Кирилл Александрийский - Толкование на Евангелие от Иоанна. Том II
Аз рех: бози есте и след. (10, 34–37)
Так как Отец назвал некоторых (людей) богами, а это достоинство надо, без сомнения, понимать как сообщенное (а не природное) им, ибо по природе сущий Бог только один, то Он по необходимости ясно противополагает Себя им, чтобы и Он не мог считаться одним из них, облеченным славою Божества не по существу, а по приобретению, наравне с прочими. Показывает Себя настолько отличающимся от их бедности, что когда Он явился среди них, то по этой (именно только) причине они названы богами, ибо Он есть Слово Бога и Отца. Если же Слово, явившись среди них, оказалось в состоянии осиять славою Божества даже и людей, то как бы мог не быть Богом по природе Тот, Кто даже другим сообщает эту славу?
Изобличая теперь иудеев в том, что они хотели побить Его камнями не за то, что сказал: Я и Отец одно есмы, но напрасно, говорит: если Я, назвав Себя Богом, кажусь вам богохульником, то почему, когда Отец сказал в законе к людям: боги есте, вы не осудили (Его) в том, что это богохульство? Говорит это не для того, чтобы вызвать их сказать что-нибудь против Отца, но для изобличения в незнании закона и Богодухновенных Писаний. А как между названными богами и Богом по природе превеликое расстояние, то в приведенных словах Он и научает этому различию. Ведь если люди, к которым было слово Божие, называются богами и осияны честию Божества, вселив и восприяв в свою душу Слово Божие, то может ли не быть Богом по природе Тот, ради Кого и они — боги? Ибо «Бог было Слово» (Ин. 1, 1), по слову Иоанна, доставившее и другим эту славу. И если Слово Бога чрез Святаго Духа возводит к вышечеловеческой благодати и украшает божескою честью тех, в ком Оно пребывает, то почему, спрашивает, вы говорите, что богохульствую, называя Себя Сыном Божиим и Богом? Хотя посредством того дела, что вручено Мне от Него, Я засвидетельствован в том, что Я — Бог по природе, ибо «Освятивший Меня послал в мир Спасителем мира» (1 Ин. 4, 14), что свойственно одному только Богу по природе, то есть сила спасать людей от диавола, греха и тления.
Но если Божественное Писание говорит, что Сын послан от Отца, то еретик, быть может, сейчас же сделает это изречение пищею для своего заблуждения и, пожалуй, скажет, что вы, отказывающиеся называть Сына меньшим Отца, разве не видите Его посылаемым от Него, как от кого-то большего и выше стоящего? Что же ответим, кроме того, что название посольства всего более подобает и соответствует состоянию уничижения? Ведь ты слышишь, что Павел, соединяя то и другое (богоравенство Христа и Его уничижение в образе раба), говорит, что Сын был послан от Отца тогда, когда и явился от жены и под законом как человек с нами, хотя и был Законодателем и Господом (Гал. 4, 4). Если же Сын разумеется явившимся в образе раба, потом говорится, что Он послан от Отца, то совсем никакого вреда не наносится Ему в том отношении, чтобы быть единосущным Отцу и равночестным и отнюдь ни в чем обладающим менее. Ведь выражения наши, если относятся к Богу, требуют тщательной разборчивости. Их надо не так понимать, как мы привыкли употреблять их о себе, но так, как подобает самой Божественной и Верховной Природе. Что же иначе делать, если человеческий язык не имеет слов, могущих быть достаточными для выражения Божественной славы? Поэтому нелепо ради бессилия человеческого языка и бедности выражений причинять вред достоинству превышающей все славы. Вспомни слова Соломона: «Слава Господня кроет слово» (Притч. 25, 2). Подвергая точному исследованию славу Господню, мы уподобляемся тем, которые хотят измерить небо ладонью (Ис. 40, 12).
Итак, когда человекообразно что говорится о Боге, надо понимать богоприлично. Иначе что станешь делать, когда услышишь Давида, поющего: «Восседающий на Херувимах, явись, воздвигни могущество Твое и приди на спасение нас» (Пс. 79, 2–3). Разве бестелесное может восседать? Где находящегося Бога всяческих призывает прийти к нам, — говорящего чрез пророков: «Не небо ли и землю Я наполняю, говорит Господь» (Иер. 23, 24). В каком месте придет к нам Тот, Кто все наполняет? Написано также, что некоторые стали строить башню до высоты неба «и сошел Господь видеть город и башню. И сказал Господь: придите и сойдя смесим их языки там» (Быт. 11, 5–7). Где сошел Господь? Или каким образом Святая Троица побуждает Себя Саму к сошествию? Как же, скажи мне, и Спаситель обещал послать нам с неба Утешителя? Куда же и откуда посылается Все Наполняющий? Ибо «Дух Господень наполнил вселенную», как написано (Прем. 1, 7).
Итак, наши выражения имеют превышающие нас значения, если употребляются о Боге. Ты хочешь понять что-либо из этих трудных предметов, но твой ум оказывается бессильным к восприятию: в таком случае сознавай свое бессилие. Не стесняйся, человек, признай немощь своей природы, вспомни слова: «Не ищи того, что превышает твои силы» (Сир. 3, 21). Когда ты направляешь телесный взор на солнечный круг, ты сейчас же отвращаешь, пораженный ослепительным блеском света. Так знай же, что и Божественная природа обитает во свете неприступном, — неприступном именно для ума любопытствующих. Поэтому должно, когда и Божественные предметы выражаются человеческими словами, ничего не думать низкого, но в бедности наших выражений, как в зеркале, созерцать богатство Божественной славы. Что же в самом деле из того, если Сын посылается от Отца? Неужели поэтому Он будет меньше? Разве когда из солнечного ядра посылается его свет, он имеет другую, отличную от него природу и меньше его? Разве не нелепо даже только и подумать об этом? Итак, Сын, будучи светом Отца, посылается к нам подобно тому как, например, солнце испускает свой блеск, о бытии чего умолял Давид в словах: «Пошли свет Твой и истину Твою» (Пс. 42, 3). И если славою для Отца служит иметь Свет, то как можешь называть меньшим то, в чем Он прославляется?
И Сам Сын говорит о Себе: «Кого Отец освятил и послал». Слово «освятил» в Писании имеет многообразное употребление. Так, освящаемым называется то, что посвящается Богу, как, например, сказал к Моисею: «Освяти Мне все первородное» (Исх. 13, 2). Освящается еще то, что назначается Богом к совершению какого-либо намерения Его. Так, о Кире и мидянах говорит, когда хотел послать их для завоевания страны Вавилонской: «Исполины идут исполнить гнев Мой, радуясь и вместе досаждая, — освящены они, и Я веду их» (Ис. 13, 3). Освящается еще то, что приобщается Святаго Духа. Итак, Сын говорит, что Он освящен от Отца как предназначенный от Него к устроению жизни миру и к уничтожению противников. Или еще — поскольку послан был на заклание за спасение мира, так как и назначаемое в жертву Богу также называется святым. Освящаемым называем Его также и вместе с нами, по человечески, когда стал плотью, ибо освящена была Его плоть, приняв соединившееся с нею Слово, не будучи свята по природе. Но то, посредством чего это бывает, освящается от Отца, ибо одно Отца и Сына и Святаго Духа Божество.
Впрочем, [43] не как в каждом из святых Бог Своим пребыванием освящает их, так находится Он и в Сыне, но Сам Сын есть сила и премудрость Отца, освящая все, приобщающееся Ему в Духе. А Сам Он опять не по какому-либо причастию является святым, как мы, и не по благодати называется Сыном, но есть вечное рождение сущности Отца. Итак, противопоставляет Себя богам по усвоению, очевидно, как Сам по природе сущий то, что прилагается тем в качестве благодати. Поэтому о Нем говорится: «Кто подобен Тебе в богах, Господи», как имеющем это достоинство не по усвоению, а по природе. И еще: «Кто в облаках сравнится с Господом или кто уподобится Ему в сынах Божиих» (Пс. 85, 8 и 88, 7). Вот здесь Псалмопевец весьма ясно говорит, что ни среди пророков, которых образно называет облаками, ни среди возведенных в сыновство по благодати не может быть ни одного равного Тому, Кто есть Сын по природе. О нас написано: «Я сказал: боги вы и сыны Вышнего все, а вы, как люди, умираете» (Пс. 81, 6–7), так что если мы не употребим все старание на удаление от зла, весьма легко можем лишиться того, что получили. А получили мы по благодати название и сынов Божиих и богов, что Сыну принадлежит по природе.
Итак, велико и неизмеримо различие между нами, по благодати названными сынами, и природным и истинным Сыном. «Словом» называет Сына Иоанн, усвояя Ему это название в собственном смысле и как особенное обозначение Его существа. Напротив, если бы имя «Слово» относилось к Сыну не в значении природы и существа, то оно должно, конечно, выражать что-либо другое. И в таком случае необходимо решить, почему сущий по природе Сын назван Словом, если это имя не указывает на Его существо. Например, название плотника или каменотеса или скорописца не определяет, что суть по природе обозначаемые (этими именами), но указывает, какое имеют они занятие. Если поэтому и это имя (Слово) не обозначает существа Сына и название «Слово» не представляет Его тем, что Он есть по природе, но надо сказать, какое имеет Он занятие, то зачем мы напрасно удивляемся Евангелисту? Каким образом Он мог быть назван «Сыном грома», как высказавший нечто великое и чрезвычайно важное, хотя Божественное Писание называет Сына многими именами? Но сказав «Слово», он изрек нечто изумительное и чрезвычайное, и ничего другого не прибавил к нему (этому имени), как это видим о Павле: «Павел Апостол». Но достаточно было названия «Слово» для выражения существа Сына. Он, следовательно, есть Истинное Слово Отца, а не другой кто помимо Его.
