Архимандрит Августин (Никитин) - Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга
Как бы ни относиться к стихотворчеству графа Хвостова, но его строки, посвященные Казанскому собору (1811 г.), оказались пророческими:
Зри, Царь! И духом веселися:
Се древо плод свой принесло!
От славы к славе возносися,
Не прикоснется россам зло.
Сам Тот, Кто громом управляет,
Моря волнует и смиряет —
Господь, могущий Царь миров,
Предъидет всюду пред тобою;
Господь невидимой рукою
Искоренит твоих врагов![817]
О месте упокоения прославленного полководца образно пишет Павел Свиньин: «Из храма сего, отслужа молебствие с коленопреклонением и возложив на перси свои икону Святыя Казанския Божия Матери, Герой (Кутузов. – а. А.) отправился принять начальство над российской армией и провожаем был за город народом, возлагавшим на него великие надежды свои; и вскоре тот же благодарный народ привез сюда на себе драгоценные останки его для отдания ему последнего долга»[818].
Похороны светлейшего князя состоялись 13 (25) июня 1813 г. Для погребальной колесницы хотели сделать изображения четырех ангелов, символизирующих добродетели, всегда сопутствовавшие Кутузову, – благоразумие, твердость духа, мужество и человеколюбие. Но не успели, и в последний путь полководец отправился в сопровождении одной лишь фигуры ангела-хранителя. При въезде торжественной процессии в город простой люд выпряг из траурной колесницы шестерку лошадей, впрягся в катафалк и довез его до Казанского собора с криками: «Ах, батюшка ты наш! Защитник ты наш! Мы тебя довезем хоть на край света!»[819]
Как выглядела в те годы могила М.И. Кутузова и каков был интерьер этой части собора, можно представить себе, читая строки, написанные А.С. Пушкиным в 1831 г. во время польского восстания:
Перед гробницею святой
Стою с поникшею главой…
Все спит кругом; одни лампады
Во мраке храма золотят
Столпов гранитные громады
И их знамен нависший ряд.
Под ними спит сей властелин,
Сей идол северных дружин,
Маститый страж страны державной,
Смиритель всех ее врагов,
Сей остальной из стаи славной
Екатерининских орлов.
В твоем гробу восторг живет!
Он русский глас нам издает;
Он нам твердит о той године,
Когда народной веры глас
Воззвал к святой твоей седине,
«Иди, спасай!» Ты встал – и спас…[820]
В тревожные месяцы Отечественной войны 1812 г. под сводами Казанского собора звучали слова митрополита Амвросия. 17 июля 1812 г. он прочитал здесь воззвание ко всем сословиям России – сплотиться во имя веры против общего врага. В этом призыве архипастыря были такие слова: «Властолюбивый, ненасытимый, не хранящий клятв, не уважающий алтарей враг покушается на нашу свободу, угрожает домам нашим, на благолепие храмов Божиих еще издалеча простирает хищную руку. Сего ради взываем к вам, чада Церкви и отечества, приимите оружие и щит, да сохраните верность и охраните веру отцов наших. Приносите с благодарением отечеству те блага, которыми отечеству обязаны, не щадите временного живота (земной жизни. – а. А.) вашего для покоя Церкви, пекущейся о вашем вечном животе и покое… Взываем к вам, мужи именитые, стяжавшие власть или право на особенное внимание своих соотечественников, предшествуйте примером вашего мужества и благородной ревности тем, которых очи обращены на вас. Да воздвигнет из вас Господь новых Навинов, одолевающих наглость Амалика, новых судей, спасающих Израиля, новых Маккавеев, огорчающих цари многи и возвеселяющих Иакова в делах своих. Наипаче же взываем к вам, пастыри и служители алтаря! Яко же Моисей, во весь день брани с Амаликом, не восхотел опустить рук, воздеянных к Богу: утвердите и вы руки ваша к молитве дотоле, доколе не оскудеют мышцы борющихся с нами. Внушайте сынам силы упования на Господа сил… Да будет, как было всегда, и утверждением и воинственным знамением россиян, сие пророческое слово: о Боге спасения слава»[821].
15 сентября 1812 г. в Казанском соборе праздновалась очередная годовщина коронации императора Александра I. По окончании молебна царская чета и цесаревич Константин Павлович вышли из храма и сели в карету. Николай Иванович Греч, присутствовавший при этом, так описывает увиденное.
