Николай Покровский - Евангелие в памятниках иконографии
Под эту схему можно подвести любое из византийских изображений сретения, а это стужит признаком их близкого родства. В мозаиках Марии за Тибром: палаты и среди них киворий с четырехскатной крышей и бельведером. Богоматерь в золотой тунике и голубой верхней одежде стоит у кивория; за ней Иосиф, в одеждах — голубой и светло-коричневой, держит двух птичек. Старец Симеон в одеждах тех же цветов держит на руках Младенца, одетого в темно-зеленую с золотом тунику. За Симеоном — Анна в серой тунике и голубой верхней одежде, со свитком в шуйце и с воздетой десницей[866]. Подпись:
Sistitur in templo puer et Simeonis in ulnas Accipitur, cui danda quies nam lumina servi Conspexere Deum clarum jubar omnibus ortum.
Византийская схема повторена на новгородских корсунских вратах[867], на ватиканском реликварии XIII в. (за Иосифом служанка со свечой)[868]. На алтарном рельефе XII в. в Читта ди Кастелло в Умбрии[869] обнаженный Младенец в руках Богоматери; Он боится Симеона; за Симеоном Иосиф с двумя птичками; действие в палатах. В Библии бедных[870]: престол; на нем стоит Младенец, которого поддерживают с левой стороны Богоматерь, с правой Симеон. Четыре пророка со свитками окружают это центральное изображение: Софония, Захария, Давид и Малахия. По левую сторону Богоматерь держит Младенца над престолом, по бокам ее — Иосиф и служанка с птичками; к престолу припадает неизвестная женщина. Справа Анна-пророчица и Симеон держат барахтающегося Младенца над престолом. Надписи неисправны. В миниатюрах западных рукописей XIV–XVI вв.[871] сретение утрачивает подобающее ему величие: в рукописи национальной библиотеки № 1176 XV в. (л. 3) фигуры Иосифа и Симеона похожи более на французских буржуа, чем на ветхозаветных праведников; в другой миниатюре той же рукописи (л. 78) Симеон — в католической фелони, Богоматерь с распущенными волосами стоит на коленях[872]; служанка держит в корзине трех птичек. В рукописи той же библиотеки № 9355 XV в. (л. 57 об.) — действие в роскошных палатах; Богоматерь с Младенцем стоит перед престолом, за которым сидят (sic!) Симеон и неизвестное лицо. В рукописи № 1161 XV в. (л. 83) Богоматерь с распущенными волосами, на коленях, передает спеленутого Младенца Симеону, который принимает Его голыми руками; позади Богоматери служанка в нимбе, с двумя птичками; за Симеоном неизвестное лицо. Нет ни Иосифа, ни Анны. В рукописи № 11б7 (л. 81) Симеон в виде мясистого старика; возле него церковник в белой одежде держит книгу; служанка с птичками и народ. Соответственно к этой миниатюре на поле рукописи изображены — женщина, сидящая верхом на медведе, и обезьяна на каком-то звере. В рукописи № ital. 115 несколько моментов: Богоматерь и Иосиф идут из пещеры в храм; служанка подает Иосифу двух птичек; подходят к храму; Симеон, стоя на коленях, принимает Христа; Младенец опять на руках Богоматери; Богоматерь сажает Его на престол; Христос лежит на престоле, а возле него св. Анна со свитком, в котором написано: «се лежит сей и проч.»; Иосиф отдает деньги священнику (с тонсурой); Богоматерь держит Христа, который подает священнику двух птичек; св. семейство возвращается из храма. Такой подробности и своеобразных композиций нет в других памятниках. Сретение в молитвенниках императорской публичной библиотеки характеризуется следующими чертами. В убранстве жертвенника нет признаков христианства, например крестов; но палаты пишутся иногда в готическом стиле (О. v. 1. № 65, л. 74; О. v. 1. № 73); старец Симеон иногда в папской тиаре (Q. 1. № 103, л. 57 об.; 0.1. № 73); за ним стоит неизвестный мужчина[873] со свечой в руках (5. 2.68, л. 65 об., Q. 1. № 109 и 110). Богоматерь на коленях (Q. 1. № 110; О. v. 1. № 73, л. 75); за ней Иосиф и служанка, в руках которой корзинка с птичками; эта служанка иногда имеет нимб (Q. 1. № 110); праведной Анны нет[874]. Сретение в картинах западных художников: Лоренцетти Амброджо (XIV в.) поставил позади Симеона двух священников и двух женщин (Флорент. акад., зал 1, № 17)[875]. Фра Бартоломео (1469–1517) на своей иконе в галерее Уффици[876] изобразил палаты без жертвенника; в центре старец Симеон держит голыми руками обнаженного Младенца; с правой стороны Анна-пророчица берет Его за ножку; с левой служанка стоит на коленях. Богоматерь и Иосиф с птичками. На картине Ван Эйка[877] палаты в стиле Возрождения; действующие лица не имеют нимбов; но Иисус Христос и Богоматерь имеют лучистые сияния. Позади Симеона и Анны два неизвестных лица; позади Богоматери служанка (?) в шляпе и роскошном платье, с корзинкой. Обстановка и нравы в картине — европейские. Дюрер выставил на своей картине[878] целый еврейский кагал; 18 лиц на одной картине сретения: иные в шапках; служанка стоит на коленях и держит в руках ящик с дарами. Личности Спасителя, Богоматери, Иосифа, Симеона и Анны теряются в толпе, и священный характер сюжета стушевывается. На картине Паоло Веронезе в Уффици (№ 269) Симеон в папской тиаре важно сидит в креслах; возле него два священника. Праведная Анна также сидит. Позы не соответствуют внутреннему достоинству сюжета. В Библии Пискатора[879]: роскошные палаты; в центре Симеон, заурядный старик с еврейскими чертами лица, держит обнаженного Младенца и целует Его. Анна сидит и простирает руки, чтобы взять Младенца. Богоматерь на коленях; Иосиф держит корзину с птицами. Налево два лица в шапках: у одного из них книга под мышкой. Направо вдали несколько лиц: иные читают книги. Церемония пышная[880].
