Константин Зноско - Исторический очерк Церковной унии. Ее происхождение и характер

Однако, несмотря на эти дружелюбные сношения, Иннокентий, лишь только пал Константинополь, изменил свою миролюбивую политику по отношению к Восточной Церкви и стал действовать наси­лием. Несмотря на осуждение крестоносцев за веро­ломное нападение на Константинополь, он не замед­лил поставить на Константинопольскую кафедру своего латинского Патриарха при существовании законного Патриарха Иоанна Камитера. Между тем к крестоносцам он писал: «Вы предупредили все упреки, какие только можно сделать крестоносцам, потому что, не имея никакого права, ни власти над греками, без всякой причины отклонились от чис­тоты своего обета, завладев Константинополем, вме­сто того чтобы освободить опять Иерусалим. Но все­го преступнее было то, что некоторые из вас, не щадя ни веры, ни возраста, ни пола, совершали всенарод­но всякие нечистоты, предавая насилию рабов, не только жен и вдовиц, но и дев и инокинь; не доволь­ствуясь расхищением сокровищ царских и боярских, вы коснулись святотатными руками церковного до­стояния и расхитили алтари, утварь, престолы, ико­ны и мощи. Таким образом, греки не могут более решиться подчинить себя Римской Церкви, потому что они видят в латинах только преступления и дела тьмы, за которые их ненавидят, как псов».

Вот к чему в конце концов клонится осуждение папой крестоносцев. Не за вероломство и за мерзо­сти греховные он исключительно укоряет их, а главным образом за то, что разрушили его надеж­ду на подчинение власти его православного мира.

В конце своего письма Иннокентий даже оправды­вает разгром Константинополя крестоносцами при условии, если только они выполнят и миссию обра­щения православных в свою веру. Так, он далее продолжает: «Поелику же судьбы Божии неисповедимы, мы не хотим легко судить сего дела, прежде нежели не известимся подробнее; ибо, может быть, греки пра­ведно были наказаны за свои грехи неправедным ва­шим против них поступком, а Бог не оставит вас на­градить праведно (sic!) за то, что вы были орудием Его мщения. Итак, отложив все сомнительные сии вопро­сы, долгом считаю отвечать вам решительно, чтобы вы удержали за собой и защищали землю, данную вам судом Божьим, надеясь со страхом, что Он простит вам прошедшее, если с правдой станете управлять свои­ми подданными, сохраняя их в мире и согласуя с на­шей верой». В окружном же послании своем к Запад­ной Церкви Иннокентий еще определеннее заявляет, что «Господь, желая утешить Церковь Свою присоеди­нением отделившихся, отнял владычество от греков надменных, суеверных и непокорных и предал оное латинянам, смиренным, благочестивым, православ­ным и покорным» (Флери. Кн. LXXVI, гл. 13).

В таком же духе отвечает он и греческому импе­ратору Ласкарису, жаловавшемуся на неистовства латинян в Константинополе и на их вероломный поступок. Осуждая лицемерно перед ним латинян; он, однако, приводит некоторые оправдания в их за­щиту и в заключение убеждает Ласкариса покорить­ся новому императору латинскому, потому что все сие случилось по суду Божию за непокорность гре­ков Римскому престолу (ibid., гл. 26). Эти письма как нельзя лучше указывают на замысел Иннокентия наложить свою самодержавную руку на Восточную Церковь, который он надеялся привести в исполне­ние, пользуясь трагическим ее положением.

Во время существования на Востоке Латинской империи еще дважды предпринимались попытки к соединению Церквей. Попытки эти, однако, не были результатом пожеланий прийти к соглаше­нию путем обоюдных уступок — инициатива их исходила от пап, а об уступках Рима не могло быть и речи.

В 1232 г. папа Григорий XI, посылая в Анато­лию францисканских монахов для проповеди сло­ва Божия между иноверными, поручил им войти в сношения с императором Иоанном Ватакисом и Патриархом Германом, жившим в Никее, по воп­росу о соединении Церквей. По сему поводу, с со­гласия императора и Патриарха, происходили между православными и посланниками папы про­должительные прения об исхождении Св. Духа и опресноках, и они не окончились ничем положи­тельным, так как обе стороны остались при сво­ем мнении. По поводу этих прений Патриарх пи­сал папе: «Исследуем подробно, кто виною разрыва: если это мы, то укажите нам зло и при­ложите врачевство; если латиняне, то не думаю, чтобы вы захотели по неведению или преступно­му притворству оставаться вне наследия Божия. Ибо всякий согласится, что существо раздора со­стоит в разноречии догматов, нарушении канонов и изменении обрядов, принятых нами от отцов на­ших, и все могут служить свидетелями, что мы простираем руки к миру, когда исследуется ис­тина, дабы обоюдно не называть друг друга схиз­матиками. Много сильных повиновалось бы вам, если бы не страшились они тех неправедных насилий, какими обременяете своих подчиненных; от сего проистекают кровавые войны и опустоше­ния городов, и заключения храмов, в коих прекра­щается Божественная Жертва. Недостает одного мученичества, но и оно недалеко, что могут зас­видетельствовать ужасы латинян в Кипре» (Флери. Кн. LXXVI, гл. 26). И кардиналам писал он, «что все зло происходит от тиранства Римской Церк­ви, которая из матери сделалась мачехой и тем более порабощает Церкви, чем более ей покоря­ются» (ibid. Кн. LXXX, гл. 20). Вот неложный го­лос православного святителя, так метко опреде­ливший причины раскола между Церквами и наметивший папам пути церковного единения, и папа не оставляет послания Патриарха без ответа. Однако, вместо того чтобы ответить ему по суще­ству, он только укоряет Греческую Церковь в том, что она, отделившись от Римской, сделалась рабой светской власти, через что якобы мало-помалу от­стала от истинной веры и церковного порядка.

Такую же попытку встречаем мы и в 1254 г. По ходатайству дочери греческого императора, коро­левы венгерской Марии, и францисканцев, быв­ших послами на Востоке и действовавших по на­казу папы, были отправлены императором Иоанном в Риме к папе Иннокентию IV архиепис­копы Сардийский Андроник и Кизичский Григо­рий для договоров о соединении Церквей. Они ус­тупали папе все, что только могло согласоваться со Священным Писанием и соборными постанов­лениями относительно его первенства; себе же требовали возвращения Константинополя как патриаршего престола, на котором опять мог бы водвориться восточный Патриарх с присвоенны­ми ему преимуществами, и удаления Патриарха латинского. За эту же уступку они потребовали также от папы, чтобы тот не оказывал помощи ла­тинскому императору Балдуину в борьбе с гре­ческим императором. На эти предложения папа ответил, что на Вселенском Соборе будет рассмот­рено дело обоих государей — Иоанна и Балдуина, и тогда решится вопрос, кому из них должен принадлежать Константинополь; если же этот престольный город достанется грекам, то ничто не помешает пребыванию в нем двух Патриархов, ибо у каждого из них есть там свое стадо. Чтобы задобрить греческих посланцев, папа одарил их богатыми дарами и пообещал Константинополь­ской патриархии даровать множество привиле­гий. Таким образом, папа как будто и уступал Кон­стантинопольскому Патриарху часть власти, законно ему принадлежащей, но у него же похи­щенной. Странным также является признание папой права на совместительство двух Патриар­хов вопреки всяким каноническим нормам. Смерть папы и императора, последовавшая в том же 1254 г., прервала дальнейшие сношения по унийному вопросу.

Глава IV

ИМПЕРАТОР МИХАИЛ ПАЛЕОЛОГ И ЕГО НАСИЛЬСТВЕННЫЕ ПОПЫТКИ К ВОССОЕДИНЕНИЮ

После смерти греческого императора Иоанна Ватакиса престолом его малолетнего сына незакон­но овладел Михаил Палеолог. Дабы лишить своего соперника возможности возвратить отнятый пре­стол, Палеолог ослепил его, за что и был подверг­нут Патриархом Арсением церковному отлучению. То же подтвердил и преемник Арсения Герман, и только пять лет спустя духовник его Иосиф, постав­ленный на престол патриарший, после многих со­вещаний снял с него отлучение. Такая твердость Патриархов по отношению к Палеологу вызвала в последнем ненависть не только к ним, но и к са­мой Церкви. Проявленная жестокость Палеолога к своему сопернику свидетельствует о его зверском и необузданном характере, готовом при достиже­нии известных целей руководствоваться не общим благом, а личными интересами, проявление коих он впоследствии обнаружил и при своих попытках к воссоединению Церквей.

В 1261 г. Палеологу удалось отнять Константино­поль у латинян, но, чувствуя свой престол нетвердым и опасаясь изгнанного из Константинополя импера­тора Балдуина, он обратился к папе Урбану IV с гра­мотой будто под предлогом соединения Церквей, а на самом деле с целью получения от него поддержки в борьбе за престол. Между прочим он писал папе: «Удивляюсь, что вы отлучили от Церкви генуезцев ради заключенного ими со мной мира и что, содержа первую степень между епископами, предпочитаете кровопролитие миру между христианами, каковы генуезцы и греки. Поскольку нельзя исправить прошед­шего, предупредим будущее. Вам бы, как отцу наше­му, должно было предварить нас, но я первый предлагаю мир и не касаюсь теперь догматов и обря­дов, что можно будет легко устроить после». Папа от­вечал Палеологу, что он с радостью принимает его мирные предложения, но не может дать разрешения латинским князьям оказать помощь грекам, пока греки не подчинятся Римскому престолу. В целях предложенного Палеологом соединения, папа Урбан в 1263 г. отправил к нему четырех францисканских монахов для соглашения о вере, но преемник Урбана Климент IV остался недоволен присланным к нему исповеданием Михаила, так как оно, выражая право­славные взгляды, было не согласно с нововведения­ми латинскими. Ввиду сего папа препроводил импера­тору полное исповедание Римской Церкви, содержащее в себе подробное изложение догматов, таинств, а глав­ное — учения о папском главенстве, заключив его та­кими словами: «Мы не намерены подвергать веру сию новым испытаниям, почему излагаем ее просто, без всяких доказательств и посылаем к вам с нашими из­бранными нунциями, с коими можете прислать также своих мудрейших, и обещаем, если нуж­но, созвать Собор для утверждения союза» (Флери. Кн. LXXXV, гл. 55). Попытка папы навязать пра­вославным свое исповедание не удалась.