Доц.архимандрит Тихон Агриков - Пастырское богословие, т.2
Богатство духовного опыта быстро достигается пастырем при условии его свободы или освобождения от мира, от плоти, от диавола.
Освобождение от мира
Стояние пастыря вне всяких земных организаций, споров, групп. Не только формальное, но и сердечное.
Беспристрастие к людям: знатным и униженным, ученым и неученым, молодым и старым, красивым и безобразным.
Внимание на бессмертную душу во всех отношениях с людьми и везде: в храме, городе, на улице, в поезде, автомобиле.
Привязанность пастыря к земным ценностям (дача, автомашина, одежда, вещи домашнего обихода) используются диаволом, как паутина. Пчелка запутывается в паутине игибнет. Пастырь в беспристрастии ко всему сверхнужному.
Жить в мире, но вне мира. Быть гражданином мира Горнего более, чем дольнего.
Постепенно освобождаясь от пристрастия к миру, пастырь становится свободным и от грубой плоти.
Освобождение от плоти
Если духовное понятие «плоть» (плотяность) означает не физическое тело, а перевес плотской жизни над духовной (угашение духа), то, конечно, необходимо освобождение и от плоти, сколь и от «мира».
Священник не должен быть явным аскетом, очень строгим воздержником. Подобное состояние испугает многих и отвратит от духовной жизни.
Диавол пугает людей «духовной жизнью», смешивая ее с «умерщвлением тела» и другими страшными понятиями. И человек отвращается от священника (и духовной жизни), напуганный призраком сурового аскетизма. Поэтому пастырь не должен казаться (и еще менее, конечно, выказывать себя!) строгим аскетом.
Понимая это, многие священники впадают в другую крайность: под видом смирения и смирения себя пред людьми (не выделяя себя), расслабляют и убивают себя невоздержанием и даже внутренне (а то и внешне) тщеславятся таким своим «смирением». Это лукавство.
Певец, за 6 часов до выступления, перестает есть, чтобы ему быть «легким» и чтобы голос его звучал. Борец наблюдает строго за режимом своего питания. А как же пастырю не пользоваться аскетизмом и умеренным воздержанием? Ведь он духовный борец, да и не только за себя, но более за других.
Словом, духовный опыт покажет ему меру воздержания и борьбы с плотию во имя блаженной и святой свободы от страстей.
Свобода от «мира», «плоти» ведет непременно к освобождению от власти диавола.
Освобождение от диавола
«Сей род ничем не исходит, только молитвой и постом» (Мф. 17,21).
Сущность поста не определяется внешними нормирующими узаконениями Церкви. Церковь лишь намечает пост и определяет, когда о нем особенно надо помнить (среда, пятница, четыре годовых поста и проч.). Каждый должен сам определить для себя размеры поста, чтобы тело получило свое, а дух возрастал, находясь в равновесии, мире.
Злой дух разбойник духовный прежде всего старается вывести человека из равновесия, «возмутить» его, расстроить. Когда ему удалось «возмутить» священника, поднять ил с его души, тогда в этой «мутной воде» он делает свой обильный улов, толкая на гнев, ярость, ссору, ненависть, блуд и т.д.
Поэтому, не «надрывая» душу чрезмерными подвигами поста и не убивая ее и лукавым «смирением» (то есть, показным невоздержанием), пастырь должен регулировать и сохранять мир в душе, отражая молитвой и трезвением все козни лукавого.
Так освобождением от «мира», «плоти» и диавола постигается и закрепляется духовный опыт в пастырской жизни, утончается духовная интуиция с проявлением благодатной пастырской проницательности.
Опознанная на деле духовная жизнь обычно есть условие опытности всякого человека и пастыря в частности. Лишь живой жизнью его в Церкви христианство усвояется в виде собственного благодатного постижения, имеющего громадное педагогическое значение. Никакое интеллектуальное изучение всех богословских наук без надлежащей жизни не в состоянии сообщить пастырю глубокого понимания религиозно–нравственной жизни его пасомых, разнообразия их характеров и душевных переживаний. От понимания же тех или иных лиц зависит его подход к ним и нравственные мероприятия.
Совершенно на иную плоскость встает духовный руководитель при наличии у него духовного опыта. Он понимает тогда открывающиеся пред ним души верующих по своим прежним подобным переживаниям и ставит для руководимых в нужные моменты правильный духовный диагноз. Большей частью ему приходится иметь дело с людьми весьма изломанными и запутанными душевно. И если вообще человеческая душа бездна, то больная душа особенно. А личный опыт оказывает пастырю незаменимую услугу в понимании и врачевании таких нездоровых душ.
Как показания внешних органов чувств убеждают в свойствах познаваемых предметов, так внутренний опыт производит в пастырской душе своего рода проницательность и жизненную силу.
Преподобный Серафим Саровский по этому поводу говорит, что настоятель должен иметь дар рассуждения и дар проницательности, чтобы из собрания вещей настоящих и прошедших мог предусмотреть будущее и упразднить козни врага[135].
«У опытного, говорит преподобный Нил Синайский, слова сверкают силою»[136]. Что бы он ни делал, везде у него, до мелочей включительно, чувствуется духовная сила и огонь. Некогда Господь Спаситель учил народ Палестинский, «как власть имеющий» (Мф. 7,29) в силу Своего пребывания в недрах Отчих и непрерывного видения и слышания Отца. Подобно тому и благодатная власть пастырей Христовых при душепопечениях зависит от опытного единения их с Богом во Христе и Святом Духе. Как раскаленное железо неизбежно распространяет от себя тепло на окружающие предметы, так не может не действовать на других и опытный пастырь.
Возникает вопрос: если жизнь родится от жизни, а в пастыре благодатной жизни мало, то что следует предпринять малоопытному пастырю в восполнение личной ограниченности? Прежде всего, независимо от степени опыта он должен быть искренним, естественным и в меру живой опытности, хотя бы самой начальной, уже может поучать других от Слова Божия и творений святых отцов. Если он еще начнет воспитывать в себе отличную от мирской духовную жизнь, заключающуюся в любви к Богу и ближним, то эта жизнь в Боге обгатит его многими жизненно полезными делами и словами. Пастырская деятельность ставит его в этом отношении на удобнейший путь к возгреванию благодати. Всякий пастырь постоянно нуждается в знании веры, непрерывно участвует в таинствах, часто причащается, всегда молится в церкви, дома, на требах, глубоко ознакомляется с душами пасомых на исповеди, часто входит в общение с религиозно–опытными людьми. Все перечисленные возможности дают ему развитие и утончение личного духовного опыта. Со временем искренне–сознательное выполнение своего служения приводит его к высокому благодатному одушевлению.
Основная задача пастырской деятельности безусловно осуществима всяким пастырем. Ни Господь, ни паства не требуют от него чего–то непосильного. Если у него только начальный или средний духовный опыт, то и это немаловажно для верующих к удовлетворению их запросов.
В пастырстве наиболее ценно даже не столько количество опыта, сколько качественно–живой дух служения. Едва почувствует паства в своем руководителе человека, живущего Богом, как уже начинает к нему тяготеть. По мере его духовного роста интенсивнее влечется к нему и человеческое окружение. В нем познают источник воды живой, хотя бы вначале и неглубокий, и дорог он бывает верующим так, что они не желают никуда от него отойти. Личная борьба с грехом помогает пастырю применить свой опыт к душепопечению, ясно изобразить опасный греховный путь пред слушателями, чтобы их предупреждать от падений и коснения во зле.
Подвиг спасения верующих пастырь совершает под кровом содействующей благодати Божией. Силой благодати его дух особенно возвышается за Богослужением, проповедничеством и при совершении Святых Таинств и молитв. Подлинность этого факта подтверждают сами миряне. Они часто за службой и проповедью совсем не узнают своего руководителя, с которым перед тем обращались слишком просто. С другой стороны, нередко и пастыри чувствуют особенную ясность своих ответов на вопросы верующих и удачность преподаваемых советов на исповеди. Здесь ясно действие благодати Божией в пастырской личности по вере пасомых. Поэтому–то в трудные моменты руководства паствой молитва к Пастыреначальнику о помощи Его стаду, о содействии Его же делу низводит свыше благодать на ближайших сотрудников Христовых.
Преподобный Серафим Саровский объяснял быстроту своего решения всяких жизненных недоумений совопросников такими примерно словами: «Когда меня спросят, то первую мысль, какая приходит мне в сердце, я считаю данною Богом и говорю ее вопрошающему»[137]. Конечно, такая мысленная Богопросвещенность свойственна только святым людям_ но нечто подобное может быть и в обычных служителях Божиих.