Глава 5
ПОКЛОНЕНИЕ ВОЛХВОВ
Поклонение волхвов принадлежит к числу тем, наиболее распространенных в искусстве древнехристианского периода. Чудесное событие, в котором древние писатели, выразители церковного сознания, видели одно из блестящих доказательств божественного, царского и искупительного значения Христа, не могло пройти бесследно в истории христианской иконографии, отражающей в себе главные черты того же церковного сознания. Памятники этого сюжета дошли до нас в древнехристианской живописи и скульптуре, а также во всех видах средневекового и нового искусства. Между памятниками древнехристианского периода и средних веков замечается тесное родство в иконографических формах этого сюжета; но нельзя упускать из вида и их отличия, как это допустил Рого де Флери в своем Евангелии, признав их тождество в отношении формы звезды, костюма, жестов и числа волхвов[881]. Заключение это основано на сравнении памятников преимущественно западных, хотя бы и довольно многочисленных. Но уже древнехристианские мозаики, а тем более памятники византийские выставляют многие черты костюма, жестов и положения действующих лиц, каких нет ни в живописи катакомб, ни в скульптуре саркофагов. Было бы вернее сказать, что общая композиция сюжета не получила в средние века сильного расширения: это верно как по отношению к памятникам западным, так и особенно восточным. Западные художники нового времени развили идею сюжета и сообщили ему пышность и царское великолепие. На Востоке этого не могло случиться не только в силу иератического характера православной иконографии, но также и потому, что поклонение волхвов, по отсутствию особого празднования специально в честь этого события, редко имело в иконографии самостоятельную постановку: оно обыкновенно соединялось с рождеством Христовым или входило как составная часть в композиции акафиста и «Что ти принесем». Обзор памятников подтвердит это общее положение.
В живописи катакомб, относящейся к древнейшему периоду христианства, изображение это повторяется около десяти раз: в катакомбах Домитиллы III в.[882], в катакомбах Маркеллина и Петра III в.[883], Фразона III в.[884], Каллиста[885], Кириака IV в.[886], Бальбины IV в., Каллиста (два поврежд.), Прискиллы и Домитиллы[887]. Памятники эти изданы и описаны, а потому мы ограничимся уяснением общего типа изображения (рис. 55). Богоматерь обычно сидит на кресле; она одета в длинную тунику с широкими или узкими рукавами; на голове ее покрывало; иногда (кубикула Цецилии в катак. Каллиста; ка-так. Маркеллина и Петра) голова ее открыта: де Росси полагает, что этим последним признаком художники хотели выразить мысль о девственной чистоте Богоматери[888] (девицы римские до вступления в брак не покрывали голову); но так как девам, посвященным Богу, по словам Тертуллиана[889], приличнее было покрывать голову, то и Богоматерь следовало бы изображать с покрытой головой, тем более что покрытие головы, как верно заметил Р. де Флери[890], приличествовало ей и по положению целомудренной супруги Иосифа. На руках Богоматери Младенец, одетый в длинную тунику, иногда с клавами; он в возрасте одного-двух лет; правую руку он простирает иногда к дарам волхвов. Волхвы являются в числе двух, трех или четырех: они стоят в наклоненном положении перед Христом и Богоматерью все вместе (рис. 55) или по два с той и другой стороны (рис. 56); в руках их блюда или ящики с дарами. Одежды их: короткая опоясанная туника и анаксириды; на плечи накинут широкий безрукавный плащ с застежкой на правом или на левом плече; на головах их фригийские колпаки. Обстановочных изображений, которые указывали бы на место, где происходит действие, в доме ли, в пещере или на открытом воздухе, нет. Стоящее подле Богоматери в катакомбах Каллиста дерево мы считаем не показателем места действия, а условным декоративным мотивом. В скульптуре саркофагов[891] замечается значительное разнообразие в изображении поклонения волхвов. Иногда оно изображается отдельно от рождества Христова, иногда оба эти изображения сливаются и образуют одно целое. Первые имеют сравнительно простую композицию, и некоторые из них ничем не отличаются от композиции катакомбных фресок. На саркофаге латеранском, найденном в фундаменте древней ватиканской базилики[892], три волхва, с сосудами в руках, в коротких туниках, плащах и фригийских шапках, стоят перед Богоматерью, сидящей на кресле и держащей на руках Младенца, одетого в тунику. Младенец принимает дары из рук переднего волхва.
