Михаил Одинцов - Патриарх Сергий
Ярославский знал об этом, но, не в пример Красикову и его сторонникам, ничего не предпринимал для защиты верующих и их организаций. Более того, тема «борьбы с церковниками» вплетена была в острую внутрипартийную борьбу с различного рода «течениями». Заместитель председателя Союза воинствующих безбожников Ф. Олещук писал в 1937 году: «Реакционные церковники действуют в одном направлении с троцкистско-бухаринскими шпионами и диверсантами, буржуазными националистами и прочей агентурой фашизма».
В феврале 1938 года IV расширенный пленум Центрального совета СВБ в послании И. В. Сталину утверждал, что «перед трудящимися все ярче и ярче обнаруживается реакционная роль религии и гнусная контрреволюционная деятельность религиозных организаций, смыкающихся с фашистскими контрреволюционными элементами», ибо, по его мнению, «в лице религиозных организаций мы имеем прямых врагов социализма, прямых врагов народа, причем чем дальше развиваются успехи коммунизма, тем обостреннее становится борьба этих мракобесов, реакционеров против Советской власти, против народа»[169].
Повсеместно всей антирелигиозной работе партийных, комсомольских и других общественных организаций был придан характер политического противодействия «контрреволюционным силам» в лице духовенства и верующих. Емельян Ярославский, встречаясь в апреле 1939 года с активом СВБ Москвы, разъяснял: «Враги социализма действуют через религиозные организации. А в тех районах, где нет религиозных организаций, где нет ни церкви, ни мечети, ни синагоги, нередко имеется переезжающий с места на место „бродячий поп“, „поп-передвижка“ или осели бывшие обитатели монастырей, орудуют развенчанные вожаки религиозных сект, бывшие церковные старосты и тому подобные бывшие люди»[170].
Религиозная политика нацистской Германии накануне Второй мировой войны
Следует отметить, что Адольф Гитлер с момента прихода к власти уделял внимание формированию политики государства и Национал-социалистической германской рабочей партии (НСДАП) как в отношении действовавших на территории Германии разнообразных религиозных организаций, так и религий и церквей, находившихся на подконтрольных или оккупируемых рейхом территориях[171]. В программе НСДАП присутствовал и специальный пункт (24-й), которым провозглашалась свобода религии: «Свобода вероисповедания, за исключением религий, опасных для германской расы; партия не связывает себя с каким-либо исключительным вероучением, но борется с еврейским материализмом».
Определяющую роль в формировании партийной точки зрения на религию играл фюрер. Несмотря на то что Гитлер родился в католической семье, он весьма рано отверг и религию в целом, и христианство в частности и публично демонстрировал свое негативное отношение к ним. В соответствии с установками фюрера и партии на территории рейха взят был курс на планомерное уничтожение «неполноценных» людей и религий.
У нацистской партии были также секретные планы «строительства» новой религии и национальной государственной церкви Германии. Они относились как к территории собственно рейха, так и к вновь завоеванным территориям. Более или менее оформленный вид они приобрели в 1939 году. В их основу положена расовая теория, через призму которой рассматривались и проблемы религиозных свобод. Применительно к внутренней политике партии ставилась задача борьбы с «церковью». Очевидно, что под этим термином понимались все действующие на тот момент религиозные организации, а не только какая-либо одна конкретная религиозная организация, хотя конкретно называлась католическая и протестантские церкви.
На место всех религий и церквей в рейхе и на подчиненных ему территориях должна была прийти «государственная религия», свободная от «недостатков» христианства. Она должна быть такой, какой ее знали в Древней Греции, — соединение музыкально-спортивных мероприятий и государственных праздников, и выражаться она должна была в форме торжественных представлений, соревнований и государственных актов. По мысли идеологов партии, эта религия должна опираться на «германско-нордическое движение», поддержку которому необходимо оказывать скрытно, постепенно внедряя присущие ему обряды и в частную жизнь граждан.
Основными методами борьбы с другими религиозными организациями объявлялись внедрение в религиозные организации «доверенных лиц» — шпионов и агентов, разделение и борьба групп в религиозных организациях. Кроме того, максимально следовало привлечь науку, искусство, образование.
