Глеб Носовский - Потерянные Евангелия. Новые сведения об Андронике-Христе
Что до меня, то мне надобно ВЫКАЗЫВАТЬ ТЕБЕ ПРИТВОРНЫЙ ГНЕВ, ИБО ЕЖЕЛИ ЗАПОДОЗРИТ МЕНЯ ГОСУДАРЬ В НЕБРЕЖЕНИИ ДОЛЖНОСТЬЮ, ТО УЖ И НЕ ЗНАЮ, КОТОРЫЙ ИЗ НАС С ТОБОЮ ПОГИБНЕТ ПЕРВЫЙ!»
Аполлоний отвечал так: «Разговор у нас честный… Ты столь благорасположен ко мне, что и опасность делить со мною готов… Поистине, Я МОГ БЕЖАТЬ ОТ ВАС В ЛЮБУЮ ОТДАЛЕННУЮ ОБЛАСТЬ, куда власть ваша не простирается… Однако я побоялся, что если не явлюсь я на суд, то буду повинен в вероломстве, ибо тогда погибнут мужи, коим из-за меня же и грозит опасность. Вот я и пришел оправдаться – а теперь скажи, в чем надобно оправдываться!»
«Донос составлен из многих и различных статей, – отвечал Элиан, – так что винят тебя и за твой наряд, и за прочие твои житейские правила, и за оказываемое тебе поклонение, и за то, что в Ефесе ты когда-то предсказал мор, да еще за словесное ОСКОРБЛЕНИЕ ВЕЛИЧЕСТВА… Но более всего государь доверяет извету, коему я в особенности не доверяю, ибо я-то знаю, что ты брезгуешь даже жертвенною кровью, а извет этот такой: ты якобы навестил Нерву… и там помогал ему наводить порчу на государя – ЗАКЛАЛ КАКОГО-ТО АРКАДСКОГО МАЛЬЧИШКУ и этим-то жертвоприношением еще пуще раззадорил Нерву, а дело было-де темной безлунной ночью… довели тебя до ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИЗМЕНЫ, поощрив вышеуказанное жертвоприношение. Итак, тебе надобно защищаться от всех перечисленных обвинений…»
Элиан… пожелав Аполлонию бодрости духа, сам остался в уверенности, что тот неуязвим и что хоть лик Горгоны ему покажи – все ему нипочем. Затем, призвавши к себе чиновников, коим поручено было дело, он сказал: «Приказываю человека этого задержать и доложить государю о его прибытии и обо всех его разговорах», – при этом он прикинулся, будто весьма разгневан, а затем воротился во дворец…
А тут войсковой трибун, отлично знавший Аполлония, затеял с ним разговор и задорно спросил, как это он попал в такую беду, и когда Аполлоний ответил, что не знает, возразил: «Зато я знаю: люди тебе поклонялись, и потому ПОШЕЛ НА ТЕБЯ ДОНОС, БУДТО ПОЧИТАЮТ-ДЕ ТЕБЯ НАРАВНЕ С БОГАМИ». – «Кто же это?» – "Да хотя бы я…»
Наконец Элиан снова призвал Аполлония И ВЕЛЕЛ ПОМЕСТИТЬ ЕГО В ТЕМНИЦУ, но содержать без оков, объяснив: «Это пока государь не выберет для тебя времени, ибо желательно ему прежде увидеться с тобою наедине». Итак, Аполлоний покинул судилище и по дороге в тюрьму сказал Дамиду: «Побеседуем с узниками»» [876:2a], с. 154–157.
Итак, перед нами, очевидно, развернутое описание начала суда Пилата над Христом. Оно значительно детальнее, чем в канонических Евангелиях. Между прочим, оно хорошо согласуется и с так называемыми апокрифическими Евангелиями, рассказывающими о суде Пилата. Например, с Евангелием от Никодима. В нем говорится, что к Пилату явились Анна, Каиафа, Суммий, Датам и Гамалиил, Иуда, Левий, Нефталим, Александр, Сир и другие старейшины и обвинили Христа в нечестивых делах. Был предъявлен большой список обвинений. Обвинители потребовали суда над Иисусом. Пилат приказал привести Христа, причем «с кротостию», то есть без насилия. Когда Иисус вошел, то имперские римские знамена в руках знаменосцев сами собой преклонились перед Христом. Пилат испугался, поскольку знамена были государственным символом кесарской власти. Он приказал ввести Иисуса еще раз и передал знамена другим людям, заявив, что если и во второй раз знамена преклонятся, то он, Пилат, отрубит им головы. Но знамена снова сами собой склонились. Начинается разбирательство. В конце концов Пилат призывает Иисуса к себе для беседы один на один, без свидетелей. ОНИ БЕСЕДУЮТ С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ. Пилат убеждается, что вины за Иисусом нет и хочет отпустить его. Тогда иудеи выдвигают против Христа более серьезное обвинение – что он говорил хулу на кесаря, то есть на римского императора. Пилат, тем не менее защищает Христа. Иудеи раздражаются против Пилата, видя в нем защитника обвиняемого. В конце концов им удается сломить сопротивление прокуратора выкриками: «Царь наш – цезарь, а не Иисус». Пилат, поставленный, как имперский чиновник, в весьма тяжелое положение, и, опасаясь обвинений в измене кесарю, скрепя сердце, вынужден дать согласие на казнь Христа [307], с. 176–186.
