Джордж Макдональд - Сэр Гибби
Когда Ангуса отнесло ярдов на сто от дома, вода швырнула его прямо на большой ствол старой бузины, торчавший над ручьём. Он вскарабкался на середину ствола и в изнеможении прижался к нему, дрожа от холода и страха. Ветви трещали и ломались от каждого его движения, вода неутомимо подтачивала корни, а ветер неистово хлестал его тело, как будто пытаясь снова сбить его вниз. В отчаянном ужасе он смотрел, как мимо него, словно осадные тараны, проносятся огромные деревья, за которыми стояла вся сила и мощь бурного, неудержимого потока. Стоило одному из них чуть отклониться от своего курса и ударить по старому бузинному стволу, и тот вслед за ним понесётся в кипящую пучину.
Браконьеров Ангус не боялся и больно с ними не церемонился, но спокойно выдержать неминуемое приближение медленной, мучительной смерти, которой он никак не мог противостоять, было ему не под силу. На свете много храбрецов, смелых лишь потому, что у них не хватает ни совести, ни ума, чтобы осознать свою трусость. Ангус, правда, ещё не был таким, и теперь между ветвями бузины проглядывало его бледное лицо, искажённое паническим страхом. Однако всматриваясь в поверхность ручья, Гибби не сразу его увидел и поэтому бросился в воду и поплыл ко входу в дом, чтобы посмотреть, что же там стряслось. Там в окне он увидел обезумевшую от страха жену егеря, которая жестами указала ему на тонущего мужа.
Что же делать? Можно, конечно, подплыть прямо к дереву и даже вернуться назад, но что в этом толку? Гибби понимал, что своими силами ему не вытащить егеря из воды, да и сам Ангус ему сейчас не помощник. Если только взять леску покрепче (а лески в доме наверняка найдётся предостаточно) и, подплыв к нему, зацепить его за один конец и тащить за другой с берега или из дома. Или как–то швырнуть ему этот конец, чтобы самому остаться на берегу и помогать тащить его из воды, или перебежать выше по ручью и тащить оттуда. Гибби зацепился за карниз, подтянулся и вскарабкался на крышу. Но несчастная женщина, из–за отчаяния, казалось, потерявшая и разум, и всякую веру, не позволила ему войти в дом. Со страшным ругательством, подхваченным из уст мужа, она ударила его по лицу, и завизжала:
— Никуда я тебя не пущу, оборванца! Не видишь что ли, мой муж тонет? Иди к нему сейчас же, трус проклятый!
Никогда ещё Гибби так не сожалел, что не умеет говорить. Стоя на крыше, он не мог силой войти в дом и поэтому вновь кинулся в воду и поплыл к одному из нижних окон. Заглянув в комнату хозяина, он увидел, что там плавает небольшой деревянный бочонок. Это было как раз то, что нужно! Там же по стенам было развешано великое множество лески, сетей и других рыболовных снастей. Только вот как попасть внутрь? Чтобы открыть окно, надо было поднять раму, но она уже успела разбухнуть от воды и никак не хотела поддаваться. Тогда Гибби подплыл к другой стороне дома и тихонько взобрался на крышу, но его приближение выдала неплотно прибитая кровельная черепица. Женщина увидела его, кинулась к камину, подхватила чугунную кочергу и снова метнулась к окну, защищать единственный вход в свой дом.
— Говорю тебе, что ты сюда не войдёшь, — истошно завопила она, — пока мой муж висит на этом дереве!
Гибби пошёл прямо на неё. Она размахнулась, и кочерга просвистела возле его головы. Гибби поймал её, силой отобрал у обезумевшей женщины и снова кинулся в воду. Через мгновение они услышали громкие удары и звон разбитого стекла.
— Он проберётся в дом и всех нас укокошит! — ахнула несчастная мать и побежала к лестнице, а дети завопили и забегали от ужаса.
Но вода поднялась уже слишком высоко. Миссис МакФольп вернулась на чердак, задвинула дверь тяжёлым сундуком и снова подбежала к окну, за которым виднелся её погибающий муж.
А Гибби был уже в доме. Он схватил плавающий бочонок и начал прикреплять к нему самую крепкую леску, которую только мог найти. Он отломил кусок от удочки, петлёй закрепил леску посередине, просунул её в отверстие на крышке бочонка и потом плотно заткнул его пробкой–поплавком от рыболовной сети. К счастью, в кармане у него оказался нож. Он начал сплетать вместе несколько нитей лески, чтобы получилось как можно прочнее, одним концом прикрепил получившуюся верёвку к каминной решётке и топором выбил оконную раму. Затем Гибби пустил по воде сначала деревянный стул, потом табуретку, а потом и ещё несколько вещей, чтобы посмотреть, откуда будет лучше запустить бочонок. Увидев и узнав свои вещи, миссис МакФольп разбушевалась сильнее прежнего. Мысль о том, что муж её вот–вот утонет, а этот разбойник ещё и распотрошил всё их имущество, вызвала в ней яростное негодование: ей казалось, что Гибби неспешно и самодовольно копается в её пожитках и одну за одной выбрасывает их из дома, чтобы как следует отомстить мужу за прошлые обиды. Наконец уверившись, что бочонок поплывёт туда, куда нужно, Гибби швырнул его в воду и последовал за ним, держась за леску, чтобы в случае чего направить его в нужную сторону. Бочонок стукнулся о дерево. С радостным воплем Ангус ухватился за него. Туго натянув леску, он убедился, что держится она крепко, и тут же, держась за бочонок, бросился в воду, изо все сил работая ногами в то время, как Гибби мощными гребками плыл прочь, леской вытягивая Ангуса с середины течения. Когда Ангус добрался, наконец, до дома, силы почти оставили его. Он едва смог вскарабкаться в дом через окно и проползти по лестнице вверх на чердак.
Когда благодарная и пристыжённая миссис МакФольп снова вспомнила о Гибби, оказалось, что его и след простыл. Ангус же, раздумывая о том, что ему довелось пережить, и вспоминая давние события, произошедшие в доме Роберта Гранта, заключил, что мальчик, дважды неожиданно выручивший его из беды, был не кем иным, как посланцем самого сатаны. Если подумать, вывод этот был не настолько нелогичным, как это может показаться на первый взгляд. Посудите сами: мог ли такой человек, как Ангус МакФольп помыслить, что его жизнь нужна кому–нибудь, кроме дьявола? Он ещё больше уверился в своём умозаключении, когда увидел, что от лески, прикреплённой к каминной решётке, остался всего–навсего ярд, а остальная её часть вместе с бочонком бесследно исчезла, — самое что ни на есть подходящее судно, на котором ангел тьмы (то есть, Гибби) сможет одолеть бушующие волны.
Пока егерь с женой выискивали его в воде или на суше, Гибби был в нижней комнате, и в голове его крутилась новая задумка. Пару раз ударив бочонком по крышке стола, он открыл и опростал его, потому что туда налилось порядочно воды. Потом он вытащил оттуда обломок удочки, снова плотно забил отверстие пробкой, обмотал его сетью, прикрепил к сети леску и несколько раз обмотал эту леску вокруг бочонка, зажал бочонок в руках и вместе с ним выпрыгнул через окно прямо в воды Глашберна. Через минуту волны уже вынесли его в Лорри. Благодаря стремительному течению первого ручья Гибби благополучно перебрался через бурную стремнину второго, оказался в довольно спокойной воде и теперь неспешно плыл по направлению к ферме, ничуть не меньше радуясь своему путешествию из–за того, что ему постоянно приходилось быть настороже, избегая столкновения с тяжёлыми предметами: ведь если придётся нырять, он может сразу потерять свой бочонок. Теперь он мог довольно быстро добраться до самого города, цепляясь сначала за одну вещь, потом за другую и так далее, пока те не разлетятся в щепки.
Мимо него проносились целые плоты, которые до недавнего времени были крышами домов; иногда из волн выныривало большое колесо от водяной мельницы, плоско и беспомощно плывущее на поверхности ручья и совсем потерявшее свою былую силу. Один раз Гибби заметил даже детскую люльку, крутящуюся на волнах, и с удвоенной силой заработал руками, чтобы догнать её; но трудно было сказать, чего он испытал больше — облегчения или сожаления, — увидев, что люлька пуста. На полпути к ферме его нагнал целый выводок небольших стогов. Гибби вскарабкался на один из них, крепко держась за свою леску, размотавшуюся с бочонка. Оказавшись наверху, он осмотрел царивший вокруг хаос. Повсюду была бегущая вода. Вокруг не было ни одного человека, только несколько крыш, да и то было трудно сказать, стоят они на месте или плывут, оторвавшись от родных стен. То тут, то там проглядывали верхушки деревьев, похожие теперь на низкорослые кусты. Только горы оставались стоять прямо и недвижно.
Гибби подплывал к ферме. Все скирды во дворе поплавками прыгали по волнам, как будто забавляясь медленным контрдансом; однако амбар и высокая изгородь из старого боярышника не пускали их в открытую воду. Только что это за звук? Не иначе одна из лошадей оказалась в опасности! В ответ на призывный конский зов ферма просто взорвалась тревожным ржанием. Где же могли спрятаться лошади, если почти вся ферма оказалась под водой? Тут же в конский хор вступило громкое мычание и блеяние коров и овец. Но в тот же самый миг издалека ещё раз раздалось призывное ржание, и Гибби, узнав голос Снежка, забыл обо всём на свете. Он вытянулся на самой макушке стога и начал зорко осматриваться по сторонам. Ржание донеслось до него ещё и ещё раз, так что он сразу сообразил, откуда оно исходит. Дождь немного приутих, но туман был таким густым, что Гибби никак не мог понять, что это за пятно белеет на бурой поверхности вдалеке, слева от него. Может, это всего–навсего плод его возбуждённого воображения? Или это Снежок, стоящий на верху широкой дамбы, пролегавшей вдоль тракта? Гибби скатился со стога, замотал леску вокруг бочонка и энергично поплыл по направлению к лошади. На это ему понадобился долгий и трудный час — столько раз его подхватывали и опрокидывали сильные течения, которые одно за другим силились утащить его подальше от того места, куда он так стремился. Но он не проплыл ещё и полпути, когда и глаза его, и уши удостоверились, что на дамбе действительно стоит Снежок. Когда наконец он вскарабкался на дамбу рядом с конём, бедное, дрожащее отчаявшееся животное приветствовало его тихим, радостным ржанием. Снежок не узнал своего Гибби, но, в любом случае, теперь рядом с ним был человек. Конь был напуган и послушно следовал малейшим движениям своего спасителя, и Гибби тут же принялся прикидывать, как же ему вызволить Снежка из беды. Ещё по пути он рассудил, что если все животные находятся в доме фермера, то и для Снежка там место найдётся, потому туда–то он его и поведёт. Гибби привязал один конец лески к тому, что осталось от уздечки (другой её конец всё ещё был намотан на бочонок), и снова кинулся в воду. Леска потянула за собой уздечку, конь послушался, тоже спустился в ручей, и они вместе поплыли к ферме.
