Александр Лопухин - Толковая Библия. Ветхий Завет. Книги неканонические
«Присоединился (Ахиор) к дому Израилеву даже до сего дня». Это последнее выражение могло означать и не то, что сам Ахиор был жив в момент написания автором этих строк, а и то, напр., что он был жив в своих потомках, продолжавших считать себя членами общества Израилева, ничем не отличающихся от настоящих потомков Авраама.
11. Когда настало утро, повесили голову Олоферна на стену; каждый муж взял свое оружие, и вышли отрядами на всходы горы.12. Сыны Ассура, увидев их, послали к своим начальникам, а они пошли к вождям, к тысяченачальникам и ко всякому предводителю своему.13. Придя к шатру Олоферна, они сказали управлявшему всем имением его: разбуди нашего господина, потому что эти рабы осмелились выйти на сражение с нами, чтобы быть совершенно истребленными.
13. «Сказали управлявшему всем имением его». Некоторые рукописи прямо называют и самое имя этого управлявшего — Вагой. Это подтверждается и дальнейшим 14 стихом, где именно Вагой, исполняя требование начальников, идет будить своего господина.
«Эти рабы осмелились…» По мнению некоторых из исследователей, слово рабы (oi δούλοι) появилось здесь как результат смешения переводчиком в еврейском оригинале слов ??? (евреи) и ??? (рабы). Смешение этих слов, различающихся по начертанию всего в одной букве, столь похожей в обоих случаях одна на другую, действительно весьма возможно, и недаром в списке, напр., древне-латинском (Vet. Lat.) в указанном месте вместо выражения «рабы» действительно встречаем выражение: «сыны Израиля» (filii Israel), хотя это и сделано — как полагают — не потому, чтобы переводчик хотел быть более точным в переводе, а просто по самовольному изменению, желая быть более ясным.
Как бы то ни было, только и выражение «рабы» вполне уместно и не менее подходяще здесь, чем всякое другое. Оно особенно хорошо оттеняет самонадеянное и презрительное, высокомерное чувство ассириян по отношению к евреям, которых они считали как бы уже преданными во власть Навуходоносора, и на их воинственный задор хотели смотреть лишь как на ничтожнейшее безрассудство.
Против смешения ??? и ???, отчего будто бы вместо «евреи» появилось «рабы» — говорит, по-видимому, и то, что в дальнейшем 18 стихе переводчик не мог не заметить и не исправить своего недосмотра, переводя рядом с сомнительным, и уже совершенно правильно, подобное же выражение Вагоя о «Еврейской женщине, опозорившей дом Навуходоносора убийством Олоферна: μία γυνή των 'Εβραίων.
«Осмелились выйти на сражение с нами, чтобы быть совершенно истребленными» — новый образчик высшей самонадеянности и презрительного отношения ассириян к наступательному движению евреев.
14. Вагой вошел и постучался в дверь шатра, ибо думал, что он спит с Иудифью.
14. «Вагой… думал, что он (Олоферн) спит с Иудифью». См. выше коммент. к XIII:9–10. Вагой удалился последним от шатра Олоферна, затворив его в нем с Иудифью, и, подобно другим, утомленным продолжительностью пира, вероятно, так же скоро предался глубокому сну на постели своей (XIII:1 ст.). Вполне возможно, что ни он, ни другой кто из участников и свидетелей происшедшего, не заметили подозрительно скорого выхода Иудифи из шатра. Те же, которые могли увидеть ее уже вдали от шатра, совершенно не могли найти в этом чего-либо подозрительного, будучи приучены несколько ночей подряд к подобным ее экскурсиям (см. выше, к XIII:9–10 ст.).
15. Когда же никто не отзывался ему, то, отворив, вошел в спальню и нашел, что Олоферн мертвый лежит у порога и голова его снята с него.16. И он громко воскликнул с плачем, стоном и крепким воплем, и разорвал свои одежды.17. Потом вошел в шатер, в котором пребывала Иудифь, и не нашел ее. Тогда он выскочил к народу и закричал:18. рабы поступили вероломно; одна Еврейская жена опозорила дом царя Навуходоносора, ибо вот Олоферн на полу, и головы нет на нем.
