Елена Романенко - Нил Сорский и традиции русского монашества
Келейное правило иноков скита было большим. Но мера для каждого монаха могла устанавливаться отдельно — каждому «противу силы своея», а «немощьным несть Устава». «Да аще кто от сих не может съвершати вес преданый уставъ, а онъ половину сего. Аще ли ни сей и онъ третию часть или четверътую.., кождо противу своей крепости». «И о реченных, колико могут вмѣстити, да вместят» (РНБ. Кир. — Бел. № 25/1102. Л. 215).
Устав особо предупреждал против лености и расслабления, ибо инок, живущий в скиту, большую часть времени находился в одиночестве, и подобное греховное состояние, никем не контролируемое, могло привести к тяжелым последствиям: «…и премудрый Соломонъ рече: иж не смотреть дому своего, подобенъ есть вѣтру» (РНБ. Кир. — Бел. № 25/1102. Л. 223). Нерадивым и ленивым посвящена целая глава устава. Следствиями нерадения о своем установленном правиле могли стать «слепота и помрачение уму. И от сего конечное нечувьствие и незнание своему неразумию. С ними ж и ина многа и горшая последуют» (РНБ. Кир. — Бел. № 25/1102. Л. 229 — 229 об.).
В то же время устав указывал и на меру: «Но яко всяко дѣло мѣра украшает» (Тамже. Л. 228 об.). «Рече бо нѣкий от святых о семь, яко вся, иже выше мѣры начинаете, от бѣсов сут таковая» (Там же. Л. 229).
Повседневно полагалось на день и на ночь отпевать по «полпсалтыря», молитв шестьсот или тысячу, поклонов триста или шестьсот; неграмотные вместо Псалтири должны были вычитывать шесть тысяч молитв Иисусовых, и за «полпсалтыря» — три тысячи (РНБ. Кир. — Бел. № 25/1102. Л. 213).
Это правило «Устава скитского жития» совпадает с афонским келейным правилом. Архимандрит нижегородского Печерского монастыря Досифей, побывавший на Афоне в начале XIV в. (на полтора столетия раньше преподобного Нила), записал, что афонские монахи, которые отдельно живут в кельях, всякий день прочитывают половину Псалтири и по 600 молитв «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». «Если кто хочет прибавить, то в его воле. Сверх того полагают от 300 до 500 поклонов. Неумеющие грамоте совершают семь тысяч молитв Иисусовых, кроме поклонов и церковного правила».
Попутно архимандрит Досифей заметил, что в его время на Руси вся Псалтирь вычитывалась в монастырях только Великим постом и в другие посты, «но святогорцы живут не так: они одно правило держат во всю жизнь»[484].
К XVI в. в русских монастырях уже было известно это афонское правило, описанное архимандритом Досифеем. В библиотеке Кирилло–Белозерского монастыря, куда поступали новые переводы богослужебных и святоотеческих книг из монастырей Афона и Царьграда, имелся, например, сборник богослужебный и патристический XV в. (ныне: РНБ. Кир. — Бел. № 34/1111), где на листах 315 — 316 об. переписано правило архимандрита Досифея.
В результате активных книжных связей русских монастырей с Афоном на протяжении второй половины XIV и всего XV столетия, видимо, менялось и уставное молитвенное правило русских иноков. В XVI в. повседневное чтение Псалтири стало уже обязательным. Так, по правилу Иосифо–Волоколамского монастыря, инок «совершал», т. е. вычитывал всю Псалтирь в своей келье каждые пять дней («с недели до пятка» — с воскресенья до пятницы), Великим постом — две Псалтири за пять дней. (Это правило «у честных старцов» Иосифова монастыря описал в своем сборнике дьяк Иван Плешков (ГИМ. Щук. № 212. Л. 212 — 212 об.). Он внимательно изучал традиции и обиход наиболее известных монастырей России: в его книге находим обиходы Кирилло–Белозерского, Иосифо–Волоцкого и Нило–Сорского монастырей, что дает возможность сравнить жизнь русских киновий и Нило–Сорского скита.) Иноку Нило–Сорского скита, по Уставу, полагалось прочитывать Псалтирь за два дня.
В XVII в. не только скитские монахи, но и общежительные, в частности кирилловские и волоколамские, постоянно «держали молитву Иисусову», как и афонские старцы. Согласно описанию Плешкова, инок Иосифо–Волоколамского монастыря должен был задень вычитать 100 молитв Богородице и 1900 Иисусовых. Таким образом, на протяжении XVI–XVII вв. общей духовной тенденцией монастырской жизни, независимо от типа монастыря, было стремление к «умной молитве».
Но при этом разница молитвенного правила общежительных и скитских монахов оставалась существенной. «Ино же есть деание безмолвна, и ино общаго жития» — так писал в своих главах «О мысленном делании» преподобный Нил Сорский[485].
