НИКОЛАЙ КУЗНЕЦОВ - ЮРОДСТВО И СТОЛПНИЧЕСТВО
При сообщеніи человѣку истиннаго пророчества происходитъ воздѣйствіе Духа Божія на духъ человѣческій, которое возвышаетъ естественныя силы человѣка до сверхестественнаго состоянія. Въ этомъ состояніи человѣческій духъ не пассивенъ, но настолько-же активенъ, насколько и при воспріятіи впечатлѣній внѣшняго міра. По этому взаимодѣйствію божественнаго Духа на человѣческій духъ, божественная истина усвояется не механически послѣднимъ, но, говоря нѣсколько вульгарно, переваривается въ сознаніи и дѣлается собственностью воспринимающаго лица. Очевидно, здѣсь личныя силы человѣка служатъ содѣйствующими факторами откровенія и условливаютъ его. Такъ и должно быть. Только на этой гармоніи силъ божескихъ и человѣческихъ и основывается откровеніе. Св. юродивые – не мечтательные умы, не болѣзненныя натуры, носящія въ своей крови много магнитной силы и потому могущія говорить свободно о будущемъ. Нѣтъ, это умы здоровые, ясные и спокойные. Предсказанія ихъ имѣютъ твердый характеръ, какъ-бы часто ни обманывала надежда, повидимому, какъ бы далеко не затягивалось исполненіе предсказанія, какъ бы сильно не противорѣчилъ предреченію дѣйствительный ходъ вещей, – все это не смущало св. юродивыхъ, не безпокоило и не сбивало съ толку. Они съ неподвижностью скалы держались за свои откровенія. Они, подобно живописцу, рельефно рисовали картину будущаго, внося въ нее новыя и, притомъ, самыя мелкія, опредѣленныя черты (напр. предсказаніе св. Михаила Клопскаго о паденіи Новгорода, предреченіе св. Николая Псковскаго о томъ, что Іоанну Грозному не придется громить Псковъ и т. п.). Есть-ли какое-нибудь сходство св. юродивыхъ съ языческими прорицателями? всѣ операціи, по которымъ изрекали языческіе прорицатели будущее, основывались на обманѣ. Чрезъ хитрость они старались распространить свою практику. Отъ обмана наживали себѣ деньги и развивали корыстолюбіе. Вотъ черты, говорящія о нравственной испорченности языческихъ прорицателей. Затѣмъ, самыя предсказанія угадывались по шуму листьевъ въ Додонѣ. Шумъ листьевъ додонскаго дуба язычники принимали за таинственный голосъ самаго Зевса и всячески пытались разгадать его волю. По сказанію Геродота отвѣты давались женщинами, а истолкователями ихъ были жрецы. Для истолкованія шума листьевъ священнаго дуба требовалось особенное вдохновеніе. Средствами вызыванія вдохновенія служили обряды: омовенія, куренія, питье воды изъ священнаго источника и т. п. Кромѣ шума листьевъ священнаго дуба, провѣщательное значеніе видѣли въ пѣніи птицъ, гнѣздившихся на вѣтвяхъ дерева, въ звукѣ мѣдныхъ сосудовъ, въ журчаніи источника и въ снахъ, видѣнныхъ жрецами, когда они засыпали на землѣ на принесенныхъ дарахъ. Въ Дельфійскомъ прорицалищѣ шарлатаны вдохновлялись еще болѣе, чѣмъ въ Додонскомъ. Главною сценою прорицалища была пещера, изъ которой выходили одуряющіе холодные газы, приводившіе человѣка въ болѣзненное, ненормальное состояніе. Дѣйствіе этихъ холодныхъ испареній доводило пиѳію до того, что она вздрагивала, металась, говорила или кричала самыя безсвязныя, непонятныя фразы. Предъ процессомъ одуренія пиѳія постилась, купалась въ Касталійскомъ источникѣ, надѣвала длинную мантію, распускала волосы, на голову надѣвала золотой вѣнецъ, жевала лавровый листъ и садилась надъ упомянутой пещерой на треножникѣ. Ея безсвязныя сентенціи и фразы, изреченныя въ экстатическомъ состояніи, истолковались, какъ и въ додонскомъ прорицалищѣ, жрецами; послѣдніе, конечно, объясняли эти фразы по своему субъективному взгляду, а главное, соображаясь съ обстоятельствами тѣхъ лицъ, къ которымъ относилось пророчество.
Изъ представленнаго краткаго очерка о главныхъ греческихъ оракулахъ легко можно видѣть – отъ чего зависѣло и въ чемъ состояло вдохновеніе языческихъ прорицателей. Здѣсь мы видимъ совершеннѣйшій контрастъ св. юродивымъ – предсказателямъ. У послѣднихъ вдохновеніе становилось сознательнымъ актомъ и сообщенное чрезъ вдохновеніе воспринималось, хотя въ возвышенномъ, но все-таки нормальномъ настроеніи духа. Не то у языческихъ прорицателей. У нихъ была полная потеря сознанія. И къ великому удивленію, только это болѣзненное настроеніе духа и считалось у язычниковъ единственнымъ средствомъ къ воспріятію сверхъестественныхъ откровеній. Даже знаменитая александрійская школа учила, что истинное откровеніе возможно тогда, когда духъ познающій выступитъ изъ того состоянія, въ которомъ онъ сознаетъ различіе между началомъ познающимъ и предметомъ познанія. Для познанія верховной истины и верховнаго начала единственное средство заключается въ непосредственномъ созерцаніи или въ такомъ состояніи сознанія, когда въ немъ умолкаютъ всѣ опредѣленныя мысли, представленія, и весь духъ приходитъ въ нераздѣльное единство съ самимъ собою и съ источникомъ бытія. Такое состояніе александрійскіе мыслители называли экстазомъ. Только въ такомъ состояніи человѣческому духу непосредственно предстаетъ верховное, несказанное начало всякаго бытія. Въ этомъ состояніи и находились св. юродивые, когда пророчествовали; такъ о св. Андреѣ замѣчается, что предъ пророчествованіемъ „онъ нечувствовати себе нача на многъ часъ" [DCLVII].
