Иван Охлобыстин - Иоанн Кронштадтский
А сам батюшка? А он, высказавши последнюю просьбу: “Кайтесь же! Кайтесь!” – повторивши ее на амвоне и на двух концах солеи, стал на амвоне, и, не отвращая лица от народа, прислушиваясь к покаянному плачу его, – сам, посредник между небесным Судиею и кающимися грешниками, сам, земной судия совестей человеческих, стоит недвижимо, поник главою и весь погрузился во внутреннюю молитву…
Наконец и сам отец Иоанн пролил слезы, отер их белым платочком и – перекрестился в благодарность Богу за слезы покаянные – народные… О, незабвенная картина!.. И она была довольно продолжительна – никак не меньше пяти, а то и всех десяти минут (не до точных вычислений было).
Дух сокрушения о грехах проник во все сердца. Перечисления грехов, наименования их я не слышал, а, говорят, бывает иногда. “Тише-тише, братья”, – слышится новая просьба батюшки. Устанавливается тишина, хотя и слышится глухое, затаенное в глубине стесненного сердца воздыхание. “Слу-шай-те! Мне, как и всем священникам, Бог даровал власть вязать и разрешать грехи человеков… Слушайте, прочитаю молитву ра-зре-ши-тельную! Наклоните главы свои: я накрою вас епитрахилью и благословлю и получите от Господа прощение грехов”. Тысячи голов смиренно преклоняются, читается разрешительная молитва, берет отец Иоанн конец своей епитрахили и проводит по воздуху на все стороны и благословляет.
Слава Тебе, Господи, слава Тебе! Удостоил Ты и меня, грешника, испытать блаженное состояние: слезы, туга сердечная сменились неизъяснимою радостью, облегчением на сердце. Да, что ни говорите, как ни судите, люди маловерующие, а здесь необычное явление. Здесь же и урок мне. Например, пастырь Кронштадтский в “общей” исповеди достигает несравненно больших плодов, чем я в частной исповеди, хотя бы я не только пять-десять, а и полчаса и целый час говорил бы о покаянии каждому пришедшему ко мне на исповедь грешнику. Вот и осуди, законник, общую исповедь отца Иоанна: Бог заступник его. Равно как нет здесь и поблажки лени моей: за мою общую исповедь Бог осудит меня. Отец Иоанн в исключительных условиях в этом случае…»
Восторженные отзывы проповедям отца Иоанна дает и другой очевидец – студент В.М.:
«…Слезы обильно лились из его глаз. То один, то другой платок вынимал он из кармана и отирал их. О чем плакал этот дивный муж? Не бывает слез без глубокого душевного волнения. Нет слез без чувства любви и живой мысли. Если бы кому-нибудь удалось, так сказать, анализировать слезу отца Иоанна, то какое бы богатейшее содержание можно было найти в ней. Настроение отца Иоанна так высоко в эти минуты, что невольно передается другим и повышает в значительной мере настроение всех здесь присутствующих в это время. Многие почти в экзальтированное состояние приходят в эти минуты. Мне рассказывали, что некоторые не раз видели над престолом в момент пресуществления Святых Даров Ангелов. Небожители как бы сослужители земножителю при совершении им таинства…
…Трогательно было смотреть в это время на отца Иоанна. Он стоял, глубоко растроганный и потрясенный всем. Уста его шептали молитву, взор был обращен к небу. Стоял он молча, скрестивши руки на груди, стоял как посредник между небесным Судией и кающимися грешниками, как земной судия совестей человеческих. По лицу его катились крупные слезы. Он закрыл свое лицо руками, но и из-под них капали на холодный церковный пол крупные слезы. О чем же он плакал? Кто может изобразить его душевное состояние в эти минуты? Отец Иоанн плакал, соединяя свои слезы со слезами народа, как истинный пастырь стада Христова, скорбел и радовался душой за своих пасомых. А эти овцы заблудшие, грешные, увидя слезы на лице своего любимого пастыря и поняв состояние его души в настоящие минуты, устыдились еще больше самих себя и разразились еще большими рыданиями, воплями, стонами, и чистая река слез покаяния потекла еще обильнее к престолу Божию, омывая в своих струях загрязненные души. Громадный собор наполнился стонами, криками и рыданиями: казалось, весь храм дрожал от потрясающих воплей людей.
– Кайтесь, кайтесь, – повторял от времени до времени отец Иоанн.
Иногда он обращался своим взором в какую-либо одну часть храма, и там все чувствовали на себе его взор. Тотчас в этом месте начинали громче раздаваться голоса, заметно выделяясь в общем хоре голосов и заражая еще более толпу. Потом опять везде царил один тон, чтобы усилиться снова там, куда обратится своими взорами отец Иоанн. Как могуче владел он всей этой массой народа – он был как бы какой маг или чародей. Скажи отец Иоанн народу, чтобы он шел за ним в эти минуты, и он всюду пошел бы за своим пастырем…»
И еще: «…Канон на клиросе читал сам, как и всегда. Нельзя было не обратить внимания на это чтение. Умиление, восторженность, твердость, надежда, упование, радость, печаль, глубокое благоговение – все слышалось в этом дивном чтении. Читает отец Иоанн, как бы беседует, разговаривает со Спасителем, Божией Матерью и святыми, как бы они вот здесь перед ним находились, а не там, где-то в недозримой для нас выси, в надзвездных заоблачных мирах. Голос чистый, звучный, резкий. Произношение членораздельное, отчетливое, отрывистое. Одно слово прочитает скороговоркой, другое протяжно чуть не по слогам, третье подчеркнет, оттенит. Ни одно слово не было прочитано им без смысла и толка. Более важные по мысли и содержанию слова произносит, обратясь даже к народу, чтобы люди могли глубже постигнуть читаемое. Сам он при этом, конечно, всецело сосредоточен на читаемом. Ничто не отвлечет его мысли в это время в сторону. Он как бы переживает все, что читает. Переживает победы над грехом и злом, совершенные святыми людьми, переживает человеческие немощи и падения, переживает времена благоволения и милости Бога к людям падшим и заблудшим. Многое из читаемого, по-видимому, это как-то и чувствуется, относит непосредственно к самому себе. О том, что совершается в это время в его душе, можно судить даже и по его наружности. Душа отца Иоанна настолько проникается мыслями, какие содержатся в читаемых им священных песнопениях, что он не может удержаться от самых разнообразных жестов. Во время чтения он постоянно как бы волнуется и как бы неспокоен. То как бы блаженная улыбка засияет на лице его, когда он читает о небесной славе Бога, Богородицы и святых Угодников Божиих. То как бы глубокая мольба начинает срываться с уст его, когда он читает о немощи, грехе и падениях человеческих. То слышишь как бы праведный гнев, глубокое отвращение, когда встречаются в Каноне слова “сатана”, “диавол”. То слышишь умиление, глубокий восторг, когда он читает о великих подвигах, победах над грехом, какие совершили святые мученики, подвижники. Иногда он наклоняется головой к самой книге; иногда потрясает ею так решительно, так кстати, так победоносно, так чудно-торжественно. Меняет часто тона. То наконец, во время пения ирмоса или ектений, когда сам не поет с певчими, преклоняет одно или оба колена тут же на клиросе; закроет лицо руками и молится, молится. Горячо, умильно молится… Итак, не болезненно-нервное состояние отца Иоанна вызывает все эти жесты и движения, как где-то и когда-то писали, а то глубокое проникновенное религиозное настроение, в каком бывает в эти минуты отец Иоанн. Да иначе и не может быть. Человек – не дух; пока мы будем в теле, всякое глубокое чувство, всякая горячая искренняя молитва будет так или иначе отображаться вовне. Не скрыть нам наших искренних, неподдельных чувств никогда…»
ИЗ ДНЕВНИКОВ ОТЦА ИОАННА
«К чему ведет пост и покаяние? Из-за чего труд? Ведет к очищению грехов, покою душевному, к соединению с Богом, к сыновству, к дерзновению пред Господом. Есть из-за чего попоститься и от всего сердца исповедаться. Награда будет неоценимая за труд добросовестный. У многих ли из нас есть чувство сыновней любви к Богу? Многие ли из нас со дерзновением, неосужденно смеют призывать Небесного Бога Отца и говорить: Отче наш!.. Не напротив ли, в наших сердцах вовсе не слышится такой сыновний глас, заглушенный суетою мира сего или привязанностью к предметам и удовольствиям его? Не далек ли Отец Небесный от сердец наших? Не Богом ли мстителем должны представлять себе Его мы, удалившиеся от Него на страну далече? – Да, по грехам своим все мы достойны Его праведного гнева и наказания, и дивно, как Он так много долготерпит нам, как Он не посекает нас, как бесплодные смоковницы? Поспешим же умилостивить Его покаянием, и слезами. Войдем сами в себя, со всею строгостью рассмотрим свое нечистое сердце и увидим, какое множество нечистот заграждают к нему доступ божественной благодати, сознаем, что мы мертвы духовно».
Уроки святого
С 1857 года отец Иоанн стал давать уроки Закона Божия в Кронштадтском городском училище. Когда отцу Иоанну была предложена там законоучительская должность, он с радостью согласился. С открытием гимназии отцу Иоанну представлялась возможность руководить детьми до зрелого возраста. В школу отец Иоанн, по собственным его словам, вступил как «делатель в питомник душ».