Окончательная реализация нацистского плана «строительства религии и церкви» ожидалась через 25 лет. Тогда «новая» религия объявляется государственной, то есть обязательной для всех граждан. В ней отсутствует духовенство, речи будут произносить только «национальные государственные ораторы», являющиеся государственными служащими. Будут удалены из храмов иконы, кресты и другие предметы культа, отвергнуты многие из христианских таинств и обрядов, закрыты религиозные учебные заведения; будут запрещены Библия и иная христианская богослужебная и религиозная литература, повсюду в молитвенных помещениях изображена свастика, на алтарь вместо Библии положена книга фюрера «Майн кампф», а слева от нее — меч.
О намерении распространения «новой религии» впервые стало известно из документов, обнаруженных на оккупированной советской территории. Так, в директиве Главного управления имперской безопасности от 31 октября 1941 года признавалось необходимым дать населению какую-то форму религии, воспретить всем священнослужителям вносить в свою проповедь оттенок вероисповедания, одновременно позаботиться о том, чтобы возможно скорее создать новый класс проповедников, который после соответствующего обучения будет в состоянии «толковать народу свободную от еврейского влияния религию». После этого «зараженные еврейскими догматами» церкви могли быть закрыты. Под «зараженными церквями» нацистские теоретики подразумевали прежде всего церкви христианские, а также и иудейскую религию[172].
Для реализации политики НСДАП в отношении религий и церквей в 1936 году было создано министерство церковных дел. С образованием в 1939 году Главного управления имперской безопасности (РСХА) оно стало ведущей силой в реализации религиозной политики. IV управление РСХА (гестапо) имело специальный отдел («церковный реферат»), который осуществлял надзор за деятельностью католической и протестантских церквей, религиозных сект, иудейских организаций и франкмасонов. Другие отделы гестапо, ведавшие делами на оккупированной территории и контрразведкой, также входили в непосредственный контакт со служителями культа и использовали их в своей работе. Добавим, что касательство к религиозно-церковным организациям имели и такие структуры, как СД — служба безопасности СС, разведывательное управление СС, а также зипо — полиция безопасности.
Усилия всех этих ведомств внутри Германии и за ее пределами сосредоточивались по двум направлениям: разрушение (внутреннее и внешнее) сложившихся традиционных устойчивых церковных структур, «атомизация» конфессий и церквей; тотальный контроль за всеми проявлениями религиозной жизни.
В соответствии с этим ставились практические задачи: негласное наблюдение за религиозными организациями всех направлений, изучение настроений духовенства и верующих, внедрение агентуры в церковные административно-управленческие структуры, вербовка агентуры из среды священно- и церковнослужителей, продвижение «нужных людей» на различные иерархические должности, а также в церковных и общественных фондах, комитетах и т. п. Как можно судить на основании доступных источников, практически во всех странах Европы и во всех крупных конфессиональных организациях действовала широко разветвленная агентурная сеть спецведомств Германии.
Министерство церковных дел в отношении православных приходов, действовавших на территории рейха и принадлежавших к различным церковным юрисдикциям — Русская православная церковь за границей (центр в городе Сремские Карловцы), Временный экзархат Вселенского патриарха на территории Европы (Париж), Московский патриархат (Москва), — ставило перед собой задачу их объединения («унификации»), В качестве «ядра» нового церковного объединения власть полагала Русскую зарубежную церковь. Это в большей мере объяснялось свойственными руководителям и активу церкви политическими взглядами — активные антисоветизм, антикоммунизм, клерикализм. Именно поэтому в марте 1936 года прусское правительство предоставило Берлинской и Германской епархии Зарубежной церкви статус корпорации публичного права и принят был ее устав. Таким образом, эта церковь приобрела тот же правовой статус, что и католическая и лютеранские церкви в 1933 году. Через единую православную церковь, которой только одной будет предоставлено государственное признание, власти надеялись иметь возможность воздействовать на русскую эмиграцию, обеспечив ее политическую лояльность в условиях войны с СССР.