«Государь был бледен, задумчив, но не смущен; казался печален, но тверд. Площадь была покрыта народом. Карета тихо двинулась. Государь и государыня кланялись в обе стороны с приветливою улыбкою доверия и любви. Народ не произносил тех громких криков, которыми обыкновенно приветствовал в торжественные дни возлюбленного монарха; все, в благоговейном безмолвии перед великою горестью русского царя, низко кланялись ему, не устами, а сердцами и взорами выражая ему свою любовь, преданность и искреннюю надежду, что Бог не оставит Своею помощью верного Ему русского народа и православного царя…»[822]
13 ноября 1812 г. в Казанском соборе оглашен Манифест (от 3 ноября), объявляющий «благодарность народу»[823]. А 1 января 1813 г. здесь прозвучали слова Манифеста (от 25 декабря 1812 г.) об окончании Отечественной войны. В этот день в столице был пушечный салют, весь день раздавался колокольный звон, а вечером – иллюминация[824]. Когда Александр I с победой вернулся из-за границы и вступил в Казанский собор, митрополит Амвросий встретил его с крестом и святой водой. В своем обращении к императору маститый архипастырь сказал: «Благословивый тя Господь предходил пред тобою всегда, претворяя пути стропотные в пути гладки, сломляя вереи железные и врата медные сокрушая. Благословивый тя, облагодатив намерение, исполнил желание твое, увенчав подвиги, прославил имя твое во всех народах, прославил имя твое, не яко завоевателя усердного, но яко победителя-христианина, укрощающего злое благом… Славно о тебе и в нас Вездесущий прославися. О Божий слуга нам во благое! О благой рабе Всевышнего! Вниди в радость Господа твоего. Возьмите врата князи ваша, возмитеся врата священные, и внидет Царь благословенно славный»[825].
Через год после смерти А.С. Пушкина один из его современников посвятил гробнице Кутузова такие строки: «Из Казанского собора Смоленский князь (Кутузов. – а. А.) вышел, приняв благословение архипастыря, для отражения врагов. В Казанском же соборе и прах его покоится, окруженный трофеями его неувядаемой славы»[826]. Ежегодно 16 апреля перед гробницей Кутузова совершалась панихида[827].
Примечательна судьба высокохудожественного серебряного иконостаса, под местными иконами которого некогда значилось: «Усердное приношение Войска Донского». На это сооружение, выполненное при императоре Николае I, пошло около 100 пудов серебра, часть которого пожертвовали донские казаки, отбившие при отступлении Наполеона в 1812 г. серебряную утварь, награбленную завоевателями в московских церквах. Отнюдь не случайно серебро передали именно в Казанский собор. Вот что писал тогда М.И. Кутузов настоятелю собора по этому поводу: «Разорители святых храмов пали под бременем своего нечестия. Ничто, похищенное у Божества, не осталось в их власти, и победители со смирением кладут на алтарь Бога святыню… Серебро, 40 пудов, доставляемое мною, есть дар неустрашимых донских казаков вашему храму»[828].
В дар Казанскому собору Кутузов прислал из похода и список Ченстоховской иконы Божией Матери. Этот образ помещен в правом приделе, за левым клиросом на северном выступе стены; икона привлекала даже и инославных поклонников-поляков[829].
Известно, что война будит низменные инстинкты, особенно когда армия преследует поверженного противника, и возникает соблазн «грабить награбленное». Впрочем, на армейском языке это называется «взять трофеи». Сведения об этом можно почерпнуть из записок графини С. Шуазель-Гуффье. По происхождению полячка (в девичестве – Тизенгаузен), она вышла замуж за камергера русского двора – графа Антония Людовика Шуазель-Гуффье, сына известного французского дипломата и путешественника, который, будучи французским послом в Константинополе, в начале революции 1789 г. эмигрировал в Россию. (Принятый на русскую службу, впоследствии назначен директором Императорской Публичной библиотеки[830]).
Отечественная война 1812 г. застала графиню Шуазель-Гуффье в Литве. В Вильно она видела не только пленных французов и тела мертвых солдат, но и «любителей трофеев». «Рядом с ужасными картинами нищеты обогатившиеся грабежами казаки продавали на ассигнации и за самую низкую цену слитки золота, серебра, жемчуг, часы и драгоценные вещи. В то же время они продолжали грабить по деревням, – сетует графиня. – Я постоянно просила Кутузова дать охрану моим знакомым. „Какие негодяи, – говорил мне при этом фельдмаршал, – им всегда мало, вот я заставлю их вернуть награбленное“. На самом деле он принудил казаков доставить известное количество серебряных слитков для статуй двенадцати апостолов в Казанском соборе, в Петербурге»[831].
