Г. Беневич - Мать Мария (1891-1945). Духовная биография и творчество
Творчество матери Марии – уникальное явление в русской культуре. Она предприняла попытку того воцерковления жизни, поэтического творчества, изобразительного искусства и религиозно–философской мысли, о котором так много говорили и спорили русские мыслители. Но еще более впечатляет судьба матери Марии, которая всю свою жизнь"вылепливала свою душу", чтобы в минуту"посещения Божия"(перед лицом смерти) сказать:"Готово мое сердце, готово"и войти"в пасхальную радость воскресения"[201].
ГЛАВА II: РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКОЕ НАСЛЕДИЕ МОНАХИНИ МАРИИ (СКОБЦОВОЙ)
ВВЕДЕНИЕ
Уже в письме, направленном русскими писателями в защиту Е. Ю. Кузьминой–Караваевой во время суда над ней, было сказано, что она не только поэт, но и"мыслитель, философ, первая из русских женщин окончила Духовную академию и прочилась в ректоры предполагавшейся женской Духовной академии"[202]. Конечно, здесь было"легкое преувеличение"и некоторая"неточность", обусловленная остротой момента. Тем не менее, после выхода в 1992 г. в Париже двухтомника избранных статей матери Марии (Скобцовой) стало ясно, что она действительно была одним из самых глубоких и оригинальных русских религиозных мыслителей ХХ века. К сожалению, именно эта сторона личности матери Марии не была отражена в книге о. Сергия Гаккеля"Мать Мария", ставшей главным источником сведений о ней. В результате получился односторонний портрет, представляющий ее лишь как поэта–любителя и церковного деятеля, а не как религиозного мыслителя.
Мать Мария, впрочем, никогда не была профессиональным философом или богословом, хотя ее религиозно–философское образование было лучшим из того, что русская женщина могла получить в то время[203]. Она не оставила какого‑то систематически изложенного богословского или философского учения, но и несистематический философ, а тем более религиозный мыслитель, может играть важную роль в истории мысли.
В эмиграции мать Мария входила в круг таких русских мыслителей, как о. Сергий Булгаков, Николай Бердяев, Георгий Федотов, Константин Мочульский, Василий Зеньковский и другие деятели русского религиозно–философского Возрождения. Место матери Марии в этом кругу было особенным. Ее религиозно–философское, равно как и художественное творчество, рождалось в непосредственной связи с проблемами"жизненно важными для нее"[204]. Конечно,"парижское богословие", его определенные"родовые черты"сказались на матери Марии. Тем не менее, как мы постараемся показать, она по–своему решала многие из тех теоретических проблем, которые ставились в русской религиозно–философской мысли.
В своих статьях мать Мария обсуждает такие темы, как русская мессианская идея (статьи"Наша эпоха","Мыслители","Российское мессианское призвание"(1927–1931 гг.?), богословие творчества ("Рождение и творение"(1931),"Истоки творчества"(1934)), мариология ("Святая земля"(1927),"Почитание Богоматери","О подражании Богоматери"(1939)), проблемы монашества и аскетизма (более 10 статей периода полемики с о. Киприаном (Керном) (1936–1939 гг.)), христианство и вопросы политики и идеологии ("Религия и демократия","Расизм и религия"(1938),"Четыре портрета"(1939),"Прозрение в войне"(1939)), культуро- и историософия ("В поисках синтеза"(1929),"Размышления о судьбах Европы и Азии"(1941)). Кроме того ей принадлежат небольшие книги о Ф. Достоевском, Вл. Соловьеве и А. Хомякове, опубликованные в 1929 г. Религиозно–философская мысль матери Марии в очень емкой форме содержится и в ее поэзии, но об этом речь еще предстоит.
В этой главе мы рассмотрим лишь самые важные идеи матери Марии, связанные с усвоением наследия Ф. Достоевского, с русской софиологией, с ее пониманием творчества, с критикой тоталитаризма и демократии и с так называемым"еврейским вопросом". Мы покажем, что в своем религиозно–философском творчестве мать Мария сумела дать оригинальные ответы на вопросы, поставленные в русской мысли, исходя из собственного опыта и осмысления церковной традиции.
Особенность мысли матери Марии состоит в том, что она зачастую выражена в символической форме (ведь она была еще и поэтом, художником). Нередко используемые ею символы совпадают с символами языка христианского богословия, но к матери Марии они обычно приходили не прямо из Церкви, а через русскую культуру, например, от А. Блока или Ф. Достоевского, а значит, и понять их можно лишь в соответствующем контексте.
