Софроний Сахаров - Подвиг богопознания. Письма с Афона (к Д. Бальфуру)
[…] Не иметь от Вас известий столь долгий срок в то время, когда Вы еще совсем не устроены, — для меня было тяжело. Ходил я к старцу отцу Силуану; говорил о Вас. Жалуюсь ему, что давно нет никаких вестей от отца Давида. Старецговорит]: «Да плохого ничего не должно было бы случиться. Молюсь за него, душа покойна». — «Но почему же он замолчал?» Старецответил]: «Не знаю. Быть может, некогда, быть может, мирен он и не находит, что писать».
Но в начале Великого поста сам старец отец Силуан сказал мне, что надо все-таки спросить о Вас у кого — нибудь. Итак, я решился послать письмо владыке митрополиту Елевферию с просьбой сказать нам, где Вы теперь и, если возможно, как Вы себя чувствуете. Отправил письмо это неделю тому назад. Не знаю, ответит ли мне владыка; он меня совершенно не знает; и мне было нелегко решиться на эту переписку с ним, заявлять о себе. Ответит ли он — не знаю, во всяком случае теперь в том нужда отпала, и я жалею, что не дотерпел.
Дорогой батюшка отец Давид, для меня трудно писать Вам какие-либо советы при глубоком сознании Вашего превосходства и старшинства, поэтому я в прежних письмах прибегал в беседе с Вами о предметах духовной жизни к особой форме — рассказу о себе. Я думал, что эта форма являлась в данном случае наиболее удобною, потому что Вам предоставлялась совершенная возможность рассматривать все написанное без обязательного отношения к себе.
Теперь я хочу решиться высказать Вам свои мысли по поводу написанного Вами в последнем Вашем письме в форме непосредственного отношения к Вам, но при всем том я совершенно считаю невозможным выдавать свои мысли за то, чем они не являются по существу, то есть определенное выражение воли Божией; нет — это только те мысли, которые я имею по отношению к тому, о чем Вы пишете. Прошу Вас снисходительно отнестись и к грубости, и к резкости выражения, что так, к глубокому прискорбию, свойственно моей окаянной душе. Без всяких ухищрений — голые мысли.
Относительно родных. «Из среды их изыдите»[282]. Срок Вашего пребывания с ними (главным образом с мамою Вашею) во исполнение заповеди Божией — истек. Оставаться с ними по соображениям материального порядка — не должно. Довольно того вреда, который Вы потерпели уже и который только ради послушания Вашего умаляется: враги человеку домашние его [283] — слова Господа. Эти «свои» нам не свои, как говорит святой Иоанн Лествичник[284] — ему же память ныне совершаем. Смотрите, чтобы не закралась в сердце тайная мысль — получить от матери при жизни и по смерти наследство. Какое бы то ни было. Чтоб никакой надежды, расчета, мысли о том не было у Вас. Предайте их и себя воле Божией. Заботу о них предайте Господу — Он печется о всякой твари Своей. Сношения с ними (переписку, свидания и прочее) сведите до возможного минимума.
Монаху так мало нужно. Не бойтесь, дорогой, если придется в будущем жить скромно — быть может, даже до скудости в хлебе.
Вот теперь Вы хотя и относительно, однако с Божией помощию устроили Вашу маму на год, и благодарите Бога. Попечение о душе своей — Ваш наиглавнейший в данное время долг. Не нужно совершенно Вам «становиться лицом к Западу и заниматься распространением или поддержкой Православия в Западной Европе». Как возможно это для человека, который сам еще совсем не устроен внутренно? Если мы говорили с Вами о предстоящей для Вас пастырской службе, то это совсем другое дело. Но об этом, если Господь даст слово и время, после.
Что касается перевода на английский язык книги St Jean de la Croix — то предоставьте это дело и заботу на усмотрение Вашей мамы. Посылать книгу знакомому Вам афонскому монаху — также нет никакой нужды. Вообще освободите душу свою от сих необязательных и даже неполезных для Вас дел. Идею о «создании интересного и духовно полезного издательского дела» на Ривьере предоставьте осуществлять или не осуществлять другим. Устроение «настоящего монастыря» в Roquefort, думается мне, мечта праздная. Оставьте это дело и уклонитесь от него. Для Вас кроме вреда — ничего не будет.