«Молитва усты» (т. е. молитвы, которые поют и читают) и «телесное делание» (определенное число поклонов каждый день) составляли, главным образом, молитвенное правило волоколамского инока. Обычно монах Иосифо–Волоколамского монастыря вычитывал в келье четыре кафизмы, два канона, малое повечерие (часть вечернего богослужения, совершаемого после вечери, т. е. после ужина) и полунощницу (молитвы, читающиеся в полночь), совершал поклоны с молитвой Пресвятой Богородице (ГИМ. Щук. № 212. Л. 211 об. — 212).
Скитский инок также совершал повечерие, полунощницу, псалмы и поклоны. Но основой келейного правила монаха скита была «умная молитва», попытка достичь особого состояния — безмолвия (исихии), когда «не молитвою молится умъ, но превыше молитвы бываетъ; и въ обретении лучшаго молитва оставляется, и въ изступлении бываетъ, и ни хотениа имать чего»[486].
«Молитва усты», по учению святых отцов, является только необходимой подготовкой к «умной молитве». «Святыи же Агафонъ рече: телесное делание лист точию; внутреннее же, спрячь умное, плодъ есть»[487]. Именно об этой «умной», внутренней молитве как о высшем монашеском делании и писал в своих главах преподобный Нил Сорский.
«Жительство Ниловы пустыни», записанное Плешковым, так рассказывает о келейном пребывании скитских иноков: после захода солнца «седи в келлии, безмолствуя, и, собрав си ум, держи молитву. Имей же с нею и память смертную память суда Божиа и воздаяния благим же и злым делом, имея во всем себе грешнейша всех и бесов сквернейша и по сех, како хощеши мучен быти». Если придут слезы умиления, необходимо постараться держать молитву час, а потом перейти к молитвенному деланию — пению вечерних молитв (повечерия), после этого вновь держать молитву, уже чистую, без всякого размышления, даже душеполезного, без помысла и мечтания — «елика ти сила, со всякою бодростию полчаса» (ГИМ. Щук. № 212. Л. 207 — 207 об.).
Преподобный Нил Сорский говорит об этом в своих главах словами святых Григория Синаита и Симеона Нового Богослова: «…о молитвѣ… прилежно попечение имети, всехъ помыслъ ошаася въ ней, аще мощно; не точию злыхъ, но и мнимыхъ благыхъ… и искати въ сердци Господа, еже есть умомъ блюсти сердце в молитве и внутрь сего всегда обращатися»[488].
После вечернего правила полагался краткий сон, полунощница (ночные молитвы) и вновь молитва «чистая без парения час един». Если находил помысл уныния, то пели псалмы, читали молитвы по собственному усмотрению, молитвами первого часа дня (около 7 утра) заканчивалось келейное ночное бдение.
От утра до времени трапезы полагалось читать Евангелие, Псалтирь, святоотеческие книги, молитвы, после трапезы разрешался отдых — «час един», потом наступало время для занятий рукоделием с внутренней молитвой, чтения и совершения вечерних молитв (вечерни).
День и ночь инока Нило–Сорского скита проходили в непрестанной молитве, в соответствии с правилом, выработанным еще древними скитскими отцами: «час молитися, час чести (читать. — Е. Р.), час пети и тако день преходити еже добре»[489].
Один из подвижников египетского скита — старец Исаак так наставлял иноков: «Цель всякого монаха и совершенство заключается в постоянной непрерывной молитве, сколько возможно для немощи человеческой. Для достижения сего мы употребляем все труды и все сокрушение сердца»[490].
Скитский устав особо оговаривал, что если в любое время дня и ночи придет на ум чистая молитва и помысел умиления, держать их, сколько можно, не думать об исполнении правила, не совершать поклоны — все оставить ради чистой молитвы.
Об этом преподобный Нил Сорский также писал в своих главах: «Аще бо… видиши дѣиствующу молитву въ твоемъ сердци и не престающу двизатися, да не оставиши ю никогда же и въстанеши пѣти, аще не по смотрению оставитъ тя: Бога бо внутрь оставль, извну призываеши, от высокыхъ къ нижнимъ прекланяася»[491].
Подробное описание келейного пребывания иноков Нило–Сорского скита, сделанное Плешковым, является важным свидетельством того, что и в XVII в. традиция «мысленного делания» в Нило–Сорской пустыни не угасала. (По мнению Г. В. Федотова, с середины 50–х гг. XVI в. иосифлянство восторжествовало, а мистическое направление в русском иночестве угасло[492].)
«Умная молитва» была главным монашеским деланием скитских иноков. «Скитничество» как форма монастырской жизни есть, по справедливому определению В. О. Ключевского, «умное делание»[493]. Сравнивая духовный строй Нило–Сорской пустыни с древними скитами Египта, Палестины, Афона, можно говорить об их сходности, а также о том, что Нило–Сорский скит, основанный в конце XV в., продолжал традиции духовной жизни древних скитов.