1. Мать Мария и Федор Достоевский. Святая земля
Одним из важнейших вдохновителей мысли и деятельности матери Марии был Ф. М. Достоевский. В своей книжке о писателе"Достоевский и современность"(1929 г.) Е. Скобцова замечает:"Явление Достоевского было некой гранью в сознании людей. И всех, кто мыслит теперь после него, можно разделить на две группы: одни – испытали на себе его влияние, прошли через муку и скорбь… стали"людьми Достоевского"… И другие люди, – не испытавшие влияние Достоевского"[205]. Как замечает С. В. Белов, сама мать Мария, несомненно, была"человеком Достоевского"[206], т. е. ее вера прошла через горнило скорби, сомнения и страдания.
Но не только в этом смысле мать Марию можно назвать"человеком Достоевского". В первую очередь, Достоевский был для нее тем собеседником, диалог с которым не прекращался всю жизнь. Следует вспомнить, что само название организации"Православное Дело", председателем которого была мать Мария, восходит к цитируемому ею отрывку из"Дневника писателя":"Народ наш русский… не забыл своего православного дела"[207]. Впоследствии идея"православного дела"была развита Вл. Соловьвым[208] и подхвачена Н. Бердяевым. От Достоевского, в первую очередь, из"Братьев Карамазовых"у матери Марии многие мысли о любви к ближнему, о христианском служении в миру, в который старец Зосима когда‑то отправил Алешу. Достоевскому принадлежит первое и последнее слово в воображаемом разговоре между русскими философами"Мыслители", раннем, не опубликованном при жизни произведении Е. Скобцовой, посвященном судьбе России и Церкви и отмеченном чертами утопизма и русского мессианизма[209].
Е. Скобцова была внимательным читателем Ф. Достоевского, о чем свидетельствует ее книжка о нем, написанная, по–видимому, по заказу РСХД. Отметим, что председатель РСХД В. В. Зеньковский писал в статье"Новое народничество"("Современные записки", 1927 г.):"В наши дни сильны антинароднические тенденции… вера в народ и любовь к нему куда‑то исчезли, провалились… особенно любят… высмеивать и даже издеваться над народничеством Достоевского с его верой в то, что русский народ – богоносец"[210]. Вполне вероятно, что попытки Е. Скобцовой вернуться к идеям Хомякова, Достоевского, как и к традиции народничества в целом (см. статью"К истокам"), надо понимать в контексте этих идей В. В. Зеньковского.
Вместе с тем, обращаясь к Достоевскому, Е. Скобцова считала необходимым понять, насколько Достоевский актуален, в какой мере он был истинным пророком. В целом она остается верной главной интуиции писателя о предназначении русского народа – "сохранить в себе… божественный образ Христа во всей чистоте, а когда придет время, – явить этот образ миру, потерявшему пути свои"[211].
Тем не менее, работа Е. Скобцовой была написана после революции, и она вынуждена признать:"События привели нас к самой последней черте разочарования в русском народе"[212]. Вопреки происшедшему"срыву", о возможности которого, согласно Е. Скобцовой, Достоевский догадывался и даже предупреждал, надежда на то, что миссия русского народа, как ее понимал Достоевский, будет исполнена, у нее сохраняется. Здесь она оставалась последовательницей великого писателя.
Между тем, завершая книжку, автор обращает внимание на то, что необходимо избегать встречающегося у героев Достоевского смешения веры в народ и веры во Христа. Она пишет, что у Шатова"все время как бы конкурируют равносильные боги великих народов, и лишь на основании личной симпатии и любви к русскому народу он отдает преимущество и Богу его. Этим он перемещает порядок ценности"[213]. Сам же Достоевский, по мнению Скобцовой,"придерживался до конца правильного… взаимоотношения ценностей, для него Христос несравненно выше всего в мире"[214].
Е. Скобцова не доказывает этого положения, но нас здесь интересует не столько верность суждения о Достоевском, сколько ее собственное понимание соотношения ценностей. К этой проблеме примыкает и другая, связанная со знаменитым образом Ф. Достоевского – "матери сырой земли". Этот образ послужил для Е. Скобцовой отправной точкой в ее первом религиозно–философском очерке"Святая земля"(1927) и является ключевым для понимания развития ее собственной мысли.
