Палийский Канон - Мадджхима Никая

«Господин, когда мудрейшие или жрецы, домохозяева или отшельники, придумав вопрос, приходят к Татхагате и спрашивают его, имеется ли у него такое заблаговременное разумение: «Если те придут ко мне и спросят об этом, то, в таком случае, я отвечу им так» — или же Татхагата говорит ответ сразу на месте?[57]».

«В этом случае, принц, я задам тебе встречный вопрос. Отвечай так, как посчитаешь нужным. Как ты думаешь: разбираешься ли ты в частях колесницы?»

«Да, Господин. Я разбираюсь в частях колесницы».

«И как ты думаешь, когда люди придут и спросят тебя: «Как называется эта часть колесницы?» — имеется ли у тебя такое заблаговременное разумение: «Если те придут ко мне и спросят об этом, то, в таком случае, я отвечу им так» — или же ты дашь им ответ сразу на месте?»

«Господин, я известен своим знанием частей колесницы. Все части колесницы мне хорошо известны. Я дам им ответ сразу же на месте».

«Точно также, принц, когда мудрейшие и жрецы, домохозяева или отшельники, придумав вопрос, приходят к Татхагате и спрашивают его, он даёт им ответ сразу на месте. И почему? Потому что свойства Дхаммы досконально познаны Татхагатой. Благодаря этому доскональному познанию свойств Дхаммы, он даёт ответ сразу на месте».

Когда так было сказано, принц Абхая обратился к Благословенному: «Великолепно, Господин! Великолепно! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Благословенный — различными способами — прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Благословенном, прибежище в Дхамме и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Благословенный помнит меня как мирского последователя, принявшего в нём прибежище с этого дня и на всю жизнь».

МН 59

Бахуведания сутта: Много видов чувств

Редакция перевода: 17.03.2011

Перевод с английского: SV

Эта сутта, за исключением первого и двух последних предложений, идентична СН 36.19

источник: www.accesstoinsight.org

Я слышал, что однажды Благословенный пребывал рядом с Саваттхи в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. И тогда плотник Панчаканга отправился к Достопочтенному Удайину и, по прибытии, поклонившись ему, сел рядом. Затем он обратился к Достопочтенному Удайину:

«Почтенный, о скольких видах чувств говорил Благословенный?»

«Домохозяин, Благословенный говорил о трёх чувствах: о приятном чувстве, о болезненном чувстве, о ни-приятном-ни-болезненном чувстве. Об этих трёх чувствах говорил Благословенный».

Когда так было сказано, плотник Панчаканга сказал Достопочтенному Удайину: «Благословенный не говорил о трёх чувствах. Он говорил о двух чувствах: о приятном чувстве и о болезненном чувстве. А что касается чувства ни-приятного-ни-болезненного, то Благословенный говорил о нём как об утончённом приятном [чувстве].

Во второй раз Достопочтенный Удайин обратился к плотнику Панчаканге: «Домохозяин, Благословенный говорил о трёх чувствах…». И во второй раз плотник Панчаканга сказал Достопочтенному Удайину: «Благословенный не говорил о трёх чувствах. Он говорил о двух чувствах…».

В третий раз Достопочтенный Удайин обратился к плотнику Панчаканге: «Домохозяин, Благословенный говорил о трёх чувствах…». И в третий раз плотник Панчаканга сказал Достопочтенному Удайину: «Благословенный не говорил о трёх чувствах. Он говорил о двух чувствах…».

Ни Достопочтенный Удайин не мог убедить плотника Панчакангу, ни плотник Панчаканга не мог убедить Достопочтенного Удайина.

И вот Достопочтенный Ананда случайно услышал беседу Достопочтенного Удайина и Панчаканги. Тогда он отправился к Благословенному и, по прибытии, поклонившись ему, сел рядом. Затем он рассказал Благословенному обо всей беседе между Достопочтенным Удайином и Панчакангой.

[Благословенный ответил]: «Ананда, разъяснение, которое не принял плотник Панчаканга от Достопочтенного Удайина было правильным. И разъяснение, которое не принял Достопочтенный Удайин от плотника Панчаканги, [тоже] было правильным. Есть разъяснение, когда я говорил о двух чувствах, есть разъяснение, когда я говорил о трёх чувствах… о пяти чувствах… о шести чувствах… о восемнадцати чувствах… о тридцати шести чувствах… о ста восьми чувства[58]1. Так я обучал Дхамме посредством разъяснений. Когда я обучил Дхамме посредством разъяснений, то может статься так, что когда те, кто не соглашаются, не одобряют, не принимают хорошо сказанное и хорошо пояснённое друг другом — то начинаются диспуты, ссоры и полемики, и они будут ранить друг друга остриём своего языка. Так я обучал Дхамме посредством разъяснений. Когда я обучил Дхамме посредством разъяснений, то может статься так, что когда те, кто соглашаются, одобряют, принимают хорошо сказанное и хорошо пояснённое друг другом — то они живут дружно, в учтивости, без ссор, подобно смешанному с водой молоку, приветствуя друг друга дружескими взорами.

Ананда, есть пять нитей чувственности. Какие пять? Формы, воспринимаемые глазом — милые, приятные, чарующие, привлекательные, воспаляющие желание, соблазнительные. Звуки, воспринимаемые ухом… Запахи, воспринимаемые носом… Вкусы, воспринимаемые языком… Ощущения, воспринимаемые телом — милые, приятные, чарующие, привлекательные, воспаляющие желание, соблазнительные. Любое удовольствие или радость, возникающие в зависимости от этих пяти нитей чувственности, являются чувственным удовольствием[59]. И хотя кто-то может сказать: «Это высочайшее удовольствие, которое [только могут] переживать существа», я не соглашусь с ним в этом. Почему? Потому что есть другое удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели это.

И какое же, Ананда, это другое удовольствие, более возвышенное и утончённое нежели это? Вот монах — в достаточной мере оставивший чувственные удовольствия, оставивший неумелые качества — входит и пребывает в первой джхане: восторг и счастье, рождённые [этим] оставлением сопровождаются направлением ума [на объект медитации] и удержанием ума [на этом объекте]. Это другое удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели это. И хотя кто-то может сказать: «Это высочайшее удовольствие, которое [только могут] переживать существа», я не соглашусь с ним в этом. Почему? Потому что есть другое удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели это.

И какое же, Ананда, это другое удовольствие, более возвышенное и утончённое нежели это? Вот монах, с успокоением направления и удержания ума, входит и пребывает во второй джхане: [его наполняют] восторг и счастье, рождённые сосредоточением, и единение ума, который свободен от направления и удержания — [он пребывает] во внутренней устойчивости. Это другое удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели это. И хотя кто-то может сказать: «Это высочайшее удовольствие, которое [только могут] переживать существа», я не соглашусь с ним в этом. Почему? Потому что есть другое удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели это.

И какое же, Ананда, это другое удовольствие, более возвышенное и утончённое нежели это? Вот монах, с успокоением восторга становится невозмутимым, осознанным и бдительным, и ощущает счастье. Он входит и пребывает в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Непоколебимый и осознанный, он пребывает в состоянии радости». Это другое удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели это. И хотя кто-то может сказать: «Это высочайшее удовольствие, которое [только могут] переживать существа», я не соглашусь с ним в этом. Почему? Потому что есть другое удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели это.

И какое же, Ананда, это другое удовольствие, более возвышенное и утончённое нежели это? Вот монах, с успокоением счастья и страдательности — как и с более ранним исчезновением восторга и беспокойства — он входит и пребывает в четвёртой джхане: [он пребывает] в чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли. Это другое удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели это. И хотя кто-то может сказать: «Это высочайшее удовольствие, которое [только могут] переживать существа», я не соглашусь с ним в этом. Почему? Потому что есть другое удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели это.

И какое же, Ананда, это другое удовольствие, более возвышенное и утончённое нежели это? Вот монах, с полным преодолением восприятий форм, с исчезновением восприятий сопротивляемости, не обращающий внимания на восприятие множественности, [воспринимая]: «бесконечное пространство», входит и пребывает в сфере бесконечного пространства. Это другое удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели это. И хотя кто-то может сказать: «Это высочайшее удовольствие, которое [только могут] переживать существа», я не соглашусь с ним в этом. Почему? Потому что есть другое удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели это.