Диакон Андрей Кураев - Ответы на вопросы православной молодёжи
— Религиозные праздники все более светские. Пасха — повод выпить. Церковь это осуждает?
— Конечно, ведь это двойной грех. Пьянство само по себе грех, а когда это скотство сквернит святой день, когда за пьяным столом поминаются святые имена, грех усугубляется.
— То есть, если Пасха — то «ни-ни»?
— Понимаете, Пасха для православного настолько радостный день, что у него в голове не укладывается: как можно радость заливать водкой?
— А что значит Пасха для христиан?
— Пасха в православии — это больше, чем праздник. Это и есть то мгновение, когда человек может по-настоящему быть человеком. Основное отличие между разными философскими системами и мировоззрениями в том, что они в разный мгновениях узнают «момент истины» — тот момент, когда в человеке проступает самое человеческое, самое подлинное. Кому-то кажется, что самое главное проявляется, когда человек совершает героический, мужественный поступок, кому-то — при общении с высоким искусством. Для кого-то самое важное — опыт сексуальных переживаний, для кого-то — его социальный и коммерческий опыт. А для христианства «момент истины» — это то мгновенье, когда наши маски отбрасываются, и то, что у нас в глубине, в сердце, просыпается и требовательно заявляет о своем существовании и о том, чему оно радуется и об утрате чего скорбит — вот это и есть Пасхальная ночь. Все, что существует в Церкви, существует ради Пасхи. И все то, от чего предостерегает Церковь людей, это всего-навсего правила дорожной безопасности по дороге к Пасхе. Церковь рассказывает, как надо жить, чтобы не потерять радость Пасхи, которая обретается в эту ночь.
— Есть ли какое-нибудь различие в православном и западнохристианском понимании Пасхи, кроме различия в обрядах и датах празднования?
— Разница есть. И не только в датах, а в восприятии Пасхи. Православие — религия Пасхи. В представлении католиков Пасха действительно большой и прекрасный праздник, но один из многих. Бытовая и церковная культура западных стран выше Пасхи ставит Рождество. Разумеется, Рождество — момент, когда Бог стал человеком — дивный праздник. Но в православном понимании нам важней осознать, ради чего Бог стал человеком: ради того, чтобы мы стали другими, перестали быть только людьми. Чтобы Богонасыщенность, которая была во Христе и так ярко проявилась именно в Пасхе, была наша. Это различие связано с другими различиями православной и католической культур. Вспомните, католическая живопись даже святых людей и Христа изображает как людей вполне обычных. Это натуралистическая живопись. Православные же иконы всегда подчеркивали светоносность, преображенность Христа и тех людей, которые пошли по Его пути.
В православном понимании важен не только вектор от Бога к человеку, но и обратный — от человека к Богу. По слову древнехристианского святого Иринея Лионского — «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом». И Пасха показывает нам ту высоту, к которой мы призываемся.
— Пасхе предшествует Великий пост. Но, как мне кажется, в нашей стране вряд ли резко сокращается объем продажи мясо-молочных продуктов.
— Я специально расспрашивал людей, работающих в ресторанном бизнесе. Потребление мяса сокращается даже в дорогих ресторанах. Правда, на сегодняшний день в нашей стране сложилась парадоксальная ситуация — рыба стоит дороже мяса. Ведь изначальный смысл поста так пояснялся Иоанном Златоустом в IV веке: «Подсчитай, сколько стоит стол с мясом, сколько — без. Ешь без мяса, а разницу отдай бедным». Очень многими это измерение поста сегодня забывается.
Но в любом случае, независимо от того, постился человек или нет, на Пасху приглашаются все, и в эту ночь Церковь не делает различия между теми, кто постился, а кто нет. Более того, в каждом храме будет читаться проповедь Иоанна Златоуста, где прямо говорится: «Постившиеся и не постившиеся, приидите. Для всех день радости».
— Вы часто бываете за границей, расскажите о наших православных соотечественниках за рубежом…
— В жизни русского зарубежья, к счастью, испаряется дух диссидентства. После гражданской войны русские люди, оказавшись по ту сторону железного занавеса, смотрели на Россию с болью — все рушится, все плохо, новости только трагичные. Послевоенная эмиграция состояла из россиян, которым тоже не было пути назад. Они знали, что встреча с Родиной для них будет встречей со смертью.
