Преподобный старец Верховский - Творения
Полезнее же и много лучше безбедно и благословно отцу с непокорным и своенравным отнюдь не связываться в сожитие, как святые отцы повелевают, говоря: «нет нам таковым ни единого слова». Какая польза и радование отцу от такого брата, если каждый день видит и слышит его противоречие, негодование и роптание? К тому же отец и от Бога будет иметь осуждение за удержание при себе такого непокорного, ибо он, отверженный и изгнанный, если восчувствует и познает свой вредоносный губительный нрав и обычай и предастся иному, искуснейшему отцу, или иными какими судьбами Божиими обретет себе спасение. Всему же братству, чрез удаление его, последует мир и спокойствие.
Слово 18. О послушании и безгодном сетовании
Самомнительный брат важнейшее самое и полезнейшее и легкое соделывает для себя тягостным и бесполезным. Если бы с простодушием и верою принимал послушание и творил бы все повеленное безрассудно, то без малейшего затруднения и скорби извещался бы о своем спасении и радовался бы душою. Он же высокоумием своим и своенравием всякому послушанию, повелению или наставлению отца прилагает свое рассуждение и рассмотрение, и через это лишается духовного мира и спасительных плодов, и хотя совершает повеленное, но без веры, с негодованием и ропотом. А поэтому, как Сам он, так и каждое дело, творимое им, не благоприятно Богу.
Да рассуждает же сам такой, где и в чем обретается его послушание, не лучше ли равенство и братство; истиннее же наглое взятие преимущества пред отцом своим. И бывает гордый наставник своему по Богу отцу и наставнику. И вместо того, чтобы со смирением от единого слова слушать и повиноваться, он дерзостно противоречит и самовластно подает советы, как мудрейший и искуснейший своего отца.
Отец же говорит такому: «Брат, я не как наставник тебе говорю, но как брат, нужное только объявляю, ты же как обладатель и судия рассматриваешь и рассуждаешь, добро ли будет или нет; то где в тебе хотя бы дух смирения, и кроткое монашеское послушание и терпение, и как это оскверненное послушание почитать [или именовать] истинным послушанием?»
Благоразумный отец должен от такого высокоумного и непокорного ученика и послушника умалчивать и скрывать некоторые дела, чтобы менее было ему осуждения: ибо отец, как только начинает при нем объявлять или повелевать что-либо, как он в ту же минуту делается дерзким судиею и советником, а не послушником. Следовательно, всякое отеческое заповедание и глаголание бывает брату в грех и осуждение.
О брате и послушниче! Как можешь и уповаешь благоугодить Господу, если живешь с отцом твоим совершенно противно Божественной его воле и учению? Сам отец твой должен опасаться и ухищряться творить или говорить то, чтобы было в угодность твою, чтобы чрез то избегать немирствия твоего и крамолы. И так ты несогласием своим и непокорным нравом связываешь отца твоего? Как же связанный тобою отец может освободить и разрешить, и отъять от тебя твои страсти и пороки? Но отцу поистине лучше самому быть связанным и не говорить и не обличать тебя, чем доводить до негодования и противоречия, и чрез то множайшему подвергать осуждению.
Но и самому отцу — непрестанная болезнь и печаль, если ученик живет по своему разуму, не слагаясь с его волею и учением. Как же примет лечение себе такой брат, если не уважает слов своего отца и всегда отягощается его поучением? Поистине, если не имеете веры к отцу своему и наставнику, то всуе и без пользы протекают дни его, и обоим, ему и наставнику, непрестанное огорчение и томление. Лучше такому брату удалиться и пойти к иному, искуснейшему, ему же сможет покорить разум свой и волю.
Подобает новоначальному брату с самого вступления своего с опасностью прилежно испытывать и рассматривать, не кроется ли некоего еретического нечестия у этого отца, к которому намерен прилепиться в сожительство, или не бывает ли столь злобен, потому что быть ему не примирительным отнюдь, и к такому пусть не предается, ибо не безбедственно есть для ученика оставить и удалиться от отца, ему же по Богу предавшись. И от единого только нечестия еретического безгрешно есть оставить и удалиться.
Если же благодатью Божией от этого чист и свободен отец, то все прочие всякие его повеления и распоряжения подобает принимать с простотою и послушанием, хотя бы что казалось и не добром.
Подобает помнить всегда, что не за добрые и искусные дела и работы уготована награда монашествующим, но за смирение, послушание и терпение. А если возмалодушествует и не захочет терпеть, и оставит отца своего и братство без справедливой и благосклонной на то вины, такого святые и богоносные отцы уподобляют Иуде предателю, и говорят: мертв душою и лишен Божьей благодати.
Братству же всему подобает с таким, который противится и не покоряется отцу своему, отнюдь не сообщаться, но бегать и удаляться, как от прокаженного, потому что святые отцы и тех равно отлучают и отвергают, которые с такими сообщаются.
Если игумен или иерей кого отлучит, то с таким не должно никому иметь сообщения. Тем более, кого все вселенские соборы и святой Василий Великий и прочие богоносные отцы либо проклинают, либо отвергают, либо отлучают и окаивают, — не подобает с такими сообщаться. Равно и святой Златоуст повелевает от такого всему братству отвращаться, ибо если один отец его отвергнет, а братия дружественно будут с ним обращаться, то не возомнит ли он, что по неразумию или по злобе отец отвергает его, и утвердится во мнении, что если бы он был не прав и виновен, то и все братство вместе с отцом отвратилось бы от него. А потому и останется не исправен в своем ожесточении и нечувствии. Неисправление же его и погибель душевную взыщет Бог на тех, которые благоприятствовали ему и не вспомоществовали, не единодушествовали с отцом.
Слово 19. О подвиге и творении легких дел
Сколько удобно и благопоспешно благодать Божия устроила пребывание наше на месте этом, где пресечены все вины к великим грехопадениям, как то: сребролюбствовать нет потребы, враждовать с кем-либо не имеется вины, излишнего и роскошного не приобретается, пьянство, блудодеяние и чародеяния и подобные смертельные грехи не должны между нами и вспоминаться. Этих всех и прочих избежали мы не своим старанием или заслугами, но единою только благодатью Божиею. Оставлено же нам только одно малейшее борение — да не в конец будем праздны от духовного подвига, как то: есть подобает с воздержанием, отметать в неразрешенное время сластопитание, храниться от ропота, не погружаться в многоспание, по силе понуждать себя во бдении, стараться о чистом сердечном молении, не печься о суетных и излишних потребах, с мирянами не много разглагольствовать и не распытывать об их делах, о всякой вещи благословляться, с непритворным смирением просить прощение, на всякое повеление быть готовым и не непослушным, и прочие, что приличествует жительству монашескому.
Если же этих легчайших подвигов не постараемся исполнить, то в чем окажется пред Богом достодолжная от нас покорность, боязнь, любовь и благодарение? И в чем можем отличаться от бессловесных скотов, если по приятии столикой Божией благодати проживем все дни наши, только насыщаясь и покоясь? За это, по слову святого Пророка, неминуемо из чести, которую дает нам Бог, чтобы быть чадами Его, приложимся скотом несмысленным и уподобимся им (см. Пс.48,13).
В иноческих добродетелях ухищряется диавол и обманом уловляет слабых и унылых, показывая им неудобство, труд и тяготу, когда отнюдь не имеется никакого неудобства, ни труда, ни излишней тяготы, более же множайший покой и отрада, чем в мирском пребывании. Он же прельщает равным образом, якобы показывая мечтанием страшилища, когда истинно нет ничего.
Какое затруднение или стеснение истребляет объедение и довольствует умеренным питанием? Какая тягота не вдаваться во излишественный и безвременный сон? Не более ли от этого получаем умное трезвение, но и здравие телесное сохраняется более от умеренного сна и пищи. И еще: какое неудобство отсекать свою волю, не быть ропотливым и блюстись от прекословия, пребывать же в покорности и послушании? Какой стыд быть искренно откровенным своему по Богу отцу и обладателю? Какой труд преодолеть праздность, леность и нерадение? Какое неудобство может воспретить, чтобы отринуть, Бога ради, свои прихоти, своенравие и, согласуя со Святым Писанием, вдаться в покорение и послушание, и возложиться во всем на волю и мудрование отца своего, а через то стать в постоянном мире и покое, и беспечалии, и знать о своем спасении?
Если же спросите, почему иные в иночестве многие года прожившие, всегда отягчаются, унывают, изнемогают и потом впадают в великие преступления?
