Христос Яннарас - Личность и Эрос
Отношение между логосом (определением) и сущностью сущего более систематически анализируется у Аристотеля. На языке Аристотеля отдельные элементы единства сущего как всеобщего (материя, форма и "состоящее из них третье"[452] — "соединение того и другого как общее"[453]), а также свойства сущего как целого, то есть как составной целостности предикатов сущего ("качество или количество или любое из других подобных родов сказываемого"[454]) позволяют говорить о сущем "в различных значениях"[455], однако "всякий раз по отношению к одному началу"[456], в соотнесенности с исходным, изначальным единством сущего, с его сущностью, или природой. Когда мы говорим: дерево [есть] богатое древесиной (качество), дерево [есть] высокое (количество), дерево [есть] в лесу (место), дерево [есть] столетнее (время), дерево [есть] плодоносящее (действие) и т. д., мы определяем разными способами ("в различных значениях") то одно сущее, каковым является дерево, но подразумеваем единое определение его сущности: это есть дерево. Мы предполагаем исходное единство этого сущего, единство его сущности ("сущность каждой вещи есть единое"[457] — "и единое не есть здесь что‑то другое по сравнению с сущим"[458]). Логос–определение сущего предшествует предикатам, то есть свойствам сущего как целого, и поэтому благодаря ему оказывается возможным понять единство сущего: "Единым называют… вещи, у которых определение (λόγος) и суть бытия одно и то же"[459]. И это единство имеет универсальный характер, соотносится со всеми отдельными бытийными монадами сущего, со всем, что "называют единым". Это всегда логос "всеобщего" ("логос касается общего"[460]) — "обозначение (λόγος), относящееся к предмету"[461]. Логос–речь сущего есть речь к чему‑то, а не речь о чем‑то. Она касается исходного вопроса: "сути вещи и определенного нечто"[462], то есть сущности: "Хотя о сущем говорится в стольких значениях, но ясно: первое из них — это значение сущности"[463]. В том, что логос тождествен возможности проявления сущности сущего, непосредственно обнаруживается высказывающий характер логоса. Не каждая речь является высказывающей[464], однако высказывание (то есть предпосылка того, чтобы сущее проявилось — вы–сказалось — в сущности) — это всегда речь (λόγος)[465]. Высказывающей будет такая речь, которая соотносится с сущностью ("по отношению к чему‑либо")[466]: речь о том, что нечто есть или не есть, существует или не существует, истинствует (является) или таится[467].
Деятельность вы–сказывания, то есть речевая деятельность, в которой проявляется (может явиться) сущность сущего, предполагает собирание и соединение отдельных элементов и предикатов всеобщего и целостного единства сущего, а также исключение других элементов и предикатов, которые не принадлежат к этому единству. Так мы приходим к значению логоса как определения, то есть как того предела, каким единство сущности каждого сущего отграничено от других сущностей. Логос, высказывающий сущность, определяет - то есть о–писывает и разделяет — элементы, "означающие" единство и единственность сущности; отличает и отграничивает эти элементы от других, "означающих" другие сущности. Определение связано с единым характером сущности ("то, обозначение (λόγος) чего мы называем определением, есть одно")[468] и предполагает наличие отличительных признаков, в которых кажет себя единство и единственность сущности: "Определение есть обозначение (λόγος), образуемое из видовых отличий"[469]. И это единство всегда универсально, соотносится ли оно с уникальностью бытийной монады сущего ("отдельный человек или отдельная лошадь" — первая сущность) или со всеми отдельными бытийными монадами сущего, со "всем, что называется одним" (вторая сущность)[470].
В обоих случаях определение (λόγος) отличительных признаков содержится в том единовидном логосе–речи "общего", которым высказывается сущность. Оно определяет единство сущности, отправляясь "от видовых отличий": "Последнее видовое отличие будет сущностью вещи и ее определением"[471]. Таким образом, деятельность вы–сказывания — высказывающая речь — являет не только единство сущего как "общего", но и модус этого единства. Она обозначает как видовые отличия, определяющие универсальное единство сущности, так и отдельные части, или элементы, составляющие упорядоченность единой и общей сущности: "Обозначение (λόγος) отдельных частей должно содержаться в обозначении целого"[472] — "обозначение сути бытия вещи содержит части определяемого"[473]. Таким образом, логос как определение не только "обозначает" единство и универсальность сущности, но и выявляет способ соединения отдельных "частей" или отличительных признаков, в которых раскрываются эти сущностные свойства. Иначе говоря, определение соответствует модусу, или "способу", бытия сущностей. Следовательно, в той мере, в какой вещи проявляются посредством определения, они проявляются согласно определению. Модус их проявления определяется логосом, высказывающим их сущность: это логический модус, который соотносится с гармоничным и "упорядоченным" соединением (гармонией и порядком) отличительных признаков и отдельных "частей" и выражает единство общей сущности — то, что есть сущее. "Всякий порядок есть логос"[474], "то, ради чего, заключено в логосе"[475]. Так мы приходим к логосу в значении логики: органичной, опирающейся на определенные основания логической последовательности и упорядоченности.
Но способ бытия сущности, то есть ее единство, всеобщность и уникальность, конституирует вид (εἴδος) сущности, ее автономную форму. Таким образом, определение как высказывающая речь (логос, выражающий уникальность и единство сущности) соотносится с формой. Оно есть формообразующий, видообразующий логос: "Определение касается общего и формы"[476]. И видовое отличие, в котором кажут себя единство и уникальность сущности, есть отличие видообразующее: "Определение через видовые отличия указывает на форму (вид)"[477]; "всякое видообразующее отличие вместе с родом образует вид (эйдос)"[478]. Но вид может быть только "обозначен", то есть конституирован опытом его уникальности, и поэтому логос как определение есть "обозначение" уникальности сущности: "Определением будет обозначение сути (λόγος) через слово"[479]. Имя само по себе, как набор звуков, не имеет никакого значения, пока не станет "обозначением", то есть символом; пока не со–единит (συμ–βάλλει, сложит вместе) отдельные крупицы эйдетического опыта, которые в каждом из нас пребывают разрозненными. Соединит для того, чтобы "обозначить" сущее, то есть определить его: "У природы нет никаких имен, имя [получает значение тогда], когда рождается символ"[480]. Обозначенный вид именует вещи: "Виды дают имена входящим в них отдельным вещам"[481]. Таким образом, логос и как высказывание, и как логика отождествляется с возможностью проявления сущности только тогда, когда функционирует семантически и символически, то есть только тогда, когда он основан на эйдетическом опыте и соотносится с ним. Можно добавить, что эйдетический опыт предполагает и проявляет до–сознательное отношение человека с сущими в их "личностной" уникальности и неповторимости. Следовательно, логос как высказывание и как логика предполагает и являет личное отношение человека с сущим, ибо отношение есть необходимое и достаточное условие того эйдетического опыта, который "обозначается" логосом.
§ 57. ЛОГОС КАК "МОДУС" ЭКСТАТИЧЕСКОЙ СООТНЕСЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ
В предыдущих главах мы говорили о том, что выход сущих из сокрытия в не–потаенность предполагает "горизонт" (возможность проявления), и этим горизонтом служит бытийная реальность личности. Теперь мы можем сказать, что оно предполагает также некоторый модус, или способ, проявления, и этот способ есть логос. Вещи истинствуют, являют себя в "горизонте" личности как логос. Прибегнув к помощи аристотелевского анализа, мы интерпретировали их высказывающее и логическое проявление как означивающую и символическую функцию логоса; иначе говоря, соотнесли логос с неповторимой уникальностью всеобщего единства сущего: с эйдосом. Добавим, что семантика эйдоса предполагает эйдетический опыт и связана с ним, а значит, связана с изначальной возможностью отношения личности с сущим, возможностью проявления сущего в "горизонте" личности. Логос отождествляется со способом, или модусом, проявления; однако отличие способа проявления от горизонта проявления существует скорее как рассудочное понятие, чем как реальная возможность.
