Андрей Кураев - Человек приходит в мир
Впрочем, это всего лишь один из возможных ходов православной мысли. Православная традиция настолько богата и жива, что в ней допустимо несогласие даже святых между собою.
И вот мы видим, что и до преп. Симеона Нового Богослова (он жил в 10 веке), и после него были Святые, которые иначе понимали это место Писания.
В 5 веке Златоуст говорил так: «когда ты слышишь, что тварь воздыхает и болезнует, то не думай, будто она разумом одарена, но помни свойственный Писанию образ речи. Когда Бог через пророков желает возвестить людям что-нибудь великое и приятное, то представляет и самые неодушевленные предметы чувствующими величие совершаемых чудес, не для того, чтобы мы называли природу чувствующею, но чтобы можно было представить величие чудес посредством случающегося с людьми»[21].
В 19 веке св. Филарет Московский тоже высказывал не-симеоново понимание: «На каком основании стих о том, что вся тварь мучится относят к нечеловеческому миру, к животным? «Вся тварь» тут нельзя понимать буквально: ибо ангелы не мучатся и не стенают. И жертва за них не приносится[22].
СКОЛЬКО ДЛИЛИСЬ ШЕСТЬ ДНЕЙ?
Библия говорит о шести днях творения. Наш день – это 24 часа. Значит ли это, что длительность миротворения можно вычислить по таблице умножения: 6 х 24 = 144 часа?
Увы, нет. Прямолинийность не всегда хороша.
Ведь согласно Писанию за шестью днями творения настал день седьмой. А сколько он длился? Когда и чем он закончился? Наверно, седьмой день кончается, когда начинается день восьмой. А что именуется восьмым днем в церковной традиции? - "По нашему учению известен и тот невечерний и нескончаемый день, который у Псалмопевца наименован восьмым (Пс. 6,1) потому что он находится вне сего седмичного времени. Посему назовешь ли его днем или веком, выразишь одно и то же понятие. Посему и Моисей, чтобы возвести мысль к будущей жизни, наименовал единым сей образ века, сей начаток дней, сей современный свету, святый Господень день, прославленный воскресением Господа", — раскрывает этот символизм св. Василий[23]. Итак, восьмой день – это день Царства Божия, это день, находящийся за пределами истории. А, значит седьмой день – это и есть все время человеческой истории. Седьмой день – день, когда «Бог почил от дел своих», день человеческого труда. Это день начался с первых шагов человека и длится до сих пор. Тысячи и тысячи лет, а отнюдь не 24 часа.
Но если седьмой день длится так долго, то на каком основании предыдущие шесть дней почитать за 24-часовые сутки? Так что «обыкновенные дни недели весьма не похожи на семь дней Бытия» (блаж Августин. О Бытии буквально 4,27).
Еще одно наблюдение: «Кто знает, что когда у нас бывает ночь, в другом месте светит солнце, а когда у нас светит солнце, в другом месте бывает ночь, тот будет доискиваться более возвышенного значения для исчисления этих дней» (блаж. Августин. О книге Бытия, буквально. 2,13)[24]. «Время началось с четвертого дня. Кто в состоянии представить себе, каким образом проходили эти три дня раньше, чем наступило время, которое как говорится здесь ("и да будут в знамения и во времена"), началось с четвертого дня, да и проходили ли?» (Августин. О книге Бытия, буквально. 2,14)[25].
Другое наблюдение Августина: «Если бы в отношении к тому моменту когда первоначально было создано все Словом Бога, мы стали прилагать естественные движения вещей и обыкновенные пространства дней, которые мы видим теперь, то потребовался бы не один, а многие дни, что все, что при помощи корней произрастает из земли, сперва пускало росток под землею, а затем в известное число дней сообразно своему роду, выходило наружу. Сколько дней надобно было чтобы полетели птицы, если только начиная с свои зародышей, они достигали до пуха и перьев в течение свойственного их природе числового срока?» (О книге Бытия. 4,33)[26].
Его итоговое предположение таково: «Вечер же и утро названы так не в смысле прошедшего и наступающего времени, а в смысле предела, которым указывается, до коих пор простираются свойственные такой или иной природе границы и откуда начинаются границы другой следующей природы: а может быть, надобно искать какого-нибудь другого еще смысла этих слов» (Там же).