А в 90-е годы люди уезжали по экономическим, семейным причинам, но главное — без страха и без ненависти. И потому меняется настрой в эмигрантских приходах. Теперь люди хотят ощущать свое единство с русской церковью. Радостно ведь, находясь в Новой Зеландии, Африке или на Кипре вознести молитву о Патриархе Московском и Всея Руси, и ощутить, что Русь Святая простирается до дальних пределов мира.
Чем отличаются приходы зарубежья от приходов в России, так это малолюдством. Здесь есть свои плюсы и минусы. Приятно, когда все друг друга знают, когда отношения теплые, сердечные. Хорошо, что после службы предлагается совместное чаепитие, общение. Это заимствование у инославных, но ведь доброе и человечное есть и у неправославных христиан.
Нет, нет, не спешите обвинять меня в экуменизме. Я всего лишь повторяю то, о чем мечтал еще св. Феофан Затворник: «Отчет я читал. Там нет ничего неправославного. Хвалит штундистов не как правоверующих, а что как кто станет штундистом, так начинает добре жить. Цель у него — завесть православную штунду[131]. Ведь штунда, собственно, есть собрание для бесед благочестивых не в богослужебные часы. Тут поют духовные стихи, читают Евангелие, книги, беседы ведут. Я рекомендовал ему этот отчет представить Владыке с той целью, чтобы возбудить его заводить везде православную штунду, внецерковные собрания и беседы»[132].
Этого нам в России и по сю пору не хватает. Помните, как точно сказал Святой Ириней Лионский о грехе первых людей: «Не став еще людьми, они хотели стать богами». Прежде чем обожиться, надо очеловечиться. То есть надо научиться радоваться друг о друге, а потом нести радость о Господе. Элементарные вещи: улыбка, внимательное доброе слово, приветливый взгляд — как все это важно в жизни прихода. На малом приходе священник помнит всех и знает обстоятельства жизни каждого…
Но иногда хочется побыть наедине с Богом, хочется придти туда, где тебя не знают, затеряться в многолюдстве. Вот это чувство одиночества пред Богом в толпе необретаемо в малолюдных зарубежных приходах.
— А что значит — «предать анафеме»?
— Это значит публично засвидетельствовать несовместимость той или иной идеи с христианской верой или же отлученность данного человека или группы людей от церковного общения. И это ни в коем случае не проклятие!
В католической традиции — это проклятие, да, но в православии я знаю только один случай, когда анафема провозглашалась как проклятие. Это был 1821 год. Греки подняли восстание против турок, и султан вознамерился издать закон, согласно которому все православное население в Турецкой империи объявлялось вне закона и подлежало вырезанию. Надо отдать должное главе мусульманского духовенства: он отказался подписать это распоряжение, за что был сразу убран и на его место султаном был поставлен другой человек. Но в результате этой заминки об этом замысле стало известно в правительствующих кругах, а поскольку в правительство Турецкой империи, в ранге трехбунчужного паши, по статусу входил константинопольский патриарх, то об этом узнал и он. И вот перед ним встал страшный выбор — либо гибель всех его соотечественников, либо какой-то неожиданный поступок. И тогда он публично издал послание, от своего имени и от имени Синода — с анафемой всех восставших греков. И вот в этом случае анафема означала отнюдь не просто отказ в церковном общении — потому что туркам, которые сами были вне Церкви, было бы непонятно, в чем тут наказание. Там были страшные слова именно проклятия — «пусть ваши жены станут вдовами, пусть ваши дети будут сиротами, пусть земля станет как бесплодный камень под вашими ногами, а небо — медным тазом, которое будет сжигать вас огнем, ну и так далее». Вот это и был единственный подобный случай в православной традиции.
— Сбылось проклятие?
— Нет, это не сбылось. Турки проиграли, грекам удалось создать свое эллинское королевство, тогда еще довольно крохотное. Патриарха этого, Григория Пятого, турки все равно повесили через пару недель. Но, как ни странно, греки почитают его как святого и героя, ему ставят памятники. Он принес в жертву свою совесть, душу и, несомненно, репутацию — только ради того, чтобы спасти свой народ. Но при этом после того случая отказываются признавать церковную власть Константинопольского Патриарха — оттого жизнью греческой Церкви управляет Афинский Синод.
