Павел Берснев - Лабиринты ума
Каждый поток сознания генерирует свои сновидения, свои реальности (чистые – нирвану, или омраченные – сансару). Все эти сны-реальности иллюзорны и не имеют самостоятельного бытия, самостоятельной сущности. Сансара и нирвана разворачивается в пространстве ума. Переплетаясь, сновидения-иллюзии омраченных потоков сознания образуют общий, вселенский сансарический круговорот. Интенсивные сны-переживания одних могут передаваться другим (в силу схожей кармы, общего неосознанного «соглашения»), и тогда один поток сознания может оказаться в иллюзорных проекциях другого потока.
Все потоки сознаний восходят к единой основе – трансцендентной, т. е. запредельной для понимания и чувственного восприятия недвойственной Абсолютной Реальности – Хаосу, Сияющей Пустоте, Богу, Дао, Природе Ума. Пожалуй, на глубинном мистическом уровне многие религии смогут найти главную Точку Соприкосновения. В этом понимании заключается интегральное единство индивидуального и его надындивидуальной основы, восприятия формы и пустоты, сознания и его изначальной природы. Если мы говорим о потенциальном содержании всего возможного опыта в изначальной природе, это вовсе не означает, что «там» ВСЕ вещи и явления лежат в некой запакованной форме. Это не готовые программы, которые ждут своей реализации-распаковки. Совсем нет! Это чистая возможность всего. И поэтому одновременно это и Пустота, и Полнота бытия. И от индивидуальностей – чистых потоков сознания – зависит, каким будет содержание этого восприятия.
Некоторые полагают, что буддисты считают Будду Шакьямуни чуть ли не Абсолютом, Богом. Но это искаженное представление. Так мы превращаем Будду в некоего единого вселенского «бога-творца». Но идея «бога-творца» как раз и была той идеей, которую Будда превзошел и развенчал в тот миг, когда стал Пробужденным. Абсолют – это не какая-то вселенская «личность» и «мировое сознание», в котором нам суждено раствориться или которому мы должны подчиниться. Абсолют – это Сияющая Пустота, Природа каждой бессмертной индивидуальности, каждого потока ума – наш настоящий Отец и наша Мать. Качество абсолютной реальности – естественная буддовость.
Индивидуальности единичны и не сводимы к одной сверхличности, которая поглощает, в конечном итоге, все иные, «иллюзорные» индивидуальности. В случае если бы мы признали существование некоего абсолютного сознания, некоего сверхиндивидуума, мы вернулись бы к идее бога-творца, пусть и в наиболее монистической форме (не признающей существования иных сознаний, отличных от божественного), так как это мы видим, например, в кашмирском шиваизме.
Вместе с тем фундаментальная природа всех индивидуальностей едина. Отсюда и возникает сама возможность общения и взаимопонимания индивидуумов. Причем надо отметить, что единство этой фундаментальной природы субстанциональное, а не субстратное. Иными словами, единая природа – это не материал, «глина», из которой созданы все горшки, а единство фундаментальных качеств природы каждого живого существа. Так, например, в дзогчене (высшем учении тибетского буддизма и бона) делается акцент на различии понятий «ум» и «природа ума». Как каждое живое существо имеет свое индивидуальное тело, отличное от других, так и умы всех существ различны. Но вот качество всех этих умов одно и то же. Умы индивидуальны, а качества их всеобщи. Поэтому человек может изучать лишь свою собственную природу, хотя качества, которые он обнаруживает в этой природе, будут одинаковыми для всех живых существ (см., напр.: Шардза Таши Гьялцен, Лопон Тензин Намдак «Практика дзогчен традиции бон»).
* * *Существует мнение, что на Востоке все внимание переносится на «всеобщее», а «индивидуальное» остается в пренебрежении. Однако такие заявления – лишь наследие «колониальной надменности», неспособности разглядеть Мудрость в воззрениях «безликих азиатов».
Индивидуальность на Востоке, во всяком случае в его «буддийской составляющей», всегда очень и очень ценилась. Недаром в буддизме говорится, что с рождением каждого человека возникает целая вселенная, как и с его смертью – целая вселенная разрушается. В этой мысли заключен огромный смысл, поскольку каждому потоку сознания «отводится честь» (иначе – признается очевидное) быть творцом целой вселенной, той вселенной, которую он воспринимает и которая взаимодействует с вселенными окружающих его потоков сознания.
Мы все творцы, и мы должны взять на себя ответственность за нашу Вселенную. Пора прекратить посылать проклятья небесам за «изъяны» нашего мира, сваливать всю вину и взваливать всю ношу на хрупкие плечи ветхого днями старца с седой бородой —«творца неба и земли», причем старца, которого никогда и не существовало, кроме как в нашем сознании.
Most people think,Great God will come from the skies,Take away everythingAnd make everybody feel high.But if you know what life is worth,You will look for yours on earth:And now you see the light,You stand up for your rights. Jah!
(Get Up Stand Up. Bob Marley)Все бессмысленные протесты против «бога-творца» – протест против наших собственных проекций в небо. Оттого и кидает нас из крайности в крайность – от неистовой слепой веры в небесного самодура до столь же оголтелого атеизма.
В этом смысле буддийское понимание этики воистину уникально. Мы творим добро не потому, что хотим получить за него вознаграждение или избежать наказания (кары Небес), а потому, что добро, любовь – это естественное выражение нашей изначальной природы. Человек может быть счастлив лишь тогда, когда спонтанно выражает свою истинную природу. Счастье и радость – не последствия правильного поступка, не награда за него, а естественные качества нашей природы. Нам незачем бояться «страшного суда» и «карающего судии». Поступки, противоречащие нашей истинной природе, сами заставляют нас страдать. Пожалуй, в христианской Европе первым осознал эту идею Барух Спиноза, провозгласивший, что счастье не в награде за добродетель, а в самой добродетели. Конечно, идея эта не была новой. Так, например, Диоген Лаэртский в трактате «О человеческой природе» сообщает, что основатель школы стоицизма Зенон (336—264 гг. до н. э.) был первым, кто заявил, что конечная цель человека – жить согласно с природой. А жить согласно с природой по Зенону означает то же самое, что жить согласно с добродетелью. Ведь сама природа ведет нас к добродетели. «И наоборот, жить добродетельно – это значит то же, что жить по опыту всего происходящего в природе, потому что наша природа есть лишь часть целого. Стало быть, конечная цель определяется как жизнь, соответствующая природе (как нашей природе, так и природе целого), – жизнь, в которой мы воздерживаемся от всего, что запрещено общим законом, а этот закон – верный разум, всепроникающий и тождественный с Зевсом, направителем и распорядителем всего сущего. Это и есть добродетель и ровно текущая жизнь счастливого человека, в которой все совершается согласно с божеством каждого и служит воле всеобщего распорядителя».[174]
С точки зрения буддийского учения, пробужденные индивидуумы, имея одну Природу, тем не менее не сводимы к одной мегаличности, личностному творцу мироздания. И это еще одно подтверждение признания ценности индивидуальности, характерной для буддизма и Востока в целом. Правда, с позиции абсолютной реальности, в состоянии изначальной мудрости (на санскрите «джняна», на тибетском «еше», ye shes) различия между «собой» и «другими» преодолеваются и становятся нереальными. Но вместе с тем это вовсе не означает слияние «многого» в «одном». Поскольку и «многое» и «одно», так же как «различие» и «тождество» – всего лишь категории рассудочного мышления (на санскрите «викальпа», на тибетском «намтог», rnam rtog). Тогда как высшая изначальная мудрость преодолевает ограниченность рассудочного мышления.
Для пояснения этой идеи мастера тибетского буддизма используют метафору «кувшина». Пространство внутри сосуда и за его пределами одно и то же. Если кувшин разбить, «внешнее» и «внутреннее» пространство «сольется». По существу оно и не было разделено. Лишь на уровне рассудочного ума существует деление на внешнее и внутреннее пространство, на внешние и внутренние элементы, на внешние и внутренние энергии. Само пространство не имеет границ. В пространстве могут стоять тысячи, миллионы, бесчисленное множество кувшинов. Однако пространство внутри них и за их пределами одно и то же. Так же не существует бога, как одного большого кувшина, который вмещал бы в себя все остальные кувшины. Даже если мы допустим, что такой мегакувшин существует, окажется, что за его «пределами» простирается все то же пространство.
Вот такое безмерное, ясное, светозарное пространство, объемлющее все умопостроения-концепции, все «кувшины», все границы и все пределы, и есть пространство ума.