Затѣмъ, выше мы имѣли случай замѣтить, что значеніе св. юродивыхъ въ обществѣ опиралось на ихъ чудодѣйственной силѣ. Они выступали въ качествѣ чудотворцевъ тогда, когда нужно было помочь людямъ въ тѣлесныхъ нуждахъ, или привести народъ къ покаянію и спасенію. Такъ, о св. юродивомъ Михаилѣ Клопскомъ разсказывается: „бывшу бездождію въ великомъ Новгородѣ, и въ окрестныхъ мѣстахъ три лѣта: не токмо же источникомъ, но и рѣкамъ изсохнути отъ бездождія. И абіе помолися святой, и потрясеся мѣсто, и изыде источникъ воды неизчерпаемыя, даже до днесь. И всѣ приходящіи людіе пріимаху отъ него воду на потребу себѣ" [DCLVIII]. Будучи вообще снисходительными къ слабостямъ человѣческимъ св. юродивые употребляли иногда свою чудодѣйственную силу для наказанія явной несправедливости, наглой обиды ближняго безстыдною ложью и для вразумленія забывающихъ Бога и идущихъ противъ своей ссвѣсти. Такъ, св. Симеонъ, подобно дрезнему пророку Елисею, наказалъ издѣвавшихся надъ нимъ отроковицъ искривленіемъ глазъ и лобзаніемъ искривленныхъ глазъ исцѣлилъ ихъ: гнушавшіяся же цѣлованія дѣвицы остались такъ, не смотря на всѣ свои просьбы потомъ исцѣлить ихъ. Причину своей невнимательности къ. нимь св. Симеонъ объяснилъ такъ: „аще не бы искривилъ очесъ ихъ Богъ, то превзошли бы блудодѣйствомъ всѣхъ женъ сирійскихъ, искривленія же ради очесъ ихъ не имутъ быти таковы" [DCLIX]. Мнимо умершій дѣйствитепьно умираетъ послѣ того, какъ св. Василій блаженный покрылъ его шубою, выпрошенной недобрыми людьми, якобы на погребеніе мнимо-умершаго товарища и сказалъ: „буди отнынѣ мертвъ во вѣки за лукавство твое – лукавнующіе погребятся" [DCLX]. Насмѣхавшіяся дѣвушки-продавщицы надъ наготою блаж. Василія теряютъ зрѣніе и послѣ слезныхъ моленій и глубокаго смиреннаго раскаянія получаютъ исцѣленіе послѣ того, какъ Василій подулъ каждой въ глаза [DCLXI]. Исцѣливъ глаза одного крестьянина, св. Симеонъ отпускаетъ его съ такимъ наставленіемъ: „се здравъ еси, ктому не кради козъ у сосѣда твоего", а знатнаго эмесскаго гражданина послѣ исцѣленія предупреждаетъ не прелюбодѣйствовать [DCLXII].
Не входя въ детальное разсмотрѣніе чудесной стороны подвига „юродства" и не останавливаясь на рѣшеніи вопросовъ, какіе обыкновенно ставятъ протестанты, отвергающіе чудеса временъ послѣ апостольскихъ, что противно св. Писанію [DCLXIII], на томъ основаніи, что они или невозможны или безполезны, или несовмѣстимы съ порядкомъ и управленіемъ вселенной, замѣтимъ только, что чудесное относится ближайшимъ образомъ къ божественному откровенію, къ вѣрѣ христіанской, которая сама имѣетъ основаніе въ предвѣчныхъ и преестественныхъ совѣтахъ Божіихъ, и что чудо и составляетъ объясненіе и доказательство Промысла Божія. Чудо предполагаетъ собою паденіе человѣка: если бы не было паденія, то не было бы нужды и въ чудесахъ. Такъ какъ люди заблудились, выступили за предѣлы нормальнаго порядка вещей и сдѣлались неспособными къ спасенію безъ Божіей помощи, то Богъ подалъ людямъ Свою помощь и подаетъ ее въ лицѣ своихъ избранниковъ, и это божественное благодѣяніе составляетъ источникъ всѣхъ чудесъ. Значитъ, всѣ чудеса направлены къ духовному назиданію и утвержденію въ добрѣ, и подлинно: всѣ св. юродивые употребляли чудесную силу то для исправленія грѣшниковъ, то для вразумленія и предупрежденія другихъ, то для обращенія въ христіанство (св. Симеонъ исцѣляетъ еврея, и тотъ принимаетъ крещеніе и т. п.). Такимъ образомъ, можно заключить, что Господь посредствомъ чудесъ Своихъ избранныхъ свидѣтелей истины все сильнѣе и сильнѣе напоминалъ, какъ и теперь напоминаетъ, о высшей цѣли, къ которой должны стремиться члены Его Царства и о превосходномъ пути любви, которымъ здѣсь, на землѣ, должно шествовать.