И при поиске «другого смысла этих слов» буквализм точно не годится. Но, может, в самом тексте Шестоднева есть подсказка о ритме его действий? В четвертый день мироздания создаются "светила". И тут впервые в библейском тексте говорится о некоей цели (т.е. причинность носит телеологический характер): "для отделения дня от ночи и для знамений и времен" (Быт.1,14). "Знамения" поставлены впереди потребности в измерении времени. Значит, создаются не просто космические часы, а нечто более значимое. Знамение - это откровение воли Бога, обращенной к человеку, распознание Промысла. Чудеса не случайно в церковном языке называются "знамениями": в них важно не нарушение обычного распорядка, а приоткровение Промысла, опознание человеком заботы о себе. То, что светила создаются для знамений, прежде всего подчеркивает, что светила - не боги, они лишь призваны помочь человеку в его поклонении Богу.
Но, кроме того, это означает, что сотворение светил носит культовый характер, а, следовательно, и время, измеряемое их знамениями, - это литургическое, культовое время. К небесным светилам человек Библии имеет право поднять глаза лишь для того, чтобы узнать время празднования Над-космическому Незримому Богу.
Время бывает разным
Различны прежде были меры
Владыки, воина, жреца,
Пирата, мастера, гетеры,
И земледельца, и купца.
Теперь один запас понятий,
Один разменочный язык
Равняют всех в гражданстве братий;
Обличья заменил ярлык.
Бьют тем же шаром те же кегли
Бунтарь, епископ и король,
Клейма фабричного избегли
Вы, чья не обуяла соль!
Мир плоско выровнен, а духа
Единомысленного нет;
Летит Эриния - Разруха –
За колесницею побед.
(Вяч. Иванов).
Время Шестоднева - это не столько астрофизическое, сколько литургическое время... В литургическом времени один час и одна минута не равны другим. Литургическое время отнюдь не обязано совпадать со временем астрономическим. Время метафизическое самоценно и не редуцируемо к физическому времени[27]. "Смысл не запечатлевается во времени астрономов и часовщиков... Физическое время - это время, которое мы раскидываем, как рыбак раскидывает сети, чтобы распределить по порядку дела, заполучить вещи и манипулировать ими. Неужели мы столь неопытные рыбаки, что запутаемся в собственных сетях? Да, мы бываем ими, когда проводим в бесконечность линию, определяемую движением звезд или наших механических игрушек, и когда пытаемся связать с этим календарем наши страхи, нашу тоску, наши надежды, наш ад, наш рай или наш золотой век", - писал Роже Гароди[28].
А если мы вспомним очевидный библейский антропоцентризм, то сможем сказать, что подлинное время измеряется не периодами полураспада элементарных частиц, а временем собирания и становления человеческой души. Суббота, как скажет позднее один библейский текст, для человека, а не наоборот. Как пространство Библии небезразлично к человеку и собирается вокруг него, так и время ее антропо-стремительно.
Срок измерения литургического времени в Шестодневе, таким образом, - тайна Божия. И потому не стоит прельщаться обманчивой понятностью хронометрии книги Бытия. Книга Бытия все-таки писалась на том Востоке, который издавна знал астрономию - так что нынешние затруднения с днями и светилами понятны были и тогда. Замечательно, что именно в псалме, приписываемом преданием Моисею, говорится о тысяче лет как едином дне. Поскольку перед нами Священный текст, имеющий форму эпоса, не лишним будет - при разговоре о хронотопе Шестоднева - напомнить интересное наблюдение А. Я. Гуревича: "В эпосе герои не стареют. Время эпоса - время шахматных часов"[29]. Да - это время человеческого поиска, действия, надежды. Это - время событий. И эти события никакого отношения не имеют к движению маятника. В Библии время определяется движением истории, а не планет.
Библейский «день» нельзя положить как эталон в «палату мер и весов», ибо «День твой Тебе подобен: он любит человека, проходит и снова приходит с каждым родом. Обновляется день сей по любви своей к нам, чтобы силою своею обновлять нашу ветхость. Посещал нас день Твой, потом прошел и оставил нас, но, по милосердию твоему, снова возвращается и посещает нас. Знает он, что человечество имеет в нем нужду; всецело Тебе подобен и взыскует человечество. Тварь имеет нужду в Источнике своем; Твоего дня, Господи, также как и Тебя жаждет вся тварь. День сей царствует над временами; владычество дня Твоего подобно Твоему владычеству; оно простирается на века прошедшие и текущие. День твой Тебе подобен; он один, чтобы уподобиться Тебе, вновь изникает и многократно повторяется»[30]. Ну разве о том дне, что измеряется движением стрелки по кругу, размеченному 12-ю цифрами, можно так сказать? Так можно сказать лишь о тех днях, что у автора Библии, а не у часовщиков - «дни вечности кто исчислит?» (Сир.1,2).
