Ольга Голосова - Толкования на Евангельские притчи. «Рече Господь…»

Последние же слова Иисуса — так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, а мало избранных (Мф. 20, 16) — не составляют (по мнению свт. Иоанна Златоуста) заключения, выведенного из притчи. Здесь первые не сделались последними, но все получили одну награду, сверх всякой надежды и ожидания. Ho как здесь, сверх чаяния и ожидания, сбылось то, что последние сравнялись с первыми, так сбудется и еще большее и удивительнейшее, т. е. что последние окажутся впереди первых, а первые останутся за ними.

Еп. Мефодий (Кульман)

В простодушном вопросе апостола Петра: что же будет нам? слышалось некоторое самодовольство. Правда, это было детское самодовольство; Петр едва ли и сам ясно сознавал, что он своим вопросом о награде как будто хочет считаться с Господом, выставляя Ему на вид заслуги учеников, которые все оставили для Господа; однако же нельзя было не указать, к чему мог повести этот дух кичливого сравнения с другими, и Господь подавил это зло в самом зародыше дивным предостережением в прекрасной притче. Ибо Царство Небесное, сказал Он, подобно хозяину дома, в Царстве Небесном или в Церкви Божией бывает подобно тому, что случилось с одним домохозяином, который вышел рано по утру, с восходом солнца, на площадь, нанять работников в виноградник свой. Как это домохозяин сам вышел искать себе поденщиков, так и Христос Сам призывает к Себе делателей: не вы Меня избрали, а Я вас избрал (Ин. 15, 16), — говорит Он Своим апостолам. Всякая добрая мысль, доброе побуждение потрудиться для Господа, для спасения своей души, приходит от Господа: Господь зовет всех ко спасению, зовет трудиться в виноградник Свой благодатный, в Церковь Свою Святую; а от человека зависит — послушать или не послушать этот зов, принять к сердцу благодатное внушение или воспротивиться ему. В этом — свобода человека. «Рано поутру», с первых дней мира, начиная с первого человека Адама, Господь зовет людей трудиться для жизни вечной, обещая за «день» труда, за труды кратковременной сей жизни, которая в сравнении с вечностью не стоит называться не только «днем», но даже и одним часом, — «динарий» — награду вечного блаженства на небе. И, договорившись с работниками по динарию на день, послал их в виноградник свой. Вышед около третьего часа, по нашему времени в девятом часу утра, он увидел других, стоящих на торжище, на торговой площади, праздно, без дела, и им сказал: идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет по расчету и по моему усмотрению, дам вам. Они пошли. Как заботливый хозяин в горячую рабочую пору дорожит каждым часом, каждым лишним работником, и для этого не раз выходит на торжище, чтобы еще и еще пригласить людей для работы: так милосердный Господь, желая спасения людям, многократно и многообразно призывал людей через пророков и великих праведников ветхозаветных, а «в последние дни сии» — чрез единородного Сына Своего Господа Иисуса Христа.

Достойно замечания, что первые работники не пошли на дело без торга, без договора, тогда как после приглашенные, простодушно согласились, доверяя слову хозяина. Недоверие первых ясно обнаружилось потом, когда хозяин стал их рассчитывать; а доверчивость и смиренная надежда последних была оценена домовладыкой по достоинству и они получили более того, на что могли рассчитывать. Апостол Петр, слушая притчу, невольно при этом должен был попрекнуть себя за неуместный вопрос: «что же будет нам?» С Господом не подобает считаться: трудись, работай, исполняй Его святые заповеди, а награду — Ему предоставь. Он, милосердный, может поставить тебе в цену добра и того, чего ты, по смирению, и сам добром не считаешь, и подаст тебе более, чем можешь себе пожелать — будь в том уверен, ибо Он не забудет и чашу студеной воды, поданную во имя Его, и никому неприметного вздоха души, скорбящей о грехах, — тем паче не забудет подвигов любви, совершенных слугами Его.