52. Филострат по второму разу описывает вызов Аполлония-Христа на суд
Филострат отводит суду над Аполлонием много места. Скорее всего, он свел воедино несколько бывших у него отрывочных записей об этом важном событии. В результате, один и тот же факт встречается у него иногда по два или даже по три раза. Сейчас, например, мы увидим, что Филострат вновь возвращается к вызову Аполлония-Христа на суд Пилата, хотя уже рассказал нам об этом ранее. Причем не так давно, всего лишь несколькими страницами выше.
«На следующий день Аполлоний толковал в том же духе, однако был уже подослан к нему ОСВЕДОМИТЕЛЬ, дабы оповещать Домициана о речах его. Вид у этого осведомителя был мрачный, и твердил он, будто грозит Аполлонию некая превеликая опасность, а говорил он обиняками, как то в обычае у ДОНОСЧИКОВ, успевших добыть десятки улик. Аполлоний понял уловку и повел беседу так, чтобы доносителю от нее толку не было…
Случались в эту пору В ТЕМНИЦЕ и другие происшествия… но среди них не было ничего важного… Впрочем, Дамид, дабы ничто не забылось, записывал и всякую малость…
На заре пришел императорский посыльный писарь и возвестил: «По государеву повелению ты, Аполлоний, обязан в присутственное время явиться в Судебную палату, ОДНАКО ЕЩЕ НЕ ОТВЕТЧИКОМ, но желает государь взглянуть, каков ты есть, И ПОБЕСЕДОВАТЬ С ТОБОЙ НАЕДИНЕ»…
Он (Аполлоний – Авт.) смежил глаза… а на рассвете ПОМОЛИЛСЯ СОЛНЦУ… Явился посыльный писарь, зовя скорее отправиться к императору… «Идем», – сказал Аполлоний и смело пошел вперед. По дороге сопровождали его четверо из охраны, но не стерегли каждый его шаг, а держались на приличествующем расстоянии. Следом шел Дамид, хотя и напуганный, однако по виду погруженный в раздумье. Все встречные глазели на Аполлония, любопытствуя его нарядом, да и святость самого его облика внушала изумление…
Так они (Аполлоний и Дамид – Авт.) беседовали, покуда не выдался у императора досужий час, так что, избавясь от всех дел, вознамерился он, наконец, поговорить с Аполлонием, который и был препровожден в государеву палату дворецкими служителями, не позволившими, однако же, Дамиду идти следом. Император был в масличном венке… двор этот весь был уставлен цветочными горшками – такие цветы ассирияне растят у себя под крышей… Прервавши священнодействие, император поворотился к посетителю и, изумленный его обликом, воскликнул: «Элиан, да ты привел ко мне какого-то НЕБОЖИТЕЛЯ!»» [876:2a], с. 160–163.
Начинается длительная беседа Аполлония с римским императором, якобы Домицианом. Подчеркнем, что она снова описывается как БЕСЕДА НАЕДИНЕ, С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ. Не исключено, что в данном сюжете в образ императора дали вклад сведения не только о Пилате, но и о евангельском царе Ироде, а также иудейских старейшинах, обвинявших Христа в государственной измене и других нечестивых деяниях. Император требует от Аполлония объяснений по поводу его участия в заговоре Нервы. Аполлоний категорически отрицает факт заговора и утверждает, что у него и в мыслях никогда не было покушаться на царскую власть.
Может возникнуть недоуменный вопрос – почему же Аполлоний отрицает свою вину, когда в предыдущих рассказах он вроде бы описывался как главный организатор заговора. Наше объяснение простое и вытекает из новой хронологии. Те, прежние, рассказы Филострата относились к эпохе Ирода I, когда, как мы видели, Аполлоний-Христос был еще мальчиком и стал невольным виновником избиения вифлеемских младенцев. Они погибли именно из-за него. А теперь мы находимся в самом конце жизнеописания Аполлония-Христа, в эпохе Ирода II. Здесь Христос уже взрослый. Тут никакого заговора со стороны Аполлония-Христа, конечно же, нет. Напротив, он сам становится жертвой коварного доноса, обмана и интриг против него. Но Филострат этого не понимает, и ошибочно считает, будто второй его рассказ является НЕПОСРЕДСТВЕННЫМ ПРОДОЛЖЕНИЕМ первого. Что совершенно неверно. Между ними зияет временнóй промежуток в несколько десятков лет. Поэтому Евангелия совершенно справедливо заявляют, что Христос был обвинен перед Пилатом ложно, что никакого заговора против власти и прежней веры он не организовывал. Иисус пал жертвой доноса и мятежа. Как мы уже знаем, кровавого бунта и государственного переворота в Царь-Граде = евангельском Иерусалиме, в 1185 году. См. книгу «Царь Славян».
Но вернемся к Филострату.
Несмотря на все уверения и объяснения Аполлония, император не верит ему. «И тут император ЖЕСТОКО НАДРУГАЛСЯ НАД АПОЛЛОНИЕМ – ВЕЛЕЛ ОСТРИЧЬ И ОБРИТЬ ЕГО, А ЗАТЕМ ЗАКОВАТЬ САМЫМ ЗЛОДЕЙСКИМ СПОСОБОМ. О волосах Аполлоний сказал: „Я и позабыл государь, что шерсть моя в опасности!“, а о кандалах: „Ежели я, по-твоему, колдун, что тебе толку в этих оковах?“…