16–18. От шатра Олоферна, по обнаружении убийства, Вагой идет к шатру Иудифи, отсутствие которой в шатре убитого прямо вело мысль к ней, как виновнице преступления. Отсутствие Иудифи и в своем шатре не оставляло в этом ни малейшего сомнения, что тотчас же и объявил Вагой — «с плачем, стоном и крепким воплем», разодрав свои одежды в знак величайшего горя.
«Рабы поступили вероломно». Вагой здесь или действительно представляет подвиг Иудифи осуществлением вероломно-хитрого плана всех иудеев, или просто только выражается обще, считая настоящей виновницей убийства одну Иудифь, но обвиняя вместе с нею и всех евреев, как таких, которым было нужно и приятно столь несчастное и позорное для ассириян событие.
«Еврейская жена опозорила дом царя Навуходоносора». Не так позорно было бы пасть в открытом, честном бою, как быть перехитренным и уничтоженным простой женщиной, при столь бесславной обстановке и условиях. Позор падал тем более мрачным пятном на весь «дом царя Навуходоносора», чем большим доверием и полномочиями от этого дома был наделен Олоферн, как наиболее опытный и главный вождь ассирийского войска, «второй» по Навуходоносоре (II:4).
19. Когда услышали эти слова начальники войска Ассирийского, то разорвали одежды свои, и душа их сильно смутилась, и раздался у них крик и весьма великий вопль среди стана.
19. Впечатление, произведенное страшным разоблачением гибели Олоферна — до того, что они не могли уже оказать энергичного сопротивления иудеям, — не совсем объяснимо одними психологическими законами. Несомненно, и Иудифь, верно предугадавшая это замешательство, утверждалась не на одних психологических соображениях. Ее уверенное предначертание событий (XIV:3–4) гораздо более утверждалось на вдохновенной вере в содействие Божие, которое много раз и прежде в подобных же критических до крайности обстоятельствах выводило верных Иеговы на столь же победоносное и славное разрешение затруднений. И действительно, с потерей Олоферна, в сущности, для врага вовсе не было потеряно все. Гибель его должна была бы, кажется, только еще более ожесточить ассирийцев, и, оставаясь все еще неизмеримо превосходными и по силе и численности и выгодам положения, они имели еще все средства нанести вероломному городу страшный злобный удар. Очевидно, если вместо всего этого они бегут в полном замешательстве от ничтожной сравнительно горсти иудеев, падая массами от их ударов, то — бегут гонимые и поражаемые еще другою высшею силою, не нуждающеюся для своей победы в большом количестве воинов. Так оправдалась еще раз и столь блестяще великая Божественная истина: «бегает нечестивый ни единому же гонящу» (Притч XXVIII:1) — истина, особенно ярко выразившаяся в целом ряде славных побед Израиля в эпоху Исхода, при завоевании земли обетованной, во времена Иисуса Навина, Судей, Царств и на протяжении вообще всей истории Израиля.
Глава XV
1–7. Иудеи преследуют и поражают врагов. 8–10. Первосвященник и старейшины иерусалимские приходят «видеть Иудифь и приветствовать ее» благословениями. 11–14. Торжества народные по случаю победы.
1. Когда бывшие в шатрах услышали о том, что случилось, то смутились,2. и напал на них страх и трепет, и ни один из них не остался в глазах ближнего, но все они бросившись бежали по всем дорогам равнины и нагорной страны.
1–2. «Ни один из них не остался в глазах 6лижнего». Каждый видел в другом усугубление своего страха, и в одиночном бегстве думал найти вернейшее спасение, облегчая для иудеев довершение поражения по отдельным маленьким частям. Такой смысл могут представлять приведенные слова. Можно понимать их и так, что бегство было всеобщее, без всяких исключений и одинаково у всех поспешное и беспорядочное.
3. И расположившиеся лагерем в нагорной стране около Ветилуи также обратились в бегство. Тогда сыны Израиля, каждый из них воинственный муж, погнались за ними.
3. «Расположившиеся лагерем в нагорной стране около Ветилуи» — т. е. идумеи и аммонитяне, ср. VII:18.
4. Озия послал в Ветомасфем, Виваю, Ховаю и Холу и во все пределы Израильские, чтобы известить о совершившемся, и чтобы все погнались за неприятелями для истребления их.
4. «Озия послал в Ветомасфем, Виваю, Ховаю и Холу» — см. выше, к IV:4, 6.
