Игорь Ушаков - Ветхий Завет с улыбкой
— Агарь, служанка Сарина! Откуда ты пришла и куда идешь?
Опять же странновата эта неосведомленность этого агента Божьей Охранки, не правда ли?
— Не твое дело, мужик…
— Но я, едрёныть, Ангел Господень!
— А коли Ангел, так и без моего ответа сам всё должон кумекать! Бегу от лица Сары, госпожи моей. Сначала по ее воле я забрюхатела от мужа ейного, а потом она же мордовать меня начала за это…
— Возвратись к госпоже своей и покорись ей. Умножая умножу потомство твое, так что нельзя будет и счесть его от множества. Вот ты совсем уже на сносях, вскорости родишь сына. Нареки имя ему Измаил, что на избранном языке означает «Да услышит Бог», ибо услышал Господь страдание твое.
С тех пор источник тот стали называть Беэр-лахай-рои, что означает «источник Сущего, увидевшего меня».
Родила Агарь Авраму сына, и нарек Аврам ему имя Измаил. Видимо, рассказала Агарь ему про Ангела Господня, а уж его-то ослушаться Аврам не посмел, хоть Сара ему и всю плешь проела со своими предложениями.
Аврам был восьмидесяти шести лет, когда Агарь родила ему Измаила.
Господь удостоил Аврама лишней буквой «а»
А когда Авраму не хватало годочка ровнехонько до ста, Господь явился к нему с благой вестью:
— Хэппи бёрсдэй то ю, Абраша! Я Бог Всемогущий! Ходи предо мною и будь непорочен, а за это поставлю я завет мой между мною и тобою, и весьма, весьма размножу тебя. Ты будешь отцом множества народов, и не будешь ты больше называться Аврамом, но будет тебе имя Авраам.
Вот же иврит, твою мать! До чего ж язык ёмок: одну буквочку добавил Господь, а смысл коренным образом поменялся: был Аврам — «отец высокий», а стал Авраам — «отец множества».
И продолжил Бог:
— И дам тебе и потомкам твоим после тебя землю, по которой ты странствуешь, всю землю Ханаанскую во владение вечное, и буду тебе и им Богом.
Почему Бог как бы отрекся от остальных колен Ноевых, одному Богу известно. Так стал род Авраамов народом избранным, причем единогласно, поскольку избирательный бюллетень был всего один — у самого Господа Бога. Так что и урна опломбированная была вовсе не нужна!
И сказал Бог Аврааму еще оченно важную весть:
— Ты же соблюди завет мой, который ты и потомки твои после тебя должны соблюдать: да будет у всего мужеского пола обрезана крайняя плоть. Сие будет знамением завета между мною и вами.
— Всемогущий, а зачем? Ведь тогда мы станем не по образу и подобию твоему: ведь ты-то, получается, не обрезан?
— Ну, ты хмырь болотный, не умничай! Я — бесплотен, а посему у меня нет и крайней плоти, так что не обрежешь, ха-ха! А для чего обрезание? Во-первых, это красиво…
— Извини, Господи… А что ж ты сразу не создал нас обрезанными?
— Ну, ошибся немного в проекте человека. Ошибки надо признавать смело. Ведь не ошибается только тот, кто ничего не делает, а я-то эва сколько нагородил! А к тому же это ритуал, чтобы лишний раз напомнить вам о себе. Да и мне будет проще — легко будет распознавать избранных от необрезанных, понял? Ну, такой профайлинг, особливо хороший для банных мест, усекаешь?
Так вот. Восьми дней от рождения да будет обрезан всякий младенец мужеского пола, как рожденный в доме, так и купленный за серебро у какого-нибудь иноплеменника, который не от твоего семени.
Да истребится душа мужеского пола из народа своего, ежели не будет обрезана крайняя плоть его в восьмой день, ибо он нарушил завет мой.
И еще одно загадочное изрек Сущий:
— Сару, жену твою, не называй Сарою, но да будет имя ей Сарра.
И опять же — великий и могучий древнееврейский язык! Была Сара просто «госпожа», а стала Сарра — «госпожа множества».
Но новоявленный Авраам не преминул посокрушаться:
— Господи, ну зачем эта морока с переменою имен? Ведь теперь все документы нам придется менять: и паспорта, и свидетельство о браке.
— Надо, Абраша, надо! Зато я благословлю и жену твою заодно, а тебе дам от нее сына. И произойдут от нее народы, и цари народов произойдут от нее.
Авраам пал на лице свое и ажно забился в конвульсиях от смеха:
— Господи, не смеши! Неужели от столетнего будет сын? Я и тринадцать лет назад с трудом молодую телку одолел — а ох же и хороша была! А Сарра? Ей уж, поди, девяносто, неужели родит? Да у этой старой смоковницы и дупло, небось, паутиной затянуло, ха-ха!
