Владимир Бибихин - Сборник статей

«Что делать?» — вопрос вдвойне неуместный. Сделано уже почти все — и уже почти все в мире, который устроило себе и который не устраивает современное человечество, сделано. Окружающая среда, превратившаяся в одно название, выталкивает нас из себя. Мы ведь еще не согласились быть тоже чистой видимостью, хотя многое склоняет нас к тому. Все велит искать: где же оно, неподдельное бытие? Не всегда же было только сползание существующего в ничто.

В каком смысле Хайдеггер сказал, что бытие требует человека? В том, чтобы мы еще тщательнее прочесывали планету, может быть, где–то на дне океана оно еще есть, и надо создать мощные приборы и машины, чтобы оттуда его извлечь? Или в каком–то другом смысле? Существо человека — присутствие. Возможно, бытие требует прежде всего, чтобы человек перестал отсутствовать там, где он только и может найти себя?

Присутствие, говорит Хайдеггер, имеет форму настроения. Настроение не каприз, не причуда, а «мелодия», «основной тон», каким дает о себе знать человеческое существо.

Куда нас занесло? Разве бытие — музыка? Нужны ли нам сейчас эти романтические мечтания? Не следует ли вернуться к настоящей, серьезной философии? Время ли говорить о музыке, когда нас гнетет предкризисное или давно уже кризисное состояние общества и природы?

Неожиданно мы вспоминаем старую историю, рассказанную Платоном в «Федоне». Сократ, один из основателей здания европейской мысли, поведал друзьям в день своей казни, что ему много раз снился один и тот же сон, которому он всю жизнь следовал. Видел он не всегда одно и то же, но слова слышал неизменно одинаковые: «Сократ, твори и трудись на поприще муз».

Музами в классической Греции именовались высшие искусства, среди них философия. Под знаком искусства, техне, складывалось отношение человека, словесного и поющего существа, к миру.

Дело поэтому не в нашей оценке Хайдеггера, тем более что не нам и даже не нашим близким потомкам подводить тут итог. Дело в нашей собственной мысли: будет ли она мыслью или станет расчетом, и тогда уже не очень важно, насколько этот расчет будет сложным и изощренным. Дело в нашем собственном слове: сможет ли оно отвечать тишине бытия, храня его собою и себя — в нем, или затеряется самой ненужной вещью среди теснящих вещей мира, в котором все меньше мира.

Примечания

1

Впервые опубликовано в журнале «Новая Юность» 1994, № 1, апрель. (О.Л.).

2

Курс 1991–1992 уч. года, философский факультет МГУ им. Ломоносова. Данный текст — лекция 11.2.1992 с небольшими изменениями. Заглавие и примечания добавлены 19.1.1993*.

* Из письма В.Б. Н. Струве: «…Мой отрывок «Возвращение отцов» содержит мое окончательное отношение к новому активному племени приватизаторов культуры. Не то что с ними надо или хотя бы можно бороться, их слишком много и они победят, но однажды сказать, что о них думается, надо. Как в свое время со стороны можно было снисходительно смотреть на большевиков, тогдашних захватчиков культуры, так теперь, боюсь, издалека не видно, как скверен новый активизм, как он снижает, буквально срезает уровень речи, слова.» (Сост.).

3

Я все же исходил из того, что литературным грабежом среди бела дня в общем потоке экономического и другого грабежа занимается только литературный герой, Одиноков, а его автор виноват разве что в садизме, с каким он наслаждается совсем по–настоящему болезненными криками людей, обиженных персонажем. Мне говорят, что сейчас Одиноков без остатка ассимилировал автора, но за его сочинениями я уже не слежу и его имя пока не считаю заслужившим упоминания.

4

Рядом с Галковским уже встает Курицын. За ним поднимается пока еще безымянный варвар, тоже совершенно одинокий, тоже непомерно талантливый, тоже жадный до наследства, тоже ироничный к идеалам.