Опять вышед около шестого, по нашему двенадцатый, и девятого часа, по нашему третий час, сделал то же, пригласил свободных рабочих в свой виноградник. Наконец, вышед около одиннадцатого часа, по нашему в пятом часу вечера, не больше, как за час до окончания работ, — ибо на Востоке солнце заходит не позднее семи часов, — он нашел других, стоящих праздно, и говорит им: Что вы стоите здесь целый день праздно? Они говорят ему: никто нас не нанял. В вопросе домохозяина: «Что же вы стоите без дела?» — слышится уже некоторый упрек в праздности; но работники спокойно отвечают: «Мы рады трудиться, но никто нас не нанял». Хозяин выслушал их объяснение, и он говорит им: «Идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет, получите». И те пошли. Когда же наступил вечер, время рассчитать поденщиков, говорит господин виноградника управителю своему, который занимался счетами, расчетом с рабочими: позови работников и отдай им плату. Хозяин строго исполняет предписание Закона, по которому, нанятые работники, не должны ждать платы до вечера: в тот же день отдай плату ему, чтобы солнце не зашло прежде того, потому что он беден и ждет ее душа его. Но добрый хозяин велит начать расчет не с тех, которые работали с утра, начав с последних, которых, хотя и недолго, но зато особенно усердно работали, до первых. Он хочет дать понять этим первым, что напрасно они с ним договаривались, лучше бы им положиться на его доброту: тогда и они получили бы больше договоренной платы. И пришедшие на работу около одиннадцатого часа, получили по динарию за один час работы. Пришедшие же первыми, узнав от товарищей, как щедро они награждены, думали, что они получают больше, потому что дольше трудились, но ошиблись в расчете: но получили и они по динарию. Это очень их огорчило: и, получивши свой динарий, вместо того, чтобы упрекнуть себя за свое недоверие к доброму хозяину, стали роптать на хозяина дома и говорили: эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной: мы трудились целый день под палящим солнцем и зноем, а те работали всего один час и притом уже в прохладе вечера, когда работать не так тяжко, как среди дня, — и ты поравнял их с нами…

В этих словах работников ясно говорит зависть к товарищам, а зависть эта родилась от самомнения, от гордой оценки своих трудов. Подобным образом говорил и старший брат в притче о блудном сыне: Я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего; но ты никогда не дал мне козленка, чтобы повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка (Лк. 15, 29–30). И так в той притче добрый отец вразумляет сына, так и здесь добрый хозяин спокойно, но внушительно вразумляет недовольных наемников: он же в ответ сказал одному из них, тому, который громче и настойчивее других выражал свое неудовольствие: Друг! Я не обижаю тебя: не за динарий ли ты договорился со мной? Я не уменьшил условленной между нами платы; своим договором ты сам лишил себя права спорить о плате, и обижаться тебе не следует. «Возьми свое и пойди; я же хочу дать заплатить этому последнему то же, что и тебе». Это уж мое дело и до тебя нисколько не касается. С тобой я рассчитался, с другими — у меня другой счет. Что хочу, то и дам. Разве я не властен в своем делать, что хочу? Распоряжаться своим добром, как хочу? Или глаз твой завистлив от того, что я добр? — так будут последние первыми, заключил Господь эту притчу, и первые последними; ибо много званных, а мало избранных. Последние работники, за свое смирение, за полную преданность господину, первыми получили плату, и притом плату целого дня; а первые, за свою ропотливость, за самомнение, за недоверчивость к господину, получили лишь условленную плату и вдобавок — урок: не завидовать товарищам и не мечтать о себе. Вот так же может лишиться Божьего благоволения и тот, кто будет гордиться своими добрыми делами, кто будет исполнять заповеди Божии, не ради любви к своему Спасителю, в смирении очищая свое сердце от страстей, а ради того, чтобы подобно фарисею похвалиться своей праведностью, ожидая себе не милости, а должной награды от небесного Домовладыки…

Дела необходимы, потому что без них и самая вера мертва; но все они — только долг наш, а не заслуга перед Господом. Кто исполняет этот долг со смирением, к тому нисходит спасающая благодать Божия; а кто исполняет этот долг в горделивом сознании своей правоты, тот лишается этой благодати и погибает. Поэтому, как бы ни были велики твои труды и подвиги, без смирения они пред Богом ничто. Вот почему много званых, но мало избранных. Без Божией благодатной помощи мы не можем сделать ни одного истинно доброго дела. «Ведайте, — говорит свт. Златоуст, — что мы нанятые работники. А если работники, то должны знать, какая у нас работа, ибо работник без дела быть не может. Наши дела и есть добродетели, не то, чтобы обрабатывать виноградники, но то, чтобы приносить пользу ближним. И как никто не нанимает работника затем только, чтобы он готовил себе самому пищу: так и Христос призвал нас не затем, чтобы мы делали только для себя полезное, но чтобы и то делали, что ведет к славе Божией. Мы все время жизни должны употреблять во славу Божию, и только малую часть — на наши временные нужды… Наемник, если в какой-то день не исполнил своего дела, стыдится войти в дом господина и просить у него хлеба: каким же образом ты не стыдишься войти в церковь и стоять пред лицом Божиим, когда ничего доброго пред лицом Божиим ты не сделал?..» Притча эта оправдалась во всей силе над иудеями. Они были первозванным народом в Царствии Божием; они долго под тяжестью закона трудились, но бесполезно, ибо они кичились своим избранием, презирали язычников, и потому были отвергнуты, а язычники, в смирении последовавшие проповеди Евангельской, прежде них вошли в Царствие Божие, в Церковь Христову. Но тоже может случиться и с нами, христианами. <…> Милосердный Господь, и нас зовет к Себе от самого крещения; но так как мы не внемлем этому зову Божию, то Он снова и снова призывает нас или действием на сердца наши слова Божия, или особенными обстоятельствами нашей жизни. В Церкви никому нельзя оправдываться так, как оправдывались работники: «никто не нанял нас»; все должны знать, чего требует Христос от призываемых ко спасению. И знаем мы это, но одни из нас исполняют эти требования как наемники, любуясь, как фарисеи, своей исправностью и мечтая о награде; другие отлагают исполнение со дня на день, обманывая свою совесть ложной надеждой на Божие милосердие: «успеем — покаемся»; третьи просто живут во грехе, забывая о Боге и беспечно предаваясь своим страстям. Господь стоит у дверей сердца каждого из нас и говорит: Будь ревностен и покайся. Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною. Имеющий ухо да слышит! (Откр. 3, 19–22). И чаще всего на этот зов благодати откликаются безответные грешники, которым и на мысль не приходит любоваться какими-либо заслугами перед Богом: они каются и спешат остаток дней своих посвятить всецело Господу. И вот, окончится время деланья, — эта — настоящая жизнь; настанет вечер и последний расчет — суд по смерти, а затем и день всеобщего воздаяния; предстанут на этот суд люди всех времен и всех возрастов, и — кто знает? Может быть, тогда мы, считающие себя порядочными христианами за свою мнимую исправность, окажемся хуже грешников. «Если святые, — говорит свт. Иоанн Златоуст, — и в настоящей жизни полагают души свои за грешников, то, видя их там наслаждающимися уготованными благами, они тем более радуются и почитают это собственным блаженством». А потому гордые и завистливые делатели будут совсем отвержены от лица Божия. Он видит самые сокровенные движения нашего сердца. Кто отлагает покаяние и добрую жизнь, тот этим показывает, что он любит грех больше, чем Господа Бога. Но будет немало и таких, которые приносят покаяние в последний час, которые глубоким смирением, самоуничижением восполняют недостаток подвигов в доброделании и которых мы, может быть, считаем последними грешниками… Не рассчитывай на какое-то свое право перед Господом, но все принимай, как дар Его милосердия и незаслуженной тобой благодати. <…> Прекрасное приложение этой притчи Господа делает свт. Иоанн Златоуст в своем неподражаемом Пасхальном слове: «Кто благочестив и боголюбив? Да насладится ныне сим святым и светлым торжеством! Кто раб благоразумный? Да внидет с радостью в радость Господа своего! Кто потрудился среди поста? Да примет ныне динарий! Кто работал с первого часа? Пусть получит всю должную плату! Кто пришел и после третьего часа? Благодари и веселись! Кто успел прийти только после шестого часа? Пусть не беспокоится, ибо ничего не лишится. Если бы ты замедлил и до девятого часа, то приступи без всякого опасения. Когда бы даже иной успел прийти только в одиннадцатый час, то и такой да не страшится своего замедления. Ибо Домовладыка наш любочестив и щедр: приемлет и последнего, как первого; успокаивает пришедшего в одиннадцатый час так же, как и трудившегося с первого часа. Он и о первом печется, и о последнем милосердствует; и тому дает, и сему дарует; о делах радуется, но и намерения с любовью приемлет; действию воздает всю должную честь, но и доброе расположение хвалит. Итак, все войдите в радость Господа своего! Первые и последние получите награду! Богатые и бедные ликуйте друг с другом! Трудившиеся и нерадивые, почтите настоящий день! Постившиеся и не постившиеся возвеселитесь ныне! Трапеза обильна: все насыщайтесь!.. Все насладитесь пиршеством веры, все воспользуйтесь богатством благости!..»