Вам много хорошего даровал Господь, и все это заглохнет, если Вы продолжите общение с родными и еще некоторыми лицами. Не по Богу еще и забота Ваша о госпоже Е.Л. Если придется с нею встретиться или писать, то скажите коротко: «Для меня вопросы о Церкви решены; я искренно Вам говорил, что находил нужным для пользы души Вашей, и теперь не имею ничего, что бы мог Вам сказать», — и на этом решительно кончите с нею дело. (Но, быть может, и это не понадобится.) Оставьте и ее на попечение промысла Божия.
Постараюсь отправить это письмо сегодня. (Почта ходит один раз в неделю.) К сожалению, бдение, затем собором литургия Василия Великого — лишают меня возможности писать Вам подробнее, так, как бы то хотел. Поэтому вкратце скажу, что душа моя по — прежнему склоняется к мысли, что Вам лучше всего не уклоняться от предложения лондонцев. Заботы о них при выполнении своего служения Вы можете увеличивать или уменьшать в зависимости от своего состояния. Думаю, что и в материальном отношении они Вам составят некоторое минимальное обеспечение.
Предполагаемый Вами труд по переводу православной аскетической литературы на английский язык — благословенное дело. Заниматься этим трудом, живя в Лондоне, Вы будете иметь полную возможность. Если это дает Вам в то же время и заработок, то это будет совсем хорошо. Думаю, что в Лондоне, быть может, на окраинах, можно найти спокойное сравнительно и уединенное место. Небольшое, отдельное помещение (жилище). Посмотрите, то есть подумайте, возможно ли это все.
Если Господь даст Вам возможность приехать (и даже приезжать время от времени) на Афон на небольшой срок — на один-два месяца, то и отец Силуан, и я — унылый — будем несказанно рады.
Да, это было бы очень хорошо.
Дай, Господи, чтобы это удалось и осуществить.
Труден наш путь, но вместе и блаженный, и радостный. Быть может, не только сделать, но и читать написанное мною — для Вас будет небезболезненно. Необходимо человеку набрести на путь истинный — тогда раскроются очи и предстанет пред ним необъятное поле внутренней душевной деятельности. А доколе этого нет, человек мятется духом и не знает толком, за что приняться, что делать.
Чтобы соблюдать заповеди Божии, необходимо человеку быть безжалостным к себе, беспощадным, но не безрассудно. Общение с женщинами расслабляет душу, и она становится неспособною к тому, о чем только что сказано. Бойтесь допустить при общении с ними (необходимом и неизбежном для священника в миру) хотя бы малейшую свободу светского человека, улыбку, кавалерство и прочее. Обращайтесь, как служитель Божий и пастырь; как только кончилась существенно необходимейшая беседа, тотчас мужественно, с решительностью полагайте конец; конечно, все это не мешает быть вежливым. Берегите глаза от смотрения на красоту лиц. Все эти мелочи для хотящего жить внимательно — далеко не мелочи. Благодать Божия отходит от души даже при малейшем блудном услаждении от помысла, от слуха, от взирания, не говорю уже о большем.
Владычица наша Пресвятая Богородица, сохрани нас под кровом Твоим.
Страх — очень хранит человека от этих грехов. Благодать Божия не терпит этого греха. При малом услаждении в помысле уже отходит. Не имать Дух Мой пребывати в человецех сих… зане суть плоть [285].
Простите меня. Молитесь, как и прежде. Я не забывал Вас никогда и душою люблю Вас. Если возможно — в месяц хотя бы один раз, хотя бы самую короткую весточку о себе давайте. Нет времени — так два-три слова. И это — доколе не устроитесь более или менее определенно. После же можно будет писать более редко.
Написал ночью. Завтра должен буду читать Ваше письмо старцу отцу Силуану уже после литургии. До отъезда отца Петра на Дафну — буду иметь один-два часа только; писать будет некогда. Если что старец отец Силуан скажет от себя, то напишу в следующий раз и уже в Париж, — по адресу владыки Вениамина.
Любящий Вас о Господе, преданный Вам
Ваш недостойный меньший брат
грешный иеродиакон Софроний
P.S. Старец отец Силуан говорит относительно монастыря в Roquefort, что Вам не нужно вмешиваться в это дело, а если попросят у Вас совета, то старайтесь узнать волю Божию и дайте им совет, то есть не уклоняйтесь от оказания им помощи советом, а в строительство монастыря не вмешивайтесь, а то рассеется ум от житейских дел, и это будет вредить Вам.