5

Сейчас, на переходе тысячелетий, звучание слова изменяется так, как еще не бывало, возможно, со Средних веков. Это изменение, чуткими замеченное, но еще мало кем осмысленное, дает о себе знать в нежелании печататься, когда самое важное снова остается в рукописи, во взгляде, в жесте. Оборотная сторона той же перемены — жадный захват разреженного пространства активными сочинителями, которые имитируют говорок былой публицистики, на всякий случай устраивая ей при этом полный погром. Загадочная черта изменившегося пейзажа в том, что новейшие знаменитости не становятся событием. «Новый мир», совсем недавно еще интеллектуальный и либеральный, перехватывает Одинокова у «Нашего современника», который первым открыл «наиболее яркого и глубокого мыслителя нынешнего молодого поколения России» (Наш современник 1992, 11, 168), — и ничего. Единственная у нас независимая газета громогласно объявляет сенсационную статью того же глубокого мыслителя, где он начинает хоронить уже живых, — и хоть бы что. Менее яркий мыслитель молодого поколения восхищается в «Литературной газете» тем, что более яркий заранее рад всем мыслимым насмешкам над собой и оттого якобы совершенно непотопляем; литератору характерным образом не приходит в голову что насмешка еще не последнее средство против нахрапистого писателя, возможно простое уменьшение интереса к нему. Непривычность новой ситуации в том, что большого театра словесности («литературного процесса»), требовательного и отзывчивого, теперь нет, и нетерпеливым гениям приходится играть по собственным правилам на ими же сооруженной сцене (постмодерн). Они мстят за свое одиночество отцам и, добив их, еще больше жалуются потом на оставленность.

6

Статья была написана на основе нескольких лекций из курса «Чтение философии» (МГУ, осень 1991 — весна 1992) и опубликована в сб. «Благо и истина: классические и неклассические регулятивы» М.: ИФРАН, 1998.

7

L. Wittgenstein. Philosophische Untersuchungen. Oxford, 1953. Выборочный перевод.

Сканировано с книги: Онтологическая проблематика языка в современной западной философии. Часть II, М., 1975, 169–176. (О.Л.).

8

Один из многочисленных исследователей творчества Л. Витгенштейна Т. — де Мaypo пишет: «Известно, что «Философские исследования“ можно рассматривать как книгу по чистой философии языка… Как утверждает сам Витгенштейн в своем «Введении», это «Логико–математический трактат», вывернутый наизнанку… Здесь также имеется своя методология и онтология, совершенно отличные от методологии и онтологии «Трактата““. Витгенштейн не занят обнаружением феноменов, а тем более — доказательством того, что те или иные феномены существуют. Он стремится выяснить условия, при которых мы познаём феномены, то есть модальности наших утверждений о них» (Tullio dt Mauro. L. Wittgenstein. His place in the development of semantic. Dordrecht, 1967, p. 43). Особенно важным представляется Т. — де Мaypo пересмотр Витгенштейном представления о «первичных элементах». Витгенштейн «Философских исследований» отказывается говорить о них в абсолютном смысле. До человека, по его мнению, нет разграниченных категорий предметов. Поэтому неверно описывать значение слова, исходя из вещи или понятая, которое это слово, по–видимому, обозначает. Семантический анализ должен прежде всего начинаться с использования слова (ук. соч., р. 45). (Примеч. перев.).

9

Витгенштейн имеет в виду текст Августина ( «Исповедь» I 8), приведенный им выше на латинском языке: «Когда они (старшие) называли какую–либо вещь, и когда они согласно сказанному ими слову совершали в направлении чего–либо телодвижения, я тоже видел это, и понимал, что эта вещь получала от них то название, которое они произносили, когда желали ее показать. Это их желание явствовало из движений тела, которые суть как бы природный язык всех людей, действующий благодаря тому, что выражение лица и глаз, а также движение прочих членов и звук голоса указывает на переживание души при прошении, обладании, отвержении и избежании вещей. Так я мало–помалу узнавал, знаками каких вещей являются слова, расставленные по своим местам в разных предложениях и часто слышимые; а выучившись с помощью взрослых также и произношению этих знаков своими устами, я выражал уже и собственные желания». (Примеч. перев.).

10

М.: Аграф, 1997. — 320 с.; серия «Путь к очевидности».

11

№12, декабрь, 2000.

12

Приводится по изданию: Ницше и современная западная мысль: Сб. статей. Под ред. В.Каплуна. СПб, 2003. С.330–345.

13

Ссылки на тексты Ницше даются по изданиям: KSA, 12 (Nachgelassene Fragmente 1885–1887). В этом случае указывается только номер рукописи и номер фрагмента; Friedrich Nietzsche, Werke, hrsg. von Karl Schlechta, 6 Bde. M?nchen; Wien: Carl Hanser Verlag, 1980.