— Родит тебе Сарра, родит. И родит сына. Наречешь ему имя Исаак.
— Теперь слушай меня сюда! Измаила я благословлю и весьма размножу — произведу от него великий народ. Но завет мой поставлю с Исааком, которого родит тебе Сарра в сие самое время на другой год.
И Бог перестал говорить с Авраамом и восшел от него.
И взял Авраам Измаила, сына своего, и всех других мужеского пола, рожденных в доме своем или купленных за серебро, и обрезал крайнюю плоть их в тот самый день, как сказал ему Бог.
Авраам был девяноста девяти лет, когда была обрезана крайняя плоть его. Ну, да, не на восьмой день, но в чем дело, господа скептики? Ведь закон обратной силы не имеет, даже Божий закон! Да и Измаил, сын его, был уже тринадцати лет, когда была обрезана крайняя плоть его.
А вскоре явился Аврааму Господь, да не один, а в трех лицах — Авраам даже подумал не с бодуна ли его глючит.
Но собрался с мозгами и навстречу троим побежал:
— Не соблаговолите ли с дороги перекусить? Жена в миг что-нибудь сварганит! Отдохните под сим деревом, а я принесу хлеба, и вы подкрепите сердца ваши. Да и бутылец принесу, сообразите на троих.
И поспешил Авраам в шатер к Сарре и сказал ей:
— Поскорее замеси три саты лучшей муки (а это с пару добрых ведер!) и сделай пресные хлебы, гости у нас важные. — А сам побежал к стаду, и выбрал там теленка нежного и хорошего. Потом взял масла, молока и теленка приготовленного, и поставил перед троицей, а сам стоял подле них под деревом, готовый чем надо услужить.
И они ели! Бесплотные, а ели! Вот чудеса…
И спросил один из них у Авраама:
— Где Сарра, жена твоя?
— Да где ж ей быть? Здесь, в шатре.
— Я опять буду у тебя в это же время в следующем году, и будет сын у Сарры, жены твоей.
— Да мне об этом Господь уже намедни сообщил, мил человек!
— Сам знаю! Это официально подтверждение в соответствии с протоколом.
Благая весть Господня Сарре
А Сарра в это время, сложивши руки на иссохшей груди своей, слушала у входа в шатер, сзади говорившего. Но не удержалась и начала причитать:
— Что ж ты, мил человек, городишь тут ерунду всякую? И муж мой и я стары и в летах преклонных. У меня уж обыкновенное у женщин давно прекратилось. Откуда ж плоды у рассохшейся смоковницы? Да и у мужика маво шланг скукожился до размера детского мизинца… — И захохотав, спросила. — Мне ли, когда господин мой стар да и я состарилась, иметь сие утешение? Грешно, мил человек, над старухой насмехаться! Совесть бы поимел!
И сказал Господь Аврааму:
— Отчего это рассмеялась Сарра, сказав: «Неужели я действительно могу родить, когда я состарилась?» Есть ли что трудное для Господа? В назначенный срок буду я у тебя в следующем году, и будет у Сарры сын.
Узнав, кому она наговорила всяких всякостей, Сарра изрядно испугалась. Но будто ни чем не бывало, встали те мужи и оттуда отправились к Содому и Гоморре. Авраам же пошел с ними, проводить их.
Содом и Гоморра
Дискуссия об уничтожении Содома и Гоморры
Жители Содомские и Гоморрские были весьма грешны пред Господом. В Содоме жили сплошняком одни мужики, которые любили друг друга непотребным образом, а в Гоморре жили одни лесбиянки, любившие друг друга столь же непотребно. И сказал Господь:
— Грех Содомский и Гоморрский велик и тяжел весьма. Пойду и посмотрю, точно ли они поступают так, каков вопль на них, восходящий ко мне от гетеросексуальных граждан. От этих жалоб жизнь моя невыносима — сплошной геморрой от Содома с Гоморрой!
И пошли те мужи, спутники Божии, в Содом. Авраам же все еще стоял пред лицем Господа. И спросил он Господа прямо, по-стариковски:
— Неужели же ты погубишь праведного заодно с нечестивым? Может быть, есть в этом городе пятьдесят праведников? Неужели ты не пощадишь всего места сего ради пятидесяти праведников, если они находятся в нем? Не может быть, чтобы ты поступил так, чтобы ты погубил праведного с нечестивым. Судия всей земли поступит ли неправосудно? Не по-божески поступишь, Боже…
— Если я найду в городе Содоме пятьдесят праведников, то — так и быть — я ради них пощажу весь город…
— Прости ради Бога, что я, прах и пепел, решился говорить Владыке… Но, может быть, до пятидесяти праведников недостанет пяти, неужели за недостатком пяти ты истребишь весь город?
— Не истреблю, если найду там сорок пять.
