Генрик Панас - Евангелие от Иуды
"Тельца" пропустил я мимо ушей, а нечистые мысли сами собой отхлынули от меня далече далекого.
Наш странный разговор завершился, и мы расстались в безгреховности.
Я вернулся к огню, где братья пекли барашка. Получил свою долю, а поскольку изрядно проголодался, никогда еще самые изысканные яства не пробуждали такого аппетита, как в тот памятный вечер баранье ребрышко с куском ячменной лепешки.
26. В последующие дни удалось понаблюдать за Иисусом, тем паче - пока он не замечал меня; ничего странного в этом не было: по обыкновению, долее, чем на сутки, мы не задерживались на одном месте, аудитория все время менялась, постоянный круг учеников пополнялся новичками заместо тех, кто уходил по разным делам, чтобы вновь, так случалось чаще всего, присоединиться к общине при удобном случае.
Мы скитались вдоль берега от селения к селению, без всякого плана, смотря по обстоятельствам и полученным приглашениям. Под вечер, когда полевые работы прекращались и рыбари возвращались с лова, равви сказывал проповеди в любом подходящем месте, где собирался народ.
Обычно после трапезы учитель устраивался в причаленной к берегу лодке или где-нибудь еще, однако так случалось не всегда. Он не призывал и не склонял слушать его. Если братья, изнемогши после целого дня ходьбы, сморенные зноем, располагались на прибрежном песке и дремали, похрапывая, он отходил в сторону, садился на камень или на вытащенную из воды лодку и задумчиво вглядывался в глубь озера, одинокий и чуждый людской суете.
Все уважали его уединение. "Говорит с господом", - шептались те, кого не сморил сон. Будто верные пастушеские псы, ждали они, пока учитель взглянет на них. Тогда несмело, по двое, по трое, приближались, садились подле и расспрашивали о том, ради чего шли за ним. Понемногу собирался круг, а он начинал притчу: о царях и богачах, о малых сих, терпящих унижение, о бедных и рабах, о любви и милосердии, заканчивал же обыкновенно аллегорией и всегда подводил к судному дню господню.
Проповеди были кратки, на темы из Писания или из пророков, но редко по примеру этих последних судил он с суровостию или устрашал геенной огненной, чем весьма выгодно отличался противу весьма известного в те времена иудейского пророка по имени Иоанн, что учил на Иордане, у брода на караванном пути, ведущем из Иерихона через Иордан.
27. Был ли Иоанн из назореев - мужем, посвященным богу, - или просто изгнанником секты сынов света, чья община находилась неподалеку, или миссионером этой секты, сегодня трудно сказать с уверенностию. Коли судить по его жизни, мог быть и тем, и другим, и третьим.
Иоанн не стригся, не ел вареного, не вкушал вина, что свидетельствовало бы о назорейских обетах, да ведь Иисуса тоже нередко именовали назореем, хотя уже много лет назад он выполнил свои обеты, принес жертвы в святилище и бросил волосы в огонь.
С другой стороны, грозные Иоанновы обличения иерусалимских жрецов, суровые обычаи, крещение, коему подвергал идущих за ним, подтверждали, пожалуй, его принадлежность секте сынов света - о них речь еще впереди. Сдается мне, вспыльчивость, даже озлобленность привели к конфликту со старейшинами общины, после чего он и покинул секту.
Даже изгнанники, в силу страшного заклятия херем, не смели потреблять ничего, кроме ритуально приготовленного, и по уходе из секты рисковали обречь себя на голодную смерть, ибо лишь трапеза с братьями полагалась чистой, правда, чистой понималась и натуральная пища, коей не касалась рука человека, - манна, акриды, мед диких пчел.
Тем и питался Иоанн, что, право же, не способствовало потаканию человеческим слабостям.
Иисус, о чем я узнал гораздо позже, некоторое время был учеником Иоанна, а начав самостоятельное служение, отказался а priori от его требований покаяния и умерщвления плоти. В устах Иисуса тот же самый бог Яхве становился _богом бедняков: обожествленной любовью и милосердием_.
28. Мои разрозненные заметки не притязают, само собой разумеется, на доскональное живописание учителя или истории его общины, пытаюсь припомнить тогдашние впечатления, но минули многие годы, и наслоения позднейшие, опыт, мысли и комментарии исказили мои наблюдения над предметом, тебя интересующим, а посему опасаюсь, по силам ли мне оная задача вообще.
В памяти первых дней запечатлелось: Иисуса, изнуренного проповедями, почти ежедневно посещал дух божий, однако не бился в конвульсиях, как одержимые бесом, у него не выступала пена на губах, лицо и тело не корежили судороги.
