни фантазии. Привожу несколько характерных и более удачных выдержек:
На вершине скалы показался огонь,
Разгораясь сильней и сильней,
Из огня выступал огнедышащий конь
И на нем – рыцарь "Мрачных теней".
Он тяжелой десницей о шею коня
Оперся и в раздумье сидел,
Из железа его дорогая броня,
И на землю он мрачно глядел.
…
И загробным он голосом мне говорит:
"Встань, проснись, подымись и пойдем,
Я – С_у_д_ь_б_а, от меня никуда не уйдешь,
Всех убью я железным копьем".
Рыцарь "Мрачных теней" являлся три ночи, неузнанный. На четвертую ночь он привел свою дочь Смерть "в белом всю и с косой на плечах" и открыл свою тайну.
"Ты не слышал меня, ты не понял меня,
Вот пришла и четвертая ночь,
И тогда оседлал я другого коня
И привез я к тебе свою дочь".,.;
И приблизилась С_м_е_р_т_ь, и по мне, по всему,
Пробежала холодная дрожь,
И последнее слово сказал я ему:
"От С_у_д_ь_б_ы никуда не уйдешь!"
"Боевое судно" (август) проще по замыслу, но картина бури и гибели боевого крейсера тоже не удалась Саше. Привожу выдержки:
Несется он, рулю покорный,
Клубится пена вслед за ним,
И океан шумливый, бурный,
Не скоро может сладить с ним.
Описание бури начинается следующей неудачной строфой:
Трещат брамстеньги, мачты клонит,
Вокруг кичится океан,
В снастях безумно ветер стонет,
Густым становится туман.
…
Волна пришла, залиты люки,
Вода в каюту с шумом льет.
О, сколько горя, слез и муки
Волна безумная несет.
Боевое судно гибнет, стихи заключаются следующими строками:
Бушует ветр в скалах пустынных.
Несется чайка над водой,
И океан шумливый, бурный,
Слился в протяжный тяжкий вой.
Все эти картины надуманы и написаны не с натуры, потому, вероятно, и форма стихов так плоха. Лирические стихи вообще лучше эпических. Почти все они антологического характера. В некоторых уже чувствуется лиризм и передано известное настроение. Первое стихотворение "Весна" (февраль 1894 г.) еще довольно неуклюже, но в нем есть совсем простые, искренние строки, чего вовсе нет в эпических стихах, приведенных выше. Вот начало этого стихотворения:
