Марк Абрамович - Иисус, еврей из Галилеи
Что же заставило первосвященника забыть свои сложные праздничные обязанности и заняться арестом Иисуса в эту святую для всех евреев ночь? Есть в заповедях о субботе и праздниках только одно исключение, позволяющее нарушить их святость, это спасение жизни человека или устранение опасности, угрожающей его жизни. Мог ли первосвященник Каиафа организовать арест Иисуса, нарушая при этом законы Субботы, запрещающие такие действия? Да мог, если бездействие в этом деле представляло реальную угрозу для жизни людей. А такая угроза была!
Смертельная опасность нависла над самим первосвященником и над его приближенными. Пилат, желавший правдами и неправдами обелить себя перед императором, лихорадочно искал доказательства заговора в верхах Иерусалима. Ему как воздух нужен был внутренний враг, угрожающий империи, и именно в Храме. Оправдать изъятие денег из храмовой казны можно было только желанием предотвратить их использование для организации восстания. Только на наличие заговора он мог «списать» свою жестокую расправу над самаритянами (как необходим диктаторам внутренний враг, мы с вами очень хорошо знаем!).
Кто ищет, тот всегда найдет, и судьба в последний раз улыбнулась Пилату — сама послала ему настоящий мятеж, да еще во главе с «Мессией». Схватив на месте преступления Варавву «со товарищи» и выведав у них, что они действуют по указаниям самого Мессии, Пилат получил козырную карту против Храма и жрецов. Ведь Иисус учил и в Храме, и не раз. Кому, как не первосвященнику и храмовой страже, выражающим свою лояльность кесарю, следовало схватить мятежника и на деле доказать верность императору.
Доносительство придумано не сегодня, все тирании держатся на «стукачах» и «доброжелателях». Послужной список клана Анны, к которому принадлежал первосвященник, свидетельствует о том, что Каиафа прекрасно владел искусством интриг и шпионажа и был осведомлен о действиях прокуратора. Он понимал: в этой ситуации счет идет не на дни, а на часы. Ему нужно было опередить Пилата и арестовать Иисуса первым. Абсолютно прав евангелист Иоанн, когда пишет о первосвященнике: «Это был Каиафа, который подал совет Иудеям, что лучше одному человеку умереть за народ» (Иоанн, 18:14). Это место Евангелия, ради елейного образа Христа, явно подверглось редактуре, скорее всего было сказано: «лучше умереть одному человеку, чем всему народу» — именно такое высказывание диктовалось логикой событий. Каиафа разгадал ходы прокуратора, он учуял смертельную опасность, исходящую от Пилата.
Евангелисты говорят, что еще накануне этих событий «собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафа, и положили в совете взять Иисуса хитростью и убить» (Матфей, 26:3–4). Это произошло за два дня до Пасхи. Марк о совещании не упоминает, но говорит как бы вскользь: искали, мол, первосвященники и книжники, как бы взять его хитростью и убить (Марк, 14:1). Лука также ничего не говорит о предварительном совещании, а лишь констатирует факт, что «искали первосвященники и книжники, как бы погубить Его, потому что боялись народа» (Лука, 22:2). Эти разноречивые и невнятные свидетельства утверждают скорее обратное — никакого совещания не было, тем более, во дворе первосвященника. Не нужна была и особая хитрость. Для того, чтобы убрать неугодного человека, достаточно было подослать к нему наемного убийцу, тем более, что на ночь Иисус с учениками уходил из Иерусалима в Гефсиманию. Ничего не было проще, чем «убрать» Иисуса ночью после ареста на месте. Это было тем более легко, что можно было сослаться на вооруженное сопротивление со стороны его учеников, да и свидетелей этому не было бы, так как ученики Иисуса «оставивши Его, все бежали» (Марк, 14:50). Но такой надобности не было, ибо публичные выступления Иисуса ничем не отличались от проповедей других фарисеев и, как ни стараются евангелисты доказать обратное, никакой опасности для саддукейской верхушки не представляли.
Лишь одна причина могла заставить первосвященника созвать у себя дома совет Малого Синедриона, а его членов вынудить в полном составе явиться на него: предотвратить угрозу расправы Пилата над всей верхушкой. Первосвященник и его окружение должно было продемонстрировать свою лояльность римскому цезарю, схватив Иисуса прежде римлян. Это был вопрос жизни.
Первосвященнику нужен был живой Иисус. Его арест был единственной возможностью разрушить замыслы прокуратора. Ради спасения своей жизни, а также жизни сотен, а может быть, и тысяч людей было решено: невзирая на святость праздника, Иисуса арестовать. В эту ночь нужно было действовать оперативно, у Каиафы не было времени советоваться с приближенными. Он принимает решение об аресте самостоятельно и, несмотря на праздничную ночь, срочно собирает ближний совет. «А взявшие Иисуса отвели Его к Каиафе первосвященнику, куда собрались книжники и старейшины» (Матфей, 26:57). Марк как бы подчеркивает это обстоятельство: «И привели Иисуса к первосвященнику; и собрались к нему все первосвященники и старейшины и книжники» (Марк, 14:53). Это был совет приближенных сановников первосвященника. Марк специально подчеркивает, что первосвященники и книжники «ввели Его в свой синедрион». А иначе и быть не могло, у первосвященника была очень веская причина созвать на ночное заседание «свой Синедрион».
Закон утверждал однозначно:
1. Синедрион не заседает в частных домах и вне территории Храма, это противоречило Писанию. Местом его работы являлся Зал Тесанных Камней, только решения принятые там имели законную силу, и оттуда «закон вышел на весь Израиль» (V Sanhesrin XI 2). «Если по какому делу затруднительным будет для тебя рассудить… то встань и пойди на место, которое изберет Господь, Бог твой» (Второзаконие 17:2). Таким местом избрал Господь Храм, только там Синедрион имел право отправлять правосудие. Это подтверждается еще раз: «И поступи по слову, какое они скажут тебе…» (Второзаконие, 17:10). На храмовой территории действовали три судебные инстанции Синедриона: одна у подножия Храмовой горы, другая у входа в здание Храма, третья в Зале Тесанных Камней. (Sifrei Shoftim 152) Лишь первая и вторая инстанции занимались рассмотрением гражданских и уголовных дел, третья — высшая занималась законодательством.
2. Синедриону запрещалось разбирать уголовные дела ночью, их следовало начинать и заканчивать до захода солнца. Мишна говорит: «Гражданский иск разбирается днем, но может окончиться ночью; уголовные дела разбираются днем и должны быть завершены до захода солнца. Если обвиняемый оправдан, разбирательство заканчивается в тот же день. Если же нет, оно будет отложено на следующий день, когда и будет вынесен приговор. Поэтому разбирательство по уголовному делу никогда не производится накануне Субботы и накануне праздника» (M Sanhedrin IV 1).
3. Разбирательство уголовных дел не производилось ни в праздник, ни накануне праздника.
4. Подсудимый не мог быть осужден только по собственным показаниям, или только по признанию в совершеннии им преступления: «По словам двух свидетелей, или трех свидетелей, должен умереть осуждаемый на смерть: не должно предавать смерти по словам одного свидетеля» (Второзаконие 17:6). И еще: «Недостаточно одного свидетеля против кого-либо в какой-нибудь вине и в каком-нибудь преступлении и в каком-нибудь грехе, которым он согрешит: при словах двух свидетелей, или при словах трех свидетелей состоится дело» (Там же, 19:15). Так гласил закон…
5. Человек не мог быть признан виновным, если свидетели не предупредили его заранее о преступности поступка и о мере наказания за него. Подсудимый мог быть предан смертной казни не иначе, как после признания его виновным судом в составе 23 судей на основании показания истинных свидетелей, подтвердивших факт совершения преступления и то, что он был предупрежден, что преступление карается смертью (B Sanhedrin 8b, T Sanhedrin XI 1). Незнание закона было хорошей защитой обвиняемому и хорошо служило ему до того, пока обратное не было твердо установлено.
Таким образом, можно считать доказанным, что Большой Синедрион не мог судить Иисуса. Кроме того, Рим лишил первосвященника права его созывать. Так что созван был Малый Синедрион Двадцати Трех, Синедрион состоящий из сторонников первосвященника, где большинство членов были саддукеями, которые не придерживались «фарисейских» законов устной Торы. Дело в том, что Писание прямо не запрещает судить преступника в канун праздника и в праздничные дни, даже фарисеи этот вопрос решали двояко. В Талмуде сохранились следы споров о дозволенности в исключительных случаях приводить приговор в исполнение в субботу (B Sanhedrin 56a).
Тора тоже не запрещает напрямую судопроизводство ночью, поэтому формально саддукеи могли собрать Малый Синедрион в пасхальную ночь. Об этом прямо говорится в комментариях Синедриона «Если после заседания (не закончившегося в этот день — прим. мое) он будет признан невиновным, его освободят. В другом случае заседание будет прервано до следующего утра. Они (судьи) воздержатся от обильной пищи и питья и будут всю ночь совещаться парами друг с другом, а рано следующим утром возвратятся в судебный зал» (M Sanhedrin V 5). Но и по саддукейскому закону нельзя было нарушить обоснованность обвинений, оговоренных выше. (Второзаконие, 17:6 и 19:15).