Правду говоря, божия мощь вполне может и увечье причинить пребывающему в ее власти, о чем свидетельствует история Иакова, патриарха моего рода; священные книги повествуют, боролся он однажды с богом в месте, нареченном им самим Пенуэл. И повредил бог Иакову бедро, с тех пор Иаков хромал до конца жизни.
Иисус, верно, не был в разладе с господом и никогда ни словом не обмолвился о своих экстатических состояниях. Однажды только, случилось это еще до моего появления в общине, сказывал ближайшим ученикам своим: крестился он от Иоанна в Иордане, и дух божий посетил его, когда стоял в реке, и слышал глас: ты сын мой возлюбленный, в коем мое благоволение.
Не знаю тогдашних обстоятельств, полагаю же, произошло это в самом начале служения Иисусова, тогда, подобно другим прорицателям, желал он упрочить свою миссию неземным авторитетом. Сам я не слыхивал ничего похожего - учитель, человек скромного обхождения, болезненно ненавидел самохвальство и любое возвышение над другими. Посему и одолевают сомнения, достоверно ли передано Иисусово сообщение даже в той версии, какую слышал собственными ушами, не упоминая о других, что и доселе плодят разные доморощенные агиографы.
29. Один из них весьма ловко объективизирует этот якобы имевший место факт и живописует как свершившийся на глазах многих свидетелей и самого Иоанна: "и се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в котором Мое благоволение".
Обрати внимание, вставивши (кстати, вполне логично) одно-единственное слово "с небес" и заменив "ты" на "сей", он придал происшествию совсем иной смысл.
Другой писака и вовсе распоясался и безо всякого смущения присовокупил выдумку насчет духа божия, сошедшего в образе голубя. Забавнее же всего, сия licentia poetica {Поэтическая вольность (лат.).} имеет вполне реальную подоплеку: в скалистых местах, где Иисус принимал крещение, и впрямь гнездились голуби, собственными глазами углядел их, и на много лет ранее, чем записано свидетельство.
Что измыслят грядущие историки - предречь страшно, чаю, однако, коли новая вера утвердится и начнет шириться (хотя это и сомнительно), вышесказанные плоды мистического воображения за столетия обрастут, словно колодезный камень, мхом самых неправдоподобных небылиц.
30. Надобно признать, зародились эти россказни еще при жизни Иисуса, он сам отнюдь не ликовал по сему поводу, напротив, сурово бранил потворствующих всяким слухам о его чудодеяниях. Понеже ты любопытствуешь и в этой материи, о чудесах поведаю несколько далее.
31. О ту пору злоречивые вести про учителя ползли по всей округе, явилась опасность нарушения порядка, однако братия Иисусова в отличие от сообществ иных фанатиков вовсе не промышляла воровством, не вершила ничего предосудительного противу нравственности. Оттого только муниципальные власти и чиновники тетрарха терпели Иисусову секту. Римляне же, по тем временам особенно, не вмешивались в религиозные распри, пока приверженцы той или иной секты не хватались за мечи и ножи. У нас же братья хоть и не расставались с остро наточенными кривыми ножами, припрятанными под хленой, да пускали их в ход не иначе как для чистки рыбы.
Иисус не принадлежал к сонму мужей воинственных (тебя это, верно, удивит), дела земные мало занимали его. В вопросах пола соблюдал воздержанность, объяснимую отчасти возрастом и аскетизмом. Впрочем, кто любит человечество, мало любит человека. Учитель же просто не замечал женщин, хотя в общине, кроме испитых блудниц и рыбачек, истощенных работой, находили прибежище красотки не хуже Марии. Все они стремились услужить равви, упреждая любое его желание, ссорились и чинили сцены ревности. Иисус умиротворял свары добрым словом, ровным, спокойным отношением и к безобразным старухам, и к пригожим юницам. Порой, превысив всякую меру, женщины выводили его из терпения. Тогда он отстранял виновную от услужения на несколько дней, что почиталось самым суровым наказанием.
Среди одержимых религиозным покаянием людей иные, случалось, и не умели воспротивиться телесным искушениям, прибивались и супружеские пары, а кочевой образ жизни споспешествовал заключению новых союзов. Иисус благословлял супружество, напутствуя лишь, дабы соблюдали верность и любовь.
Не спеши, однако, сделать отсюда поспешный вывод, будто и мне посчастливилось с Марией. В условиях общинной жизни приходилось действовать неторопливо, с большой осторожностью.
