Надежда Киценко - Святой нашего времени: Отец Иоанн Кронштадтский и русский народ
Глава 8
НАСЛЕДИЕ ПАСТЫРЯ
Смерть о. Иоанна в декабре 1908 г., как и смерть любого святого, стала значительным событием. Почитатели пастыря оплакивали утрату, праздновали его переход в мир иной и открыто провозглашали его святым. Могила о. Иоанна в Санкт-Петербурге стала новым объектом почитания, и свидетельства о происходящих здесь новых чудесах усердно собирались сторонниками официальной канонизации пастыря Православной церковью. Николай II, уже выступивший за время своего правления инициатором нескольких канонизаций, начал процесс общенационального увековечивания памяти о. Иоанна, который был подхвачен Святейшим Синодом. Однако в традиционный ход дел вмешались политические события, последовавшие после смерти пастыря. Из-за революции 1917 г. и Гражданской войны, вызвавших массовую эмиграцию из России и смену православного самодержавия на коммунистический строй и политику государственного атеизма, о. Иоанн стал в равной степени и религиозным, и политическим символом. Тот необычный факт, что о. Иоанн был канонизирован дважды (в 1964 г. — Русской православной церковью за рубежом (РПЦЗ) и в 1990 г. — Московским патриархатом), показывает, насколько по-разному ответвления Русской православной церкви воспринимали своего самого политизированного святого новейшего времени. Враждебность, которую о. Иоанн вызывал у тех, кто не сочувствовал его видению православной России, также приобрела новые оттенки.
Смерть и похороны о. Иоанна
О. Иоанн скончался 20 декабря 1908 г. в 7.40 утра в возрасте семидесяти девяти лет. Его похороны явились значительным событием. Билеты на поезд из Санкт-Петербурга в Кронштадт были распроданы; буквально все экипажи, сани и кибитки в Ораниенбауме — арендованы. Тело о. Иоанна сначала отвезли в собор св. Андрея, где утром совершили литургию и панихиду, а вечером — парастас (заупокойное Всенощное бдение). Собор не запирали всю ночь до следующего утра. Люди нескончаемым потоком шли попрощаться со своим святым{875}.
Однако церемония на этом не закончилась, ибо о. Иоанн должен был быть погребен не в Кронштадте, где он прослужил пятьдесят три года, а в женском монастыре, основанном им в Санкт-Петербурге. Гроб с его телом был перевезен по льду в Ораниенбаум в сопровождении 94-го Енисейского полка и нескольких военных оркестров, игравших традиционный для XIX в. гимн «Коль славен наш Господь в Сионе»{876}. За гробом шла толпа в двадцать тысяч человек, поющая православные похоронные песнопения. По пути процессия делала остановки в таких значимых местах, как Морской собор, Церковь Богоявления, часовня в Кронштадте, а также Исаакиевский собор, Варшавский вокзал и здание Святейшего Синода в Санкт-Петербурге, во время которых совершались краткие литии. Жители выглядывали в окна и забирались на крыши и ворота, чтобы понаблюдать за процессией. Столь частые остановки для кратких богослужений были необходимы, поскольку на похороны в монастырь на Карповке пускали только по билетам. Присутствие на литии позволяло любому жителю Санкт-Петербурга попрощаться с о. Иоанном. Провожавшие батюшку из Кронштадта к его последнему пристанищу проходили по двадцать пять верст в день{877}.
Выбор женского монастыря на Карповке для погребения о. Иоанна в итоге определил главное место паломничества для его почитателей. В судьбах святых местонахождение мощей играет ключевую роль; при этом оно может не совпадать с тем местом, где святой провел свою жизнь (так случилось, когда мощи св. Николая были перевезены из Мир в Бари). Люди, стремившиеся увидеть святого и прикоснуться к нему при его жизни, теперь обрели возможность непосредственного, физического контакта с благодатным захоронением{878}. Санкт-Петербург подходил для погребения о. Иоанна больше, чем Кронштадт, в первую очередь по географическим соображениям, и всякий, кто приезжал в город, без труда мог найти дорогу на Карповку. Для самого монастыря, безусловно, захоронение на его территории о. Иоанна стало нескончаемым источником благодати и дохода{879}. Именно поэтому кронштадтские власти в судебном порядке расследовали подозрительные обстоятельства, связанные с завещанием о. Иоанна. Оно было составлено настоятельницей монастыря Ангелиной, когда батюшка был уже при смерти. Согласно этому завещанию, все отходило ее монастырю. А власти Кронштадта тоже хотели извлечь свою выгоду и после смерти о. Иоанна, как они это делали при его жизни{880}. Изначально планировалось, что его квартира станет чем-то средним между часовней и Домом-музеем, однако самые важные из принадлежавших ему вещей были перевезены на Карповку. Несмотря на то что в конце концов в Кронштадте была построена семейная усыпальница, она не привлекала внимания паломников. Попытки создать другие места поклонения — склеп матери о. Иоанна и часовню над могилой его жены — также не увенчались успехом{881}.
Это и неудивительно, поскольку их значение теперь было чисто историческим, в то время как он — то есть его мощи — по-прежнему оставался доступен людям. Здесь явственно проступает различие между святыми и другими широко известными лицами. К примеру, интересно посетить дом и сады Моне в Живерни. Совсем иное дело — святой. Его задача — обеспечить своим почитателям постоянный доступ к Божественной благодати через свои молитвы и свои мощи. Возможно, о. Иоанн и умер, но для своих почитателей он был по-прежнему жив телом и душой: его путь святого только начался. Монахини начали собирать свидетельства о посмертных чудесах исцеления во время погребения, а затем в часовне, где был погребен о. Иоанн{882}.
На пути к канонизации, 1909–1917 гг.
Начало процессу увековечивания памяти о. Иоанна было положено императорским рескриптом от 12 января 1909 г. Описывая пастыря как праведника и молитвенника за всю Землю Русскую, Николай II призывал ежегодно и всенародно отмечать день поминовения о. Иоанна и так же широко в наступающем году почтить его память в сороковой день со дня его кончины. Кроме того, он выразил надежду, что Святейший Синод предпримет и другие шаги{883}.
Синод откликнулся незамедлительно. 15 января 1909 г. он выступил с официальным заявлением, в котором постановил опубликовать императорский рескрипт и проводить поминальные службы как в обычных, так и в военных церквях. В нем также содержалось требование учредить семинарские стипендии имени о. Иоанна, поместить его портреты в православных школах, семинариях и академиях; ввести его труды в программу по гомилетике; учредить в Архангельске православные школы его имени, назвать в его честь недавно созданную школу в Житомире и добиться, чтобы монастырь на Карповке получил статус «первоклассного». Процесс увековечивания, конечно, начался еще при жизни о. Иоанна, но тогда он был локальным и шел от народа, «снизу»: например, приходские школы писали прошения в Синод, чтобы их назвали именем о. Иоанна, поскольку он был их первым, или главным, или единственным жертвователем{884}. После смерти пастыря высший церковный орган России и Николай II придали процессу новый импульс{885}.
Увековечивание памяти о. Иоанна и выдвижение его в качестве образца для подражания принимали и другие формы. В сборнике панегириков, произнесенных на поминальных службах в его честь и вскоре после этого опубликованных, церковные иерархи противопоставляли его либеральным тенденциям внутри Церкви. Епископ Таврический Алексий противопоставлял о. Иоанна либералам и борцам за свободу, превознося пастыря и прося прощения уже за одно упоминание в храме этих «эпитетов»{886}. Прежде всего епископы и священники отмечали, что о. Иоанн продемонстрировал единственный путь служения обществу и людям — не через внешние изменения, а через духовное возрождение каждого человека{887}. Смерть батюшки послужила поводом для осуждения таких инициатив, как приходские реформы. Говорилось, что эти реформы «сразу пошли не в том направлении», то есть начались с составления правил и уставов, а не с духовного возрождения прихода{888}. Таким образом, после своей смерти о. Иоанн стал символом, который использовался в борьбе против структурных реформ церкви.
В жизнеописания о. Иоанна, составленные в период 1908–1918 гг., было добавлено несколько новых элементов, с учетом его возможной канонизации. Наиболее ценный источник — Общество памяти отца Иоанна Кронштадтского, которое занялось сбором и публикацией воспоминаний о батюшке. В журнале «Кронштадтский пастырь», выходившем в 1912–1917 гг., публиковались как воспоминания, так и сообщения о чудесах. Сбор материала продолжался даже после 1917 г., но к началу 1920-х гг. прекратился{889}. В этих официальных описаниях появляются новые элементы. Первый из них — подчеркивание «надклассовости» о. Иоанна — сменяется указанием на то, что он является человеком из народа. Так, в 1912 г. генерал-лейтенант Д. А. Озеров писал о визите о. Иоанна в Териоки во время русско-японской войны 1904–1905 годов:
