Филип Янси - Где Бог когда я страдаю?
Джони Эриксон–Тада рассказывает, как однажды побывала в интернате для умственно отсталых. Она часто посещала больницы и интернаты, и, сидя в инвалидном кресле, рассказывала свою историю. Обычно все слушали ее, затаив дыхание. На этот раз ее слушатели не способны были сосредоточиться на ее рассказе. Когда Джони стала рассказывать о рае, ее уже никто не слушал.
День был жаркий, Джони почувствовала, как по спине текут струйки пота. Она изо всех сил пыталась вернуть внимание слушателей. Наконец она в отчаянии выпалила: «На небесах вы обретете новый разум». Не успели эти слова сорваться с ее губ, как Джони пожалела о сказанном: не жестоки ли они, не оскорбительны ли? Но в то же мгновение атмосфера в комнате изменилась: больные встретили ее слова радостными возгласами и громкими аплодисментами.
Слова пробудили в них глубинные надежды. Больные лучше, чем кто–либо другой осознавали: их разум недоразвит, далек от совершенства. И вот перед ними открывается обетование — надежда всех христиан: впереди их ждет жизнь, которую не будут омрачать болезни. После смерти они получат полное исцеление. Апостол Павел напоминает нам: «Наше же жительство — на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа, Который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его, силою, которою Он действует и покоряет Себе все» (Флп 3:20–21).
Мне кажется, что мы, западные христиане, со свойственным нам высокомерием стесняемся подчеркивать свои надежды на вечную жизнь, на получение обещанных наград на небесах. Могу припомнить лишь пару проповедей, в которых говорилось бы о «венце жизни» или о «венце праведности». Современная культура твердит нам, что наше страдание — это единственная реальность, а вечная жизнь на небесах — несбыточные мечты.
Но какую еще надежду дать парализованному человеку или матери ребенка, больного синдромом Дауна? На что им надеяться? Чтобы ответить на эти вопросы, расскажу вам историю Марты — участницы группы «Ни дня напрасно». Ее история в каком–то смысле охватывает все, что я узнал о страдании за тот год, в течение которого посещал группу.
Я обратил внимание на Марту во время первой же встречи. У остальных налицо были явные признаки тяжелой болезни: редкие волосы, землистый цвет кожи, отсутствие конечностей, непроизвольные подергивания. У Марты внешне все было в порядке: привлекательная двадцатишестилетняя девушка. Я подумал, что она ходит на собрания группы, как и я — с кем–то за компанию.
Когда до нее дошла очередь рассказывать о себе, она поведала: совсем недавно у нее обнаружили амиотрофический латеральный склероз (АЛС). Год назад от этой болезни умер ее отец, а еще двумя годами раньше скончался дядя. АЛС редко передается по наследству и еще реже встречается у молодых женщин, но, к несчастью, Марта попала в число исключений.
Эта болезнь разрушает нервные клетки. Сначала утрачивается контроль за движениями — действиями рук и ног, кистей и стоп. Затем болезнь подкрадывается к непроизвольным движениям — нарушается работа дыхательной системы и наступает смерть. Бывает, болезнь пожирает свою жертву быстро. Бывает, что недуг развивается довольно медленно. Отец и дядя Марты после начала болезни протянули два года. Марта знала о течении болезни все до мельчайших подробностей.
Первый раз я пришел на встречу группы в марте. В апреле Марта уже сидела в инвалидной коляске. Ходила она с большим трудом, из–за этого ее уволили с работы (она работала в университетской библиотеке).
К маю у Марты отказала правая рука, она больше не могла пользоваться ходунками. Врач–физиотерапевт научил ее поднимать вещи с пола с помощью хитроумного приспособления, состоящего из швабры и клейкой ленты. К этому времени она уже с трудом управлялась и с механической коляской.
К июню отказали обе руки. Пальцы еще шевелились, и Марта — пусть с трудом, — но могла нажимать кнопки пульта новой электронной коляски. Ей требовался круглосуточный уход, и она была вынуждена перебраться в стационар.
Я стал регулярно навещать Марту, вывозил ее на короткие прогулки, иногда привозил на машине на встречи группы. Я понял, по каким причинам болезнь лишает человека человеческого достоинства. Прежде чем надеть на Марту туфли, мне нужно было проверить, не скрючились ли у нее пальцы на ногах, и расправить их — иначе ей будет больно. Я научился, прежде чем просунуть руки Марты в рукава, аккуратно выпрямлять и пальцы рук. Сажая девушку в машину, я внимательно следил за тем, чтобы не повредить ей руки, бессильно болтающиеся по бокам. Оказалось, не так–то легко аккуратно усадить в маленькую машинку безвольное тело весом в шестьдесят килограммов.
Без посторонней помощи Марта не могла выполнить ни одного действия: ни одеться, ни подставить себе судно, ни устроить голову на подушке. Когда она плакала, кто–то должен был сидеть рядом, чтобы вытирать ей слезы и сопли. Тело было ей совершенно неподвластно.
Иногда мы с Мартой говорили о смерти и о надежде. Признаюсь честно, когда говоришь о полном исцелении, воскресении и вечной жизни с человеком, находящимся в положении Марты, великие упования христиан начинают казаться пустым звуком. Они звучат неубедительно и легковесно. Марте не нужны были ангельские крылья — ей нужны были руки, которые не висели бы как тряпки; рот, из которого не текли бы слюни; легкие, которые работали бы, как положено. Должен признать: перед ее мучениями меркла даже вечная жизнь без страданий и слез. Казалось, вечная жизнь — слабое утешение для измученной девушки.
Она, конечно же, думала о Боге, но едва ли думала о Нем с любовью. Она всем сердцем противилась обращению к Богу, считая что прийти к Нему можно только из любви, но никак не из страха.
К октябрю стало понятно, что жить Марте осталось недолго — болезнь стремительно прогрессировала. Вскоре девушке пришлось тренировать дыхание с помощью аппарата, похожего на детскую игрушку: нужно было изо всех сил дуть в трубочку, чтобы маленькие синие шарики в колбочках подлетали кверху. Между мучительными выдохами Марта вслух размышляла о том, что лучше: сначала потерять голос или сразу перестать дышать? В конце концов она решила: хорошо, если первыми откажут легкие. Лучше быстрее умереть, чем умирать безгласной, будучи не в состоянии произнести ни слова.
Сказывалось недостаточное снабжение мозга кислородом: во время разговора Марта то и дело засыпала. Иногда по ночам она в ужасе просыпалась, чувствуя, что задыхается, но не могла позвать на помощь.
Несмотря на трудности с передвижением, Марта смогла в последний раз съездить в свой любимый летний домик в штате Мичиган и побывать в родительском доме неподалеку. Она делала последние приготовления к смерти, со всеми прощалась.
Марте отчаянно хотелось пожить хоть пару недель дома, в своей чикагской квартире, проститься со всеми друзьями и подготовиться к смерти. Но как осуществить мечту, если Марте нужен круглосуточный медицинский уход? Пребывание Марты в больнице оплачивало государство, но о финансировании специализированного ухода на дому не могло быть и речи.
В Чикаго нашлась организация, которая предоставила Марте бесплатную помощь. Члены христианской Общины Ребы окружили Марту любовью и заботой, в которых особенно нуждалась умирающая девушка. В этой общине была женщина — ее звали Сара, — страдавшая параличом ног. Она прекрасно понимала, как мучительно жить в теле, которое тебе не повинуется. Во многом благодаря Саре община решила взять Марту на свое попечение и сделать все возможное, чтобы та смогла осуществить свои последние мечты.
Ради Марты шестнадцать женщин перестроили свою жизнь. Они разделились на две группы, поделили между собой домашние обязанности и заботу о своих детях, и стали посменно по двое дежурить около Марты. Еще семнадцать человек из общины образовали молитвенную группу. Они молились за Марту, об ее исцелении. Они молились и за тех, кто служил умирающей и свидетельствовал ей о любви Божьей.
Шестнадцать женщин все время были рядом с Мартой. Они выслушивали ее жалобы и путаные речи, купали, помогали ей сесть, укладывали спать, дежурили ночами у кровати, прислушиваясь к ее дыханию. Они молились за нее, любили ее. Когда Марте становилось страшно, они всегда были готовы ее утешить. Эти женщины помогли Марте почувствовать свою значимость — она перестала ощущать себя беспомощным и ненужным созданием. Она — со всеми своими бедами и страданиями — была нужна им. Эти женщины стали для Марты олицетворением тела Христова — Церкви.
Сестрам удалось донести до девушки суть надежды всех христиан. В конце концов Марта, видя Божью любовь, явленную ей христианами, обратилась ко Христу. Она продолжала считать Бога–Отца безжалостным и даже жестоким, но отдала себя в руки Бога–Сына, Который умер за нее на кресте. Не страх подтолкнул ее к Господу — она почувствовала Его любовь. На церковном богослужении Марта засвидетельствовала о своей вере и приняла крещение.
