Евгений Горяинов - О боге. Непротиворечивая теория бога
Но триединство имеет и другую сторону — три ипостаси, то есть три активно действующих лица, которые могут одновременно выполнять различные действия. Общаются ли они между собой? Странно если нет — уж не поссорились ли? А если общаются, то каждая ипостась должна иметь собственное имя, так как общение между тремя субъектами не может не быть адресным! Может быть, общение происходит через имена: «Отец», «Сын» и «Дух»? Тогда упомянутое предсмертное обращение Иисуса должно было бы звучать не: «Боже мой!» — как обращение к себе самому — а «Отче Мой!» или «Дух Мой!» — чтобы было всем ясно (и, прежде всего, самим ипостасям): к кому именно Иисус обращается. Но здесь-то богословы как раз и молчат. Боюсь, что и для них вопрос об имени далеко не прост…
Хочу «до кучи» сказать несколько слов и об евангельских чудесах. Церковь здесь проблемы не видит: на то и Бог, чтобы чудеса являть. О доказательствах и говорить неудобно — кому неизвестны расхожие фразы вроде: «благодатную силу чуда могут испытать только чистые сердцем люди», или «чудеса не противоречат природе, они противоречат нашим знаниям о природе». Споры здесь бессмысленны — нужны доказательства, а их нет. У Церкви ничего, кроме веры, никогда и не было, а оппоненты вынуждены рассуждать о том, чего никогда не было и не может быть. Ну, а теоретические разговоры и остаются разговорами. На любой ответный довод (например, «если чудо существует объективно, то его существование не зависит от чистоты моего сердца»), будет приведен контрдовод и, в конце концов, спор погрязнет в бесконечных дебрях метафизики без видимого результата. Так что, верить или не верить чудесам каждый должен решать для себя сам, исходя из своего опыта и знаний — ничего другого я предложить не могу.
Я убежден, что все трудности, все несуразности у христиан начались с попытки доказать вечную божественность Иисуса — то, чего в Евангелиях нет и в помине. Как верно отметил Э. Ренан в книге «Жизнь Иисуса»: «Камень преткновения метафизических хитросплетений, о который в 3 веке ударится христианство, не был поставлен его основателем. У Иисуса не было ни догматов, ни системы…». Насколько всё было бы проще, насколько логичнее было бы христианское учение, если бы изначально был принят постулат: «был человеком — стал Богом». Пусть фантастика — она всё равно есть и сейчас — но хоть с логикой всё было бы в порядке…
Всё вышеизложенное приходило в голову не мне одному, и в попытках устранения явных нелепостей отдельные священники пытались внести те или иные поправки, которые Церковь называла ересью. По этому поводу собирались Вселенские Соборы, (православная Церковь признаёт только семь первых), которые, рассмотрев очередную ересь, выносили своё решение, всегда сводившееся к одному: оставить всё как есть. Нетрудно догадаться, что раскол Церкви был неизбежен уже хотя бы по этой причине, а было много и других причин, куда более серьёзных, связанных, прежде всего, с главенством в Церкви.
Если есть необходимость раскола, причину найти нетрудно, годится любая ересь. Официальным поводом для раздела Церкви явилось пресловутое «филиокве» — католики уверяли, что Дух Святой отходит не только от Отца, но «и от Сына», с чем православные категорически не соглашались[13].
Иисус отнюдь не отвергается иудеями как мессия. Но иудеи не выделяют его из мессий Израиля (были мессии и до него, да и после, бар Кохва, например), просто иудеи считают Иисуса единственным мессией, «ушедшим» проповедовать другим народам. Хотя есть здесь одна странность: судя по всему, иудеи долго ничего не знали об Иисусе. Во всяком случае, первая запись о нём появилась в Талмуде только в 4 веке, хотя другие современники Иисуса попали туда значительно раньше. Похоже, что христиане навязали Иисуса иудеям и те были вынуждены признать его.
В последнее время (после 16 века) иудаизм приобрёл мистически-мессианский уклон (саббатианство, франкианство и др.). На сегодня едва ли не самым популярным течением иудаизма является хасидизм, родившийся когда-то в юго-западных провинциях Российской Империи — на Волыни, Подолии и Галиции — как своего рода протест против жестких требований ортодоксального иудаизма. Например, хасиды пьют спиртное, а ортодоксы не могут. Ну, желание это мне понятно, но интересно всё же: как хасиды с Яхве-то сумели договориться?
Что касается Яхве, то он был, есть и, судя по всему, останется исключительно Богом иудеев, и даже ещё уже — исключительно евреев, поскольку среди других национальностей иудаизм практически не встречается. Бог этот казался привлекательным для окружающих древнюю Иудею народов в силу полноты, ясности и известной логичности иудаизма,… если бы не одно «но»: моральный облик Яхве. Хотя я не уверен, что понятие морали применимо к Богу, который, как известно, критике не подлежит.
Читая Ветхий Завет, попытайтесь отмечать места с пролитием крови людской, и Вы убедитесь — кровь не просто рекой струится по страницам, она смакуется: «упою стрелы мои кровью и меч мой насытится плотью, кровью убитых и пленных, головами…» {Второзаконие, 32:42}, однако, Яхве всё равно остаётся недоволен её количеством. А странная любовь Яхве ко лжи, к «ловким» поступкам иудеев даже по отношению к соплеменникам? Перечитайте жизнеописание праотца еврейского народа Исаака, которое перенасыщено ложью и обманом: многократный обман брата (начавшийся ещё до рождения, в материнской утробе), слепого отца, тестя, обман и убийство жителей Сихема с последующим разграблением города и так далее. {Бытие, 25 ... 35}. Повторюсь, речь идёт о восхвалении обмана по отношению к соплеменникам-единоверцам, — иудеям. Что уж говорить об иноверцах, которых и за людей-то считать не следует: «Семя акума почитается как семя скота» или: «Совокупление с акумами есть скотоложство» {Тосафот (пояснения на полях Вавилонского Талмуда)}[14]. И разве всего этого недостаточно, чтобы христиане слегка, ну совсем чуть-чуть изменили имя Бога, чтобы не путать своего благостного Бога-Отца Иегову с чужим лживым и кровожадным Яхве? Впрочем, ещё лучше — совсем не поминать ни того, ни другого, что христианские богословы и стараются делать, всячески обходя имя Бога-Отца в религиозной литературе…
Несмотря на всю свою привлекательность, иудаизм составлен так, что приходится либо принимать его целиком, со всеми атрибутами (что ой как не хочется!), либо — создавать на его основе собственную религию, взяв лишь то, что оказывается подходящим, то есть отвечающим представлениям, нравам или обычаям данной группы людей. Таков уж человек (загляните в себя!): он во всём ищет не столько истину, сколько поддержку собственной точке зрения — если, конечно, она есть у него.
Иудаизм, как минимум, дважды подвергся серьезным ревизионным испытаниям, и каждый раз на свет являлась новая религия. Первый раз — в 1 … 2 веках новой эры, когда от иудаизма откололось христианство, второй раз — в 5 … 7 веках, когда появился ислам. Может быть, Вам интересно будет поразмышлять на досуге — почему иудаизм так и остался религией одного народа, а оба улучшенных его варианта стали мировыми религиями?
Ислам
На появление ислама, так или иначе, повлияло христианство: из совместного критического анализа иудаизма и христианства и возник ислам. Этих трех «родственников» часто называют религиями откровения, — религиями, в которых Бог изъявляет свою волю непосредственно, через прямое обращение к людям, через откровение.
При сравнительном чтении Корана и Торы становится очевидной их генетическая близость. Согласно этим источникам, ислам и иудаизм совпадают до появления сыновей Ибрахима (арабский вариант имени Авраам), веру которого Коран и считает истинной. На вопрос Ибрахима: «И из моего потомства?» Аллах отвечает: «Не объемлет Завет Мой неправедных» {Коран, 2:118}, объявляя, тем самым, что далее пути иудаизма и ислама расходятся. Через весь Коран проходит критика последователей иудаизма — за постоянную измену Богу и отход от священных писаний — и последователей христианства — за искажение сути Бога, за «сотоварищей» (добавление Сына и Святого Духа).
В Коране часто повторяется требование предъявления доказательств истинности христианской Троицы, вроде: «Есть ли у вас какое-либо знание? Покажите его нам. Вы следуете только за предположениями, вы только измышляете ложь!» {6:149}. Часто повторяются в Коране различного рода доказательства того, что «сотоварищи» у Аллаха невозможны, как невозможны и дети, например, «Как будет у Него ребенок, раз не было у Него подруги» {6:101}[15] Или: «Если бы были вместе с Ним Боги, как они говорят, тогда они пожелали бы пути к обладателю трона» {17:44}, или «…каждый бог унес бы то, что он сотворил, и одни из них возвысились бы над другими» {23:93}. Коран отметает всякую возможность существования «объединенного» Бога: «Не веруют те, которые говорят, что Аллах — это Мессия, сын Марйам» {5:19}, (Марйам — арабский вариант имени Мария). И судя по тому, что эта фраза вставлена в Коран, уже тогда, в 5 — 7 веках, предпринимались попытки создания религии, объединяющей верования иудеев, христиан и мусульман.
