Фома Аквинский - Сумма теологии. Том XII
Ответ на возражение 1. Относительно этого существует множество мнений. Так, некоторые говорили, что Христос, Который обладает в таинствах силой превосходства, произвел это таинство без использования какой бы то ни было словесной формы, и что Он затем произнес те слова, с использованием которых впоследствии надлежало освящать другим. На это указывает папа Иннокентий III, когда говорит, что «поистине можно сказать, что Христос произвел это таинство посредством Своей божественной силы, после чего произнес форму, с использованием которой надлежало освящать впоследствии». Однако этому взгляду противоречат слова Евангелия, в котором сказано, что Христос «благословил», каковое благословение сопровождалось некоторыми словами. Поэтому сказанное Иннокентием надлежит полагать не утверждением, а мнением.
Другие, со своей стороны, говорили, что благословение было произведено посредством других, неведомых нам слов. Но и это утверждение несостоятельно, поскольку нынешнее благословение освящения сопровождается изложением того, что происходило тогда, так что если бы тогда освящение не было произведено с использованием этих слов, то не производилось бы оно и теперь.
Поэтому некоторые утверждали, что то благословение было произведено посредством тех же слов, что используются и сейчас, однако Христос говорил их дважды: вначале тайно для освящения, а после явно для наставления других. Но и это [мнение] необоснованно, поскольку священник при освящении использует эти слова как сказанные не тайно, а явно. Следовательно, коль скоро эти слова наделены силой исключительно благодаря произнесшему их Христу, то дело представляется так, что то освящение имело место при их явном произнесении Христом.
В связи с этим другие, в частности Августин, говорили, что евангелисты в своих повествованиях не всегда буквально следовали порядку случившихся событий[173]. Так что можно предположить, что тот порядок, который действительно имел место, можно описать следующим образом: «Он взял хлеб и, благословив, сказал: «Сие есть тело Мое», а затем преломил его и раздал ученикам». Однако тот же самый смысл можно передать и без изменения [порядка] евангельских слов, поскольку «сказал» указывает на последовательность слов, сопровождающих происходящее. А в такой последовательности вовсе не необходимо отталкиваться от крайних слов, как если бы Христос произнес эти слова только после того, как раздал хлеб ученикам, но ее можно понимать в отношении всего времени в том смысле, что «когда Он благословлял, преломлял и раздавал его ученикам, Он говорил: «Приимите…» и так далее.
Ответ на возражение 2. Слова «приимите, ядите» указывают на использование освященной материи, которое, как мы уже показали (74, 7), не является тем, что присуще этому таинству, и потому эти слова не принадлежат субстанции формы. Однако коль скоро использование освященной материи связано с некоторым совершенством таинства подобно тому, как деятельность является не первым, а вторым совершенством вещи, то полное совершенство этого таинства выражается всеми вышеприведенными словами. Именно так, то есть в смысле первого и второго совершенства, Евсевий понимал исполнение таинства посредством этих слов.
Ответ на возражение 3. В таинстве крещения служитель осуществляет акт в отношении присущего таинству использования материи, чего в этом таинстве нет, и потому приведенная аналогия неуместна.
Ответ на возражение 4. Некоторые заявляли, что это таинство не может быть исполнено посредством произнесения упомянутых ранее слов при опущении остальных, и в первую очередь – слов Евхаристической литургии. Но то, что это не так, явствует как из вышеприведенных слов Амвросия, так и из того факта, что Евхаристическая литургия не была одинаковой во всякое время и во всех местах и отдельные ее части создавались разными людьми.
Поэтому нам надлежит утверждать, что если священник произнесет только вышеприведенные слова с намерением освятить это таинство, то таинство будет иметь силу, поскольку намерение обусловит понимание этих слов как сказанных от лица Христа даже в том случае, когда они произносятся без тех, которые им предшествуют. Однако при этом сам священник, не соблюдя церковный обряд, совершил бы немалый грех. Что же касается сравнения с крещением, то оно ничего не доказывает, поскольку то таинство является необходимым, тогда как отсутствие этого таинства, как говорит Августин, может быть восполнено духовной сопричастностью к нему (73, 3).
Раздел 2. ЯВЛЯЮТСЯ ЛИ [СЛОВА]: «СИЕ ЕСТЬ ТЕЛО МОЕ» НАДЛЕЖАЩЕЙ ФОРМОЙ ОСВЯЩЕНИЯ ХЛЕБА?
Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что [слова]: «Сие есть тело Мое» не являются надлежащей формой этого таинства. В самом деле, в форме должно быть выражено следствие таинства. Но следствием освящения хлеба является изменение субстанции хлеба в тело Христа, что было бы лучше выразить словом «становится», чем «есть». Следовательно, в форме освящения нам надлежит говорить: «Сие становится телом Моим».
Возражение 2. Далее, Амвросий сказал, что «освящение таинства происходит по слову Христа. Что за слово Христа? То слово, посредством которого создано все. Господь повелел – и сотворились земля и небо». Следовательно, было бы более правильным использовать в форме этого таинства повелительное наклонение и говорить: «Да будет сие телом Моим».
Возражение 3. Далее, то, что изменяется, подразумевается в субъекте этой фразы, а предел изменения – в предикате. Но как то, во что происходит изменение, есть нечто конкретное, поскольку изменение происходит конкретно в тело Христа, так и то, что изменяется, есть нечто конкретное, поскольку в тело Христа превращается именно хлеб. Следовательно, коль скоро налицо существительное со стороны предиката, то точно так же должно быть представлено существительное со стороны субъекта, и потому правильно было бы говорить: «Сей хлеб есть тело Мое».
Возражение 4. Далее, предел изменения определен не только со стороны природы, поскольку он суть тело, но и со стороны личности. Следовательно, для определения личности надлежит говорить: «Сие есть тело Христа».
Возражение 5. Кроме того, в форме может наличествовать только то, что относится к ее субстанции. Следовательно, прибавление в некоторых книгах союза «ибо» неправомерно, поскольку он не относится к субстанции формы.
Этому противоречит то, что при освящении Господь, как явствует из сказанного [в Писании] (Мф. 26:26), использовал [именно] эту форму.
Отвечаю: эта форма освящения хлеба является надлежащей. Так, мы уже показали (1), что это освящение состоит в изменении субстанции хлеба в тело Христа. Затем, форма таинства выражает то, что исполняется в таинстве. Поэтому форма освящения хлеба должна указывать на актуальное превращение хлеба в тело Христа, в отношении чего надлежит усматривать три вещи, а именно [само] актуальное превращение, предел «откуда» и предел «куда».
Далее, превращение можно рассматривать двояко: во-первых, в «становлении» и, во-вторых, в «бытии». Что касается этой формы, то в ней превращение надлежит обозначать как находящееся не в «становлении», а в «бытии». Во-первых, потому, что это превращение, как было показано выше (75, 7), происходит не постепенно, а мгновенно, а в таких изменениях «становиться» есть не что иное, как «быть». Во-вторых, потому, что священные формы относятся к обозначению священного следствия точно так же, как формы искусства – к представлению следствий искусства. Но форма искусства подобна конечному следствию, на которое направлено намерение мастера (так, форма искусства в уме строителя в первую очередь является формой построенного дома и только во вторую – строительства). Таким образом, и в этой форме превращение надлежит выражать в соответствии с намерением, [а именно] как находящееся в «бытии».
А коль скоро превращение в этой форме выражается как находящееся в «бытии», то и пределы превращения необходимо обозначать так, как они существуют по факту превращения. Но в таком случае предел «куда» обладает присущей ему природой субстанции, в то время как предел «откуда» сохраняется не в своей субстанции, а только со стороны акциденций, благодаря которым он воспринимается чувствами, и потому должен быть определен в отношении чувств. Следовательно, предел превращения «откуда» уместно выражать применительно к сохраняющимся чувственным акциденциям посредством указательного местоимения, а предел «куда» – посредством существительного, которое раскрывает природу завершающей превращение вещи, каковая суть, как мы уже показали (76, 1), не только плоть, но – все тело Христа. Поэтому наиболее подобающей формой является: «Сие есть тело Мое